100 лет назад, в июне 1920 года, образовалась Персидская компартия. Появилась она не на ровном месте, а под конкретную задачу – помочь распространить на весь Иран власть советской республики в персидском городе Гиляне. Образовавшейся, что самое смешное, едва ли не случайно. Впрочем, обо всем по порядку.
Эй, это было наше!
История советской республики в Персии уходит корнями в очередную неудачу белых в Гражданской войне в России. 1920 год стал временем торжества красных, которые гнали своего главного противника на юг, чтобы в итоге сбросить в море. Весной 1920-го белые были вынуждены эвакуировать много чего – в том числе и Каспийскую флотилию.
За неимением особых альтернатив та ушла в Энзели – персидский порт, контролируемый англичанами. Последние, понимая, что Москва в итоге все-таки станет красной и с ней придется иметь какие-то дела, обошлись с белыми довольно грубо – отобрали орудийные замки и заперли на своих складах, фактически разоружив флотилию.
Мало того. Когда за белыми кораблями в Энзели явилась возглавляемая четырьмя эсминцами флотилия красных, англичане и вовсе убрались из порта вон. Не из-за доброты душевной, конечно – европейское общество было измучено большой войной и могло взорваться революциями от любой искры. И Лондон всячески старался появление этих искр не провоцировать.
В результате у красных оказались не только корабли бывшей Каспийской флотилии белых, но и набитый вооружениями порт в Персии. Просто так уходить оттуда было жалко, и там решили закрепиться. А чтобы в итоге распространить свое влияние на всю страну и в перспективе выйти к Индийскому океану, поступили традиционным для красных путем – объявили в провинции Гилян советскую республику.
Плацдарм для революции
Благо, Персия, несмотря на всю отсталость, вполне позволяла рассчитывать на успех. Большую часть XIX века эта страна находилась в полуколониальной зависимости от двух империй – Британской и Российской. И Персия бурлила уже десятки лет – феодалы и активно нарождающийся бизнес желали укрепить свои позиции, превратив страну в конституционную монархию. Шах с переменным успехом пытался сохранить персидский вариант самодержавия. В ряде провинций время от времени случались бунты против Тегерана.
Все это время Персию спасала, как ни странно, во многом русская, хоть и находящаяся под условным контролем шаха, Персидская казачья бригада. Появилась она в конце XIX века – шах понимал, что войска его собственной империи ненадежны и подвержены влиянию его внутренних политических врагов. Тогда он попросил помощи у России – пришлите офицеров и помогите организовать лояльные мне части по образцу ваших казаков.
|
|
Русские с радостью откликнулись – мало кто упустит такой шанс усилить влияние в соседней стране. Обучаемые и несущие службу по русскому образцу «персоказаки» исправно давили внутренние бунты – а командование бригады (в 1916-м развернутой в дивизию) столь же исправно докладывало обо всем в Санкт-Петербург.
Но к 1920-му обстановка изменилась. Сама Персидская казачья дивизия не избежала революционного разложения, затронувшего другие части русской армии. И стала куда менее надежна для шаха и куда более податлива для красной пропаганды. А это позволяло надеяться на успех.
Умы и сердца
Правда, сперва требовалось распропагандировать самих персов. Казалось, с этим проблем не будет. Красные организовали компартию, сошлись с давним местным мятежником Кучек-ханом, который имел богатый опыт в двух вещах – как организовывать партизанские отряды и как прятаться по гилянским лесам от «персоказаков». Кучек правильно понял текущую моду и переформатировал свои повстанческие отряды в современную, модную и стильную революционную организацию.
Маневр Кучека красные оценили – и сделали его главой провозглашенной ими республики. Впрочем, не только за пафосные слова о любви к социализму – Кучек-хан отлично знал провинцию, имел в ней связи, мог сформировать дееспособное правительство и выбить деньги из местных купцов.
Казалось, союз будет длительный и плодотворный, но все испортила криворукость. Дело в том, что вся персидская авантюра весьма скептически оценивалась в Москве. Делом заправляло кавказское крыло большевиков, заседающее в Баку. Кадры там были слабее, чем в столице, но с решительностью проблем не было.
Выражалась она в энергичной, но часто имеющей обратный эффект пропаганде «в лоб». Бакинские эмиссары напрочь игнорировали местную специфику, в результате чего грубо разрушали наработанные тем же Кучеком связи. Например, могли публично грозить скорой расправой тем самым местным купцам, из которых глава республики очень тонко, долго и обходительно вытаскивал обещания регулярно заносить деньги на революцию.
Или, еще хуже, лезли в местные традиции. В ужас приходили даже сами большевики. Вот, например, пишет глава Информбюро Персии Тардов в отчете для Москвы: «...нелепое ведение пропаганды... оскорбление обычаев... митинги против религии, закрывания женщинами лиц, вызывают только раздражение... кое-где сопровождаются срыванием чадры с женщин».
Такие грубости быстро возымели эффект – Кучек-хан начал стремительно терять авторитет. И уже в июле плюнул на все, вновь уйдя в леса, занимаясь там партизанщиной и встав в оппозицию как к красным, так и к давнему врагу – Тегерану.
На Тегеран!
Итак, «аккуратно» не получилось, значит, оставалось пробивать дорогу силой. Для этого надо было пройти 250 км до Тегерана, овладеть им, а дальше раздираемая склоками и противоречиями страна сама пала бы в объятия Персидской советской республики. Проблема была одна – наступать было, по сути, некем. Персия находилась в состоянии бунтующего бардака, и поэтому легко падала в руки любому желающему. И поэтому же выскальзывала из них еще легче – ведь чтобы ее удержать, требовались надежные части. Навербовать их на местах было невозможно – при первых серьезных боях войска разбегались.
Поэтому во многом воевали друг с другом опять русские: со стороны Тегерана все та же Персидская казачья дивизия, а со стороны республики – красноармейцы и краснофлотцы, «на бумаге» уволенные из военных структур Советской России, а на деле просто продолжавшие службу в Персии. В итоге, несмотря на все попытки, дело кончилось ничем. Подрались за город Решт, который переходил из рук в руки несколько раз. Пытались идти на Казвин, чтобы в итоге скакнуть на Тегеран – но, увы, провалились. Республику крепко зажали в рамки провинции Гилян.
Время прикрывать лавочку
Шло время, перспектив на всю Персию становилось все меньше, а упираться ради одной провинции смысла не было. Ведь осторожничал не только Лондон – к 1921 году несколько «успокоилась», отойдя от идей немедленной мировой революции, и Москва. И она точно так же, стремясь подписать торговые договоры с «буржуями», пыталась никого не злить.
|
|
Поэтому лавочку принялись прикрывать. Правда, получилось это далеко не сразу – на заре существования Советской России центру еще не удалось наладить режим управления ситуациями на окраинах. И бакинские товарищи еще продолжали надеяться на реванш, исподтишка снабжая еле живую республику оружием и специалистами. Но в ноябре 1921-го сдались даже они.
Персидская советская республика – одна из самых экзотических авантюр ранних большевиков – прекратила свое существование.
