Не там сели. Эксперт — о посадке самолета Ryanair в Минске
Корреспондент «АиФ» попросил ректора МГТУ гражданской авиации Бориса Елисеева разъяснить юридические аспекты громкого скандала.
ИКАО начинает проводить разбирательство, связанное с посадкой самолета Ryanair в Минске. Корреспондент «АиФ» попросил ректора МГТУ гражданской авиации Бориса Елисеева разъяснить юридические аспекты этой проблемы.
Глеб Иванов, «АиФ»: Борис Петрович, вы известный авиационный юрист, неоднократно и успешно представлявший интересы «Аэрофлота» в европейских судах. Как вы можете прокомментировать ситуацию?
Борис Елисеев: Сразу могу заявить, что действия экипажа воздушного судна и диспетчеров были в полном объеме основаны на международном правовом документе: Чикагской конвенции и приложениях к ней.
Судите сами. В статье 1 конвенции речь идет о полном и исключительном суверенитете государств на воздушное пространство над своей территорией. Статья 2 посвящена установлению порядка и правил воздушных передвижений над территорией суверенного государства. Воздушные суда любой национальной принадлежности должны выполнять такие правила при выходе и входе на территорию воздушного пространства.
А статья 12 прямо предусматривает принятие мер, которые обязывают исполнение экипажем воздушного судна правил полетов. Более того, государство должно обеспечивать наказание лиц, нарушающих такие правила.
В приложении 2 к конвенции — «Правила полета» — есть пункт 3.7 («Незаконное вмешательство»). Там содержится четкая запись: если воздушное судно стало объектом незаконного вмешательства, его командир в кратчайший срок должен произвести посадку на ближайшем приемлемом аэродроме. Или взять приложение № 17 («Нормы, правила и процедуры ИКАО по авиационной безопасности для защиты гражданской авиации от актов незаконного вмешательства»). Все процедуры расписаны в документе (Док. ИКАО 8973).
Экипаж самолета и диспетчерская служба обязаны их четко выполнять.
К слову, работе органов организации воздушного движения посвящено отдельное приложение к конвенции № 11 — «Обслуживание воздушного пространства», — где в пункте 2.24 четко расписаны порядок действий наземного диспетчера и процедура его взаимодействия с экипажем воздушного судна. Этот порядок конкретизирован в п.15.1.3 «Правил аэронавигационного обслуживания» (Док. ИКАО 4444). В них четко записано, что экипаж в случае факта незаконного вмешательства и угрозы взрыва воздушного судна должен четко соблюдать порядок действий органов управления воздушным движением, а летный экипаж обязан действовать по не менее четким указаниям диспетчера.
— Вы знаете, что в Сети уже опубликованы переговоры командира экипажа и белорусского диспетчера?
— Да, фрагменты переговоров читал. Не скрою, я бы предпочел ознакомиться с расшифровкой данных речевого самописца. Но, даже прочитав эти фрагменты, сделал вывод, что и диспетчерская служба, и летный экипаж действовали грамотно и профессионально, выполнив все необходимые правила.
— Известно, что в воздух поднимался истребитель ВВС Белоруссии, который принудил пассажирский самолет к посадке в Минске.
— Думаю, истребитель просто указал самолету путь на аэродром. Хотя никакого нарушения в этом нет. В той же Чикагской конвенции есть статья 3bis, введенная в 1984 году. Суверенное государство имеет полное право требовать посадки самолета любой национальной принадлежности в определенном аэропорту. Разумеется, исходя из степени угрозы.
Государства пользуются таким правом. В 2010 году ВВС Ирана принудили к посадке рейс киргизской авиакомпании, следовавший по маршруту Дубай — Бишкек и задержали лидера одной из террористических группировок. В 2012 году Турция с помощью истребителей посадила самолет Москва — Дамаск и обыскала его. В 2013 году принужден к посадке в Вене и досмотрен самолет президента Боливии Моралеса. Тогда американцы искали Э. Сноудена. Таких примеров принудительных посадок более чем достаточно.
— По вашему мнению, какие действия предпримет Международная организация гражданской авиации? Будет ли она проводить расследование инцидента?
— Я бы советовал не торопиться с юридическими определениями этого события. Именно события, а не инцидента. В международном и национальном воздушном праве принято оперировать четкими понятиями и юридическими формулами. В данном случае слова «incident» и «event» имеют разное и лексическое, и юридическое значение. В СМИ этот случай почему-то уже называют инцидентом. А такие события бывают часто.
Только в субботу пришло сообщение ТАСС о том, что в аэропорту Шереметьево тщательно проверяют самолет, подготовленный к вылету в Симферополь. Причина — анонимное сообщение о том, что на борту есть взрывное устройство. Порядок действий в таких ситуациях должен быть четким и оперативным.
В воскресенье экстренную посадку в Берлине совершил самолет Ryanair, летевший из Дублина в Краков. Воздушное судно досмотрено, взрывчатка не обнаружена.
В 2019 году в возглавляемый мною университет несколько раз поступали звонки и сообщения на электронную почту о минировании помещений. Что делать в такой ситуации? Студенты и персонал выводились из здания, оперативно извещались органы ФСБ, МВД, МЧС. Кинологи обходили все аудитории и помещения со специально обученными служебными собаками, после этого мы получали соответствующий акт о возобновлении занятий. А здесь воздушное судно с пассажирами на борту, находящееся в полете!