Безумно задолбало трепетное отношение к пьяницам в этой стране.
К знакомой на работу в небольшой магазинчик пришёл мужчина в очень нетрезвом состоянии. На отказ знакомой подарить ему целую продуктовую корзину этот недочеловек вытащил нож и стал угрожать. К счастью, ГБР приехала очень быстро. Конец истории? Нет! Вечером в этот магазин пришла женщина с детьми и начала слёзно умолять позвать знакомую и забрать заявление. Ну выпил, с кем не бывает? Ну пошутил он, в самом деле! Оказывается, моя знакомая упекает в тюрьму на все руки мастера, любящего отца и любимого дедушку! Ну и что, что угрожал ножом? Не убил же?.. А в это время я сидела со знакомой в больнице, впитывала плечом её слёзы и безуспешно пыталась её успокоить хоть чуть-чуть. Кстати, у этого «порядочного, но оступившегося человека» была ещё и условка.
Когда мне было 20 лет, одной маминой подруге не давала покоя мысль свести меня со своим сыночкой. В принципе, в тот момент отношениями я не была обременена, поэтому давайте, знакомьте меня с этим фруктом. Парень приполз на первое (оно же последнее) свидание, что-то промямлил и просто уснул на столике летнего кафе. На следующий день мамина подруга по телефону обрушила на меня шквал гнева. Почему я оставила мальчика в опасности, а вдруг бы с ним что-то случилось?! Это из-за меня этого 25-летнего лба забрали в полицию, потому что по пробуждении мальчик начал буянить и учинил драку. Ну и что, что он в щи пьяный пришёл! Переволновался. Когда он трезвый, он сущий ангел, оказывается.
С одной из прошлых работ мне пришлось уйти из-за загулов напарницы. Нет, начальница, я не выйду после 9 дней работы по 12 часов в свой законный выходной за напарницу. Ах, Ирочка опять нализалась и на ногах не стоит? А я причём? Это не я её напоила до такого состояния. Знаете, когда я по доброте душевной выходила вместо разнесчастной Ирочки, то мне ни копейки не заплатили за её смены. Я же не понимаю Ирочку… Уволить Ирочку за прогулы нельзя — человек же сопьётся окончательно! Значит, увольняюсь я.
Сейчас я работаю по образованию — провизором в аптеке. Нет, я не дам тебе, дяденька, в долг настойку боярышника. Сентиментальная очередь тут же начинает меня корить: «Как вам не стыдно? Он же больной человек! Вдруг ему действительно плохо?» Но никто не захотел этому «больному человеку» (который на пороге аптеки залпом выпивает весь флакон) дать 20 рублей на «лекарство».
Мы терпим в транспорте опроставшихся пьяниц, пристающим к людям, — им же плохо! Мы жалеем тех, кто по пьяни получил увечья. Почему? Почему заболевшему работнику нельзя отлежаться дома пару дней без больничного, а загулявшему алкашу — так без проблем хоть на неделю?
Я не вижу поводов для жалости к человеку, который сам выбрал путь на дно общества, а потому неимоверно задолбали и пьяницы, и жалеющие их!
