Про интервью эстонского президента Керсти Кальюлайд немецкой Frankfurter Allgemeine Zeitung не написал только ленивый. Да, про то самое, где она сожалеет, что у нас прошли девяностые, скучает по Ельцину и сетует, что Россия не стала такой же свободной и демократичной страной, как Эстония
Собственно, на этом аспекте беседы в основном и зацикливались наши обозреватели. А зря. Кроме этого, в беседе с политическим обозревателем Тимо Фрашем она рассказывает, или, скорее, выдаёт ещё очень много интересного.
Что бросается в глаза с первой фразы: «Фрау президент» (так обращается к ней г-н Фраш) очень старается. «Чувствуют ли эстонцы себя защищенными НАТО?» — самый первый вопрос интервью. На который г-жа Кальюлайд отвечает с пионерским задором, так, будто не говорит, а поёт песню средь зелёных лугов: конечно, эстонцы всецело доверяют НАТО, конечно, мы должны больше участвовать, больше отдавать и больше стараться, чтобы мы, европейцы (о, эта радость неофита!) играли большую роль в мире, и дипломатическую, и военную. Когда журналист приводит ей слова французского президента Эманнуэля Макрона о том, что альянс мёртв, Керсти отвечает так же радостно: конечно, мы должны обсуждать проблемы, конечно, они есть, но ведь никакой альтернативы ни Евросоюзу, ни НАТО не существует, а потому не рефлексируем, распространяем!
Спрашивают её и про отношения с Дональдом Трампом — Фраш говорит, что огромное количество немцев считают его угрозой миру на планете. Но и тут всё безоблачно: все страны имеют право выбирать себе фюрера (нет, не ошибка, в немецком тексте — именно Führer), а Трамп никогда не обманывал её ожиданий в том, что касается безопасности Восточной Европы. Военное присутствие растёт, что же может ещё быть лучше для мира?
Дальше — про беженцев (да, мы готовы принимать их и принимаем, а то, что они предпочитают страны с более высокими доходами, не наша вина), про экологию (поддерживаем все инициативы, от русского газа почти не зависим, стараемся!) и далее со всеми остановками.
Г-жа президент сумела обойти все конфликтные вопросы и ни разу не выказать никакого недовольства. Кроме тех мест, где речь шла о дозволенном, санкционированном и согласованном враге — России. Всё интервью — это одно бесконечное желание понравиться всем, показать, какое счастье — быть на балансе ЕС, держать у себя американские военные базы и быть маленькой, но такой важной частью великой стройки светлого демократического будущего. Политрук лжёт! В германском плену вас не мучают и не убивают!
Эстонцев, а также их полную невыносимой лёгкости бытия фрау президента трудно в этом винить.
Кто хоть раз бывал в Таллине (а мне посчастливилось бывать там часто), знает, насколько мало «свобода» и пребывание в ЕС изменили этот совершенно русский город. Несмотря на драконовские меры, великий могучий всё ещё звучит везде, вокруг — построенные русскими дома, а на крышках люков, как на древнеримском водопроводе — всё ещё имперские печати советских ГОСТов. «Свободную Эстонию» дважды отпускали на волю — в 1918 году (хотя по Ништадтскому миру её территория была уступлена нам «на вечные времена») и в 1991-м (заново отстроенную и индустриализированную), но она ни на минуту не воспользовалась ей, а просто находила себе нового покровителя. И теперь, чтобы не бросили, ей нужно петь новые песни.
Если понимать это, внезапно становится яснее и весь обвинительный пафос Кальюлайд в адрес России и Путина, и не лезущее ни в какие демократические рамки притеснение русскоязычных граждан, и беспредел в отношении наших коллег из эстонского Sputnik. Это не директива из Брюсселя, не тайная просьба Госдепа и даже не русофобия — это всё тот же пионерский задор, всё то же желание понравиться и угадать даже невысказанные желания патрона.
Кому-то может показаться, что я уничижительно отзываюсь о маленькой, гордой прибалтийской стране. Но видит бог, это не так. Я люблю зелёную, мирную, чуть сонную Эстонию. Она видится мне хрупкой девушкой в платье из льна и с венком в волосах, идущей по бескрайним полям. И не её вина, что ей хочется нравиться и каждый раз приходится отыскивать новое плечо, чтобы на него опереться.
Дмитрий Петровский, RT
