Андрей Павленко постарался сделать так, чтобы про рак говорили много и громко. На протяжении года и девяти месяцев хирург Андрей Павленко вместе с изданием «Такие дела» вел видеоблог «Жизнь человека», записывал подкасты, писал в фейсбуке, объяснял и рассказывал. Его похоронили 6 января.
Андрей Павленко родился 9 мая. В одном из видео он рассказал, что захотел стать онкологом в первом классе на уроке музыки. Учительница дала детям послушать «Реквием» Моцарта, а во время «Лакримозы» рассказала, как смерть побеждает врача. Тогда, по словам Андрея, он и решил, что будет побеждать смерть.
В хирурги идут обычно сильные люди, готовые принимать решения. В хирурги-онкологи — очень сильные.
Андрей Павленко поступил в Военно-медицинскую академию в Петербурге. В 2001 году окончил ВМА и написал рапорт о том, что хочет ехать на Северный Кавказ. Начал службу со 135-го медицинского батальона во Владикавказе. «Оттуда мы летали и в Ханкалу, и в Моздок. Под Владикавказом был учебный центр, туда прорвалась банда, и для ее локализации туда были направлены силы спецназа. К нам поступали раненые после боестолкновения… Там много чего было».
Из Владикавказа он вернулся в Петербург и работал на кафедре военно-полевой хирургии ВМА, прошел ординатуру как хирург, устроился в Ленинградский областной онкологический диспансер и в 2012-м окончил еще одну ординатуру — как онколог. Поехал на стажировку в Страсбург. Если смотреть по его записи, учиться он не переставал никогда.
— Я как-то слышала, в интервью он сказал, что его любимой женщиной всегда будет хирургия, — рассказывает его супруга Анна в одном из видеороликов на сайте «Такие дела». — Скажу, что таких разговоров не было. Но я понимала, что работа для него все, это цель его жизни.
Анна училась на медсестру, подрабатывала санитаркой, когда они с Андреем познакомились. Встретились взглядами, вспоминает она, в операционной.
— Костюм, который на нем был надет, был на три-четыре размера больше, и подкалывали его хирургической иглой, — добавляет Анна.
Родилась старшая дочка. Семья жила в бараке под Всеволожском, в Ленобласти, и молодой доктор каждый день должен был ездить на работу в Петербург — в областной онкодиспансер на Литейном. Сам он в подкасте вспоминает, что допоздна задерживался, поэтому часто оставался ночевать в ординаторской. Анна объясняет ночевки мужа на работе немного по-другому: у доктора не всегда были деньги на дорогу.
— Андрей дежурил, по семь-восемь дежурств в месяц, — рассказывает она на видео. — Не было денег на электричку, поэтому Андрей ездил на работу зайцем.
Анна брала коляску с двухмесячной дочкой и везла мужу на работу обед. Тоже зайцем. Сам Андрей говорил, что начал достойно зарабатывать, только возглавив отделение в университетской клинике имени Пирогова в 2016 году.
После ординатуры по онкологии и стажировки в Страсбурге у Павленко, не перестававшего учиться, была еще одна — в Южной Корее. По специализации «малоинвазивная хирургия рака желудка». От рака желудка в 55 лет умер его отец. Андрей знал про эту болезнь все. И знал, что такая наследственность — фактор риска.
В марте 2018 года проект «Не напрасно», посвященный лечению рака, опубликовал интервью доктора Павленко «Важные факты о раке желудка и пищевода». Это было 16-го числа. За день до этого он узнал, что сам болен раком желудка.
«При третьей стадии и при эффективном проведении неоадъювантного лечения у меня есть 45% шансов прожить пять лет и более, — говорил он в интервью «Афише». — Пока что мой расклад — примерно 50 на 50».
Но сейчас коллеги говорят, что стадия была уже четвертая. Шансы прожить больше года — 5%. Не понимать этого абдоминальный хирург-онколог с 17-летним стажем не мог. У него уже было трое детей, сын совсем маленький, жена не работала.
«Я никогда не переносил заболевания пациентов на себя, поэтому мыслей о том, что то же самое может случиться со мной, у меня не было, — говорил он в интервью. — Но я всегда пытался ставить себя на место больного».
Оказавшись на месте больного, он основал фонд. Рассчитывал, что туда станут стекаться деньги, на которые будет развиваться российская онкология, начнут по-новому готовить интернов, превращая их в высококлассных хирургов, а заодно финансировать медиапроекты, рассказывающие о борьбе с раком. После его смерти половина денег должна идти семье доктора.
Он прошел восемь курсов химии вместо стандартных четырех. Доказанной эффективности у этого подхода не было, серьезных клинических исследований тоже. «Мы руководствуемся только логикой и здравым смыслом», — говорил Павленко перед пятым курсом, объясняя, что стоит перед «точкой бифуркации».
Опухоль уменьшилась вдвое. В сентябре 2018-го его прооперировали. «Есть небольшой шанс, порядка 2-3%, на развитие нежелательных явлений, которые могут привести к плохому исходу, — говорил он. — Поэтому моя супруга знает все явки-пароли на моем компьютере, на моем телефоне, знает все входы в мобильные банки моих карточек, на которые я складывал определенную сумму… Я сделал несколько обязательных звонков: маме, детям. Сказал, что папа скоро выйдет на связь».
Через два месяца после операции он водил машину, ездил на работу. Через год после того, как выяснился диагноз, обследование показало, что болезнь будто бы отступает.
«По данным обследования признаков прогрессирования заболевания не выявлено, — написал он в фейсбуке 20 марта. — Продолжаем жить, работать, любить, мечтать и творить)))
Всем большое спасибо за поддержку, я ее чувствую кожей)) Больным — выздоровления! Пролеченным — вечной ремиссии!!»
Онкологи понимали, что это чудо, а чудеса случаются редко. «Мой жизненный путь завершается, — написал он 1 января. — К сожалению, моя болезнь оказалась коварнее, и ее развитие за последние два месяца не оставило мне шансов. Но я хотел бы сейчас предупредить всех, кто находится на этапе лечения: не опускайте руки! Статистика — вещь упрямая, и у вас даже с моим диагнозом есть шансы на излечение. Просто поверьте в это. Мне просто не повезло».
Ирина Тумакова,
соб. корр. «Новой»,
Санкт-Петербур
