Содержание
Министр здравоохранения РФ Вероника Скворцова на совместном заседании президиумов правления «Опоры России» и ассоциации «Некоммерческой организации «Опора»» заявила, что минздрав заинтересован в том, чтобы частные клиники оказывали качественную помощь. По её словам, частные сообщества являются частью национальной системы здравоохранения, в дальнейшем они станут одним из основных векторов развития.
Вектором развития они станут оттого, что нужда к обращениям в клиники формируется с помощью действий самого государства, которое усиленно занимается «оптимизацией» государственной системы, массово сокращая с 2005 года число государственных медицинских учреждений и значительно усиливая нагрузку на оставшиеся кадры. По этой причине образовались огромные очереди и дефицит узких специалистов.
В результате этого люди всё чаще вынуждены обращаться в частные поликлиники, где работают те же врачи, что и в госучреждениях.
Например, в августе в НИИ детской онкологии и гематологии НМИЦ им. Блохина было заявлено об «оптимизации» более 700 штатных единиц и сокращении зарплат. Результатом таких решений нового руководства уже стал конфликт с коллективом. Ведущие специалисты НИИ угрожают уволиться.
Непроизвольно вспоминается интервью Сёмину Олега Кэпа — человека, который выжил (и продолжает жить) исключительно благодаря ошмёткам недоприватизированной советской системы здравоохранения.
Источник tankie’s
На данный момент в обществе нет четкого суждения, о том, какая медицина должна быть в России. Коллективный обыватель пытается разместиться на двух стульях: на остатках советской медицины с государственным финансированием и на капиталистической форме платных услуг.
И пока общество полагает, что может выбирать, официальный путь развития России ровными шагами движется в сторону медицинских услуг.
Вот, что думают врачи на профессиональном медицинском форуме.
(см фото внизу)
Финансовая сторона здравоохранения может работать как через систему страхования, так и без системы страхования. Скромной иллюстрацией платной медицины, которую продвигают люди с честными лицами, можно считать элементарный поход в коммерческую стоматологию. Лучше всего представить перелом шейки бедра с заменой сустава или лечение рака. Последние состояния требуют затрат в миллионы и десятки миллионов рублей. Так, лечение рака на современном уровне обходится в среднем в 3-20 миллионов рублей. Не самое сложное лечение ишемической болезни сердца с операцией по коронарному шунтированию начинается от 200 тысяч рублей.
Коллективный обыватель уже сейчас видит прелести страховой медицины.
Страховая же медицина бывает двух видов:
— Обязательное медицинское страхование.
— Добровольное медицинское страхование.
Оплот мировой демократии ратует за борьбу с диктатурой, принудиловкой и за свободный выбор и ДМС. Удивительно, но даже в такой обертке ДМС не является местом, где все развитые капиталистические слились в едином порыве реализации справедливости и свободного выбора.
Дествительно, здравоохранение может базироваться только на двух финансовых формах:
1) Бюджетное финансирование по системе Николая Александровича Семашко. Данная система финансирования здравоохранения скопирована с СССР такими странами прогрессивными капстранами как Швеция, Норвегия, Финляндия.
2) Частное финансирование. Частное финансирование питается через взносы частных лиц и отчисления работодателей. Это финансирование может реализовывать как системой ДМС, так и системой ОМС (например, такой является Оbama care и система Бисмарка).
Что же привлекло развитые капстраны, известные своей социальной программой, в системе Семашко? Оказалось (ваш Капитан Очевидность), что социальная справедливость возможна только при бюджетном финансировании здравоохранения. Именно при бюджетном финансировании, вне зависимости от социального статуса, возраста, пола, принадлежности к касте, рабочего статуса и психического здоровья, все люди получают одинаковый уровень медицинского обслуживания.
Но именно тут люди с хорошими лицами начинают морщиться.
Людям с хорошими лицами и тем, кто мечтает к ним примкнуть, кажется, что они достойны большего. А именно, они достойны возможности не сидеть в очереди с «бомжами и старухами». Люди с хорошими лицами уверены, что смогут гарантировать себе безбедную старость и город Солнца для избранных. Как в антиутопии 2019 года «Weird City» (или будем реалистами и назовём это утопией?)
Если исходить из статистики, то основная масса населения должна руководствоваться картинками современности среднего класса (которого у нас, к слову, нет) в таких образцах справедливости как США. Можно посмотреть на страны более близкие к нашей по уровню дохода на душу населения. Среднему классу частное финансирование медицины выходит наибольшей статьёй частных же расходов.
Ту концепцию здравоохранения, которую мы доедаем по сей день, разработал первый советский нарком здравоохранения Николай Александрович Семашко. Семашко закончил Казанский университет, медицинский факультет. В 1921—1949 годах он — профессор, заведующий кафедрой социальной гигиены медицинского факультета Московского университета.
Принципы системы здравоохранения по Семашко таковы:
1) Централизация системы здравоохранения
2) Единые принципы лечения в всех регионах страны
3) Бюджетное финансирование
4) Доступность медицины для всех граждан
5) Акцент на профилактику заболеваний и уничтожение социальных болезней
6) Вакцинация населения по специальным программам
7) Санитарно-гигиеническое просвещение
8) Вертикальная система медицинских учреждений: от поликлиник до специализированных центров
9) Создание системы санаторно-профилактических и оздоровительных учреждений.
Все эти принципы кажутся нам сейчас естественными и само собой разумеющимися. Но до Семашко такой системы не было нигде в Мире. Именно эти революционные принципы были положены в Советскую систему здравоохранения. Именно эти принципы почти полностью скопированы некоторыми европейскими странами, которые сейчас ставят нам в пример.
Мы до сих пор пожинаем плоды трудов и подвигов тех поколений, которые создали систему, где мы и сейчас имеем такое понятие, как гарантия оказания медицинской помощи.
Кроме того, так как СССР был контрпримером Капиталистической системы, то Капсистема пыталась проводить некоторые реформы здравоохранения, наступая на горло собственной песне о прибавочной стоимости любым способом. После падения СССР образа социальной справедливости не осталось. И логично, социальная система, включая систему здравоохранения, начала деградировать во всех странах Мира.
В нормальном капиталистическом мире, к которому мы идем, ситуация с медициной выглядит так:
1) Профилактика — ответственность самих граждан. Самих граждан, даже если эти граждане являются детьми, психически и интеллектуально поврежденными, бедными, вынужденными всё время работать, или того хуже — безработными, бездомными, обанкротившимися, старыми и больными.
2) Медицина доступна работающим, через отчисления работодателя или личные отчисления, пока работающие могут работать. Медицина доступна богатым.
Средний класс капстран, например, оплота демократии, при заболевании кормильца или кормильцев семьи проваливается на социальное дно. Но социальное дно и трата всех средств не гарантирует качество и успешность лечения.
3) Качество оказания медицинской помощи напрямую зависит от кошелька пациента. Ни о какой клятве Гиппократа и морали в мире золотого тельца говорить просто невозможно — экономически нецелесообразно.
4) Завышение стоимости медицинских услуг. Тогда как централизованная система здравоохранения по Семашко могла контролировать качество медицины и обеспечение медучреждений, в Мире золотого тельца нет даже возможного рычага. За качество медицины в капстранах предлагается голосовать долларом или рублем. Если можешь голосовать. Если есть, чем.
5) Системы оздоровления и профилактики — это только ваше право тратить деньги.
Именно к этой картине мы идем. Одни, прикрывая свою корысть, экономической обоснованностью. А вторые, глупо веря, что здоровье можно купить. Купить можно “услугу”.
Говоря на языке капитала, современную медицину, можно рассматривать только как область с долгосрочным инвестированием: инвестированием в науку, в новые методы лечения, в новые препараты, в новое общество, уверенное, что его не бросят умирать от туберкулеза и рака. Окупаемость этих инвестиций требует времени и работы социальной системы целиком — всех социальных институтов. Но полупериферийный и периферийный капитализм, к которому мы относимся, не способен, никогда не был и не будет способен делать долгосрочные инвестиции. Не способен создать новое лекарство от рака, генетические методы лечения, заниматься профилактикой.
Одним из аргументов против системы Семошко классическим образом выставляют её провал. Считая, что система здравоохранения СССР исчерпала себя еще задолго до развала Советского Союза. Многие винят плохое финансирование и лысенковщину в провале системы здравоохранения. Причина провала — номенклатурное вырождение, основанное на убеждении в своем превосходстве, токсичной борьбе за власть. Такие же оголтелые гегемоны, любители власти денег, и из врачей и сейчас, готовы разрушать последнее — готовы полностью перейти на платную медицину, забывая, что:
Во-первых, сами когда-то станут пациентами заболевания, которое их разорит.
Во-вторых, что в мире платной медицины лучшая современная медицина доступна единицам. Буквально, единицам. Так, восьмикратная трансплантация органов была доступна только Дэвиду Рокфеллеру. И больше никому в мире.
В-третьих, есть что-то больше сытого брюха. Удивительно, но и тут выбор коррелирует с размером личности.
Источник Alex Bernadott
И вот недавнее
«Приказом Минздрава №1067 от 20/12/19 вносятся изменения в действующий в порядок оказания медицинской помощи по профилю «гериатрия», т.е. пожилым и старикам.
Самая важная новация документа — исключение высокотехнологичной медицинской помощи (ВМП) из перечня видов медицинской помощи по профилю «гериатрия». Получается, что возрастным пациентам остается доступна первичная специализированная медико-санитарная помощь, специализированная (за исключением ВМП) и паллиативная медицинская помощь.»
Прекрасное интервью нобелевского лауреата Бернарда Лауна о злоупотреблениях и жажде наживы в медицине, механистическом мышлении нового поколения врачей и перспективах.
«В медицину все больше и больше идут холодные, рациональные специалисты, не способные исцелять… Этим людям не место в профессии, им бы на Уолл-стрит»,
- говорит выдающийся американский кардиолог Бернард Лаун, ярый критик коммерциализации врачевания.
Не секрет, что на американскую модель медицины в России многие смотрят как на пример для подражания и мечтают чуть ли не целиком ее импортировать. В то же время немногие в нашей стране осведомлены, что саму систему здравоохранения США в последнее время резко критикуют изнутри за излишнюю технологичность, коммерческий расчет и безразличие к пациенту. Главный киношный смутьян Майкл Мур выпустил фильм под названием «Здравозахоронение» (Sicko), где по-крупному наехал на хваленую американскую медицину, раскритиковав ее в пух и прах. Скандал был нешуточный. Но в США у Мура нашлись единомышленники даже среди медиков. Есть в пригороде Бостона Бруклайне Центр лечения сердечно-сосудистых заболеваний Бернарда Лауна.
Его основатель и глава, 86летний доктор Лаун — выдающийся кардиолог, сопредседатель международного движения «Врачи мира за предотвращение ядерной войны», удостоенного Нобелевской премии мира, практикует уже больше сорока лет. Он изобрел такие замечательные технические штучки, как дефибриллятор и кардиовертор, вошедшие в арсенал кардиологии. В одной из своих книг, «Утраченное искусство врачевания», которая переведена на десятки языков, Бернард Лаун резко критикует американское здравоохранение и самих докторов. Об этом он рассказал в интервью «Итогам».
— Доктор Лаун, вы же не станете отрицать, что американская медицина остается самой передовой в мире? Вы сами приложили руку к ее лидерству…
— Это так, я вовсе не умаляю заслуг. Но в целом как отрасль здравоохранение в США переживает, по моему убеждению, глубокий кризис. Лечение стало сводиться к использованию достижений медицинской науки. А когда абсолютизируется наука, теряется из виду человек. Врачи концентрируют внимание на дисфункции какого-то органа — сердца, легких, печени или почек. Но отчего возникло заболевание? 80 процентов болезней, заставляющих обращаться к врачу, имеют первопричиной жизненные тяготы и стрессы. У человека нелады с женой. Он ненавидит свою работу, разочарован в жизни. Или, допустим, в отчаянии, что его сын — алкоголик. Но когда он приходит к врачу-прагматику, тот видит в пациенте лишь носителя конкретного заболевания, а «лирика» его не волнует. Однако больна не только определенная часть тела, человек нездоров в целом, его организм разладился как система. И знание всего этого очень важно для успешного лечения.
— Чем плохо увлечение технологическими новинками? Ведь стольким людям они спасли жизнь.
— Врачи, современные фаусты, заключили сделку с наукой и технологией. Многими из них — я вовсе не обвиняю всех! — движет коммерческий расчет, а нередко даже алчность, стяжательство. И врача к этому подталкивают жесткие экономические условия. Когда я принимаю пациента, то получаю 60-70 долларов в час. Но если я запускаю ему в сердце трубку для прочистки сосудов, то получаю за несложную операцию 2-3 тысячи долларов. Иначе говоря, общество во много крат выше оплачивает использование технологии, чем мастерство межличностного общения. Как следствие — американские врачи забыли искусство врачевания. А в моем понимании это заинтересованный диалог двух экспертов. Врача и пациента. Да-да, и пациента, главного знатока собственной болезни, кровно заинтересованного в успехе лечения.
Врачи в Америке хорошо зарабатывают, потому и приток в эту сферу стабильно высок. Налицо стимулы для профессионального роста и честной конкуренции. Почему же эти факторы не работают?
— В медицину все больше и больше идут холодные, рациональные специалисты, не способные исцелять, не способные вступать в доверительные отношения с пациентом. Этим людям не место в профессии, им бы на Уолл-стрит. К сожалению, из-за притока таких людей репутация врачей сегодня чрезвычайно низка.
— Правда ли, что нередко операции на сердце, в том числе шунтирование, назначаются лишь из коммерческих соображений?
— Увы, правда. Еще в 1970 году на основании клинических наблюдений я пришел к выводу, что терапевтическое лечение сосудистых заболеваний не менее эффективно, чем хирургия и ангиопластика. 70 процентов сердечных больных ничего не выигрывают от хирургических операций.
— Я не ослышался — 70 процентов?
— Да. И это острейшая проблема американской кардиологии! В середине 90х годов в нашем центре мы наблюдали 800 пациентов, страдавших тяжелыми заболеваниями сосудов. Из этой группы мы рекомендовали хирургическое вмешательство лишь 9 (!) процентам больных. Вы не подумайте, я не против технологии, я не луддит. Но критерии отбора на операцию у нас в клинике очень жесткие. Все остальные получают терапию. Это те самые пациенты, которым лечащие врачи устрашающе внушали: «У вас в груди бомба с часовым механизмом», «Вы живете на вулкане», «Ваши дни сочтены» и тому подобное. Смертных случаев в этой группе — 1,3 процента в год. Много это или мало? Сравните: в США смертность при операциях на сердце — 3,1 процента. В методах терапии произошла революция, и впервые стало возможным остановить рост сосудистых заболеваний. А знаете, сколько времени у нас в центре длится прием каждого пациента? Примерно час. И эта неспешность оказывается очень экономичной. В большинстве случаев тесты уже не нужны. Надо, чтобы врачи снова заговорили с пациентами. Пока же многие из них как кулинары, готовящие по поваренной книге. Им надо напоминать, что 80 процентов важной информации о состоянии здоровья пациента, ведущей к правильному диагнозу, врач получает из истории болезни, 10 процентов — из физического осмотра, 5 процентов из простых тестов (анализ крови, измерение кровяного давления, рентген и т. п.) и еще 5 процентов из дорогостоящих технологических тестов.
— Как же американской медицине выходить из кризиса?
— Американская медицина — высокотехнологичный, узкоспециализированный, очень дорогостоящий способ достичь банкротства. Америка не может позволить себе свою медицину, потому что она стоит непомерно дорого и малоэффективна. Давняя попытка кардинальной реформы здравоохранения, инициатором которой выступила Хиллари Клинтон, провалилась из-за усиленного противодействия могучих страховых компаний. Они организовали массированную кампанию в прессе. Американцев запугивали: вам будут навязывать лечащего врача, с вами будут обращаться как со скотом.
— Что же нужно?
— Чтобы врачи получали заработную плату. Понимаете, заработную плату! Я не хочу, чтобы доктора голодали. Но они не должны получать деньги от больных людей, не должны богатеть на чужих несчастьях. Чтобы у молодых людей формировалось чувство нации, надо, чтобы все имели равные права на охрану здоровья. Вы только вдумайтесь: 45 миллионов американцев лишены какой-либо медицинской помощи, а 30 миллионов получают ее лишь в экстренных случаях. Спросите любого таксиста в Нью-Йорке, есть ли у него медицинская страховка, он ответит — нет. В богатейшей стране мира, которая тратит два триллиона долларов в год на медицину, четверти населения не гарантирована медицинская помощь.
— Но посмотрите, доктор Лаун, в Канаде, где действует государственная система здравоохранения и у всех граждан вроде бы равные права на медицинское обслуживание, люди тоже не перестают жаловаться. Скажем, на долгие, многомесячные очереди на тесты и операции.
— Минуточку, минуточку. Я бывал в Канаде много раз. Разве это плохо, когда всем гарантирована медицинская помощь? Задумайтесь, как создается у людей чувство общности, чувство нации? Появится ли оно, если люди не помогают друг другу в тяжелую минуту? Да, у нас в Америке помогают, но кто и кому? Помогают самые жадные самым нуждающимся (по-английски это звучит очень хлестко — the greedy help the needy. — «Итоги»). Демократизм канадской медицины — неоспоримый ее плюс, он зат-мевает все минусы. Кроме того, канадцы живут дольше американцев и реже болеют. Детская смертность у них ниже, чем у нас. Скорая помощь столь же оперативна, как и в США. Так о чем вы говорите? Долго ждать теста? Так это лучше, чем вообще его не получить! Это лучше, чем дозирование медицины в зависимости от толщины бумажника, как в Америке. И не нужно быть большевиком, чтобы заявлять об этом…
— Есть ли хоть какой-то гипотетический шанс у среднего американца вызвать врача на дом, как это было в СССР? Хотя бы к детям?
— Знаете, где я это видел? На Кубе. То, что я сейчас скажу, многим не понравится. Я думаю, что на Кубе лучшая в мире система медицинской помощи. Там подготовлены десятки тысяч первоклассных врачей. Каждый жилой квартал Гаваны имеет своего терапевта. Я видел, как они замечательно работают. Этот семейный врач обходит всех пациентов по вызову, затем наносит визиты хроническим больным. В случае необходимости направляет людей в поликлинику или стационар.
— В России многие смотрят на американскую модель медицины как на пример для подражания и мечтают ее импортировать.
— Уму непостижимо! Я думаю, Россия должна следовать европейским образцам здравоохранения, в первую очередь скандинавским — финской, шведской, с сильным акцентом на социальную помощь, демократизм и профилактику. В Советском Союзе существовала хорошая система государственного здравоохранения. Конечно, она была далека от совершенства, но достигала каждого человека. Санитарное просвещение, тщательный контроль над качеством воды, визиты врачей на дом — все это было. Полагаю, Россия на новом уровне должна вернуться к своим традициям. Не надо импортировать из Америки коммерческую систему, у нее есть серьезнейшие структурные изъяны, и она лишь усугубит нынешнюю очень плачевную ситуацию.
— Вы считаете ее плачевной?
— Я готов зарыдать! Россия — одно из самых грустных мест на Земле. Русские — исчезающая нация. Каждый год население страны сокращается более чем на полмиллиона человек. Это ужасно! От чего люди умирают? Болезни сердца, несчастные случаи, общий стресс, насилие. А еще алкоголь, причем самого низкого качества. А ведь Россия — богатейшая страна. Аппаратчики, которые по мановению ока стали бизнесменами, должны делиться богатством с народом. Россия может стать очень динамичной страной. Ведь уровень образования по-прежнему очень высок. Нужно только дать людям надежду.
Источник Олег Сулькин
