Статья Владимира Путина о Второй мировой войне, которую он обещал еще зимой, вышла 18 июня. Сначала ее дал американский журнал The National Interest, и только потом текст опубликовали в России. О том, оправдались ли ожидания от исторической статьи президента, мы спросили историка Николая Сванидзе. Николай Сванидзе – Николай Карлович, почему ... Читать далее
Статья Владимира Путина о Второй мировой войне, которую он обещал еще зимой, вышла 18 июня. Сначала ее дал американский журнал The National Interest, и только потом текст опубликовали в России.
О том, оправдались ли ожидания от исторической статьи президента, мы спросили историка Николая Сванидзе. Николай Сванидзе
– Николай Карлович, почему статья российского президента выходит в американском журнале, а только потом – на родине?
– Я думаю и надеюсь, что у нас, хоть и позже, статья вышла все же в оригинале, а не в переводе с английского. Что написана она была на русском. А что до публикации в американском журнале, то это сочетается со стилистикой и с общей направленностью статьи. Она не конфронтационная, в отличие от зимнего выступления Путина на эту тему, когда он три раза за одну неделю крыл Запад.
В этой статье он никого не посылает, а скорее призывает ядерный клуб (включая Россию) собраться. Там есть прямое обращение к лидерам ядерных держав — китайцам, американцам, англичанам, французам. Путин называет поименно их лидеров и призывает собраться. Конечно, его идеал международных отношений — это Ялта. Когда все крупнейшие лидеры собираются вместе и решают проблемы мира. И он хочет быть среди этих лидеров. Отсюда и атмосфера и стилистика его статьи. Повторюсь, она не конфронтационная.
– Что вас в ней порадовало?
– Несколько позитивных моментов. Первое: он говорит, да, Вторую мировую войну, естественно, начал Гитлер, но ответственность несут лидеры всех крупнейших стран. Это правда. Второе: Путин не претендует на то, чтобы поставить точку в этой истории и закрыть тему. Это темой должны заниматься профессиональные историки, говорит он. И это тоже очень правильно. Я ведь боялся, честно говоря, что статья будет претендовать на финальный аккорд в этой теме и теперь ей нельзя будет просто заниматься, а каждая диссертация о начале Второй мировой войны будет начинаться с цитирования Путина. Как в своё время Ленина цитировали: «Как указывал Владимир Ильич…» Надеюсь, что этого не произойдет.
Кроме того — это тоже позитив — он не отрекается от решения съезда народных депутатов 1989 года, который дал отрицательную — и политическую, и моральную — оценку договору Молотова и Риббентропа. Потому что, скажем, Журавлёв из Госдумы призывает отказаться от осуждения этого пакта, как будто можно вычеркнуть из истории то или иное историческое событие или ту или иную историческую оценку. Это невозможно. И Путин этого и не делает, он цитирует критические оценки, данные в 1989-м, и таким образом к ним присоединяется.
Ну а дальше — внутреннее противоречие, потому что он начинает отмазывать Сталина.
– Зачем?
– Зачем он его отмазывает, это одному богу ведомо. Я имею в виду тезис Путина о том, что Сталин не запятнал себя личными контактами с Гитлером. Да какая разница, запятнал он себя контактами или нет? Говорить о Сталине, убийце миллионов людей, что он себя чем-то не запятнал, это само по себе очень экзотично. Какая вообще разница встречались эти два бандита лично друг с другом или нет, целовались они при встрече или нет? Это вообще не имеет никакого значения — ни юридического, ни морального. Это как в анекдоте, когда врач спрашивает, потел ли покойный перед смертью — если потел, то это хорошо. Сталин и Гитлер встречались через министров иностранных дел — им обоим так было удобнее.
Далее Путин говорит, что Сталин хотел выиграть два года для подготовки к войне. Для того и пошел на заключение договора с Гитлером. Я, конечно, не знаю, чего он хотел, но два года выиграл не он, а Гитлер. Гитлер значительно больше приобрел от этой оттяжки времени. С 1939-го по 1941-й он захватил больше территорий, чем Сталин, больше ресурсов, он лучше подготовился к войне, и, главное, инициатива была на его стороне. Это Гитлер решал, когда нападать, а когда не нападать. И напал на нашу страну, когда ему это было удобно. Поэтому сказать, что Сталин выиграл от этого пакта, нельзя. И морально-этически, и политически этот договор с Гитлером не поддается никакому оправданию. Это была или ошибка, или преступление. А скорее всего и то, и другое. И почему-то президент Путин Сталина отмазывает… не знаю. Почему нужно брать на себя ответственность за его преступления и ошибки? Кому от этого хорошо теперь?
– Может быть, это такая самопроекция? Может быть, Путин совсем не против таких перекрестных ассоциаций — он и Сталин?
– Видите ли, Путин точно не хочет, чтобы с ним ассоциировались массовые репрессии. А ассоциаций с авторитетом Сталина — хочет. Ему нравится, что в международных делах его сравнивают со Сталиным, к сожалению.
– Но разве это не давняя его идея-фикс – вернуться к такому устройству мира, когда он будет, как Сталин, держать совет с главами ведущих стран на равных?
– Да-да, совершенно верно. Сесть за стол переговоров с ведущими главами мира — это его давнее желание.
– В этой статье ещё, мне кажется, какая-то скользкая проблема со странами Прибалтики?
– Со странами Прибалтики никакого скользкого момента там нет. Я бы сказал, что сделано всё для того, чтобы в ближайшее время с ними не помириться.
Потому что Путин в своей статье употребил слово «инкорпорировали» касаемо стран Прибалтики. Мол, после пакта Молотова-Риббентропа инкорпорировали страны Балтии в Советский Союз. Но это наукообразное слово может вызвать в Прибалтике только лютую злобу. Потому что реально они, конечно, считают это оккупацией и имеют на это полное право. Сталин сделал им предложение, от которого они не могли отказаться. И когда оккупацию называют словом «инкорпорировали» — это оскорбительно. С абсолютно тем же успехом можно сказать, что Гитлер инкорпорировал Австрию, а потом Чехословакию, а потом Польшу, а потом пол-Европы. Поэтому если президент Путин ставил перед собой задачу позлить прибалтов до белого каления, то я думаю, что ему это удалось. – То есть, если резюмировать, у вас были худшие ожидания от статьи?
– Да. Были худшие ожидания. Частично они оправдались в том, что касается формулировок, связанных с пактом Молотова-Риббентропа и с Прибалтикой. Но ожидание того, что тональность статьи будет более жесткая, более конфронтационная, не оправдались. И это хорошо.
