Фронтовой корреспондент
- С Федором Поликарповичем мы жили по соседству на улице Карташова в Томске, - рассказывает Наталья Морокова, исследовавшая историю 166-й стрелковой дивизии.
- В 60-е годы Федор Бурый часто выступал в школах перед учениками, рассказывал о своей неординарной биографии. Тогда его имя было знакомо всем в нашем городе. К тому же он был известным фотографом, его снимки часто публиковались в журналах, газетах, книгах. Он был очень добрым, интеллигентным человеком. Сейчас память о нем, увы, угасла. А вы-то что о нем вспомнили?
- Фильм англичане о нем сняли...
- Да вы что! Надо же... Знаю, что Федор Бурый работал кочегаром в железнодорожном депо Томска. Еще подростком увлекся фотографией. Когда началась война, Федору было 22 года. Он пошел на фронт добровольцем.
Бурого записали в сформированную в Томске 166-ю стрелковую дивизию фотокором при дивизионной газете «Боевой путь». Дивизию эшелонами отправили из Томска под Смоленск.
- Федору, хоть он и был фотографом, тоже приходилось брать в руки оружие и стрелять, - вспоминает томский писатель Александр Борисов.
- Осенью 1941 года под Смоленском томская дивизия, окруженная фашистами, две недели вела жестокие бои. Когда бойцы прорывались из окружения, Бурого ранило осколком мины. Потерявшего сознание пехотинца подобрали фашисты. Так он попал в плен.
- Федор Поликарпович рассказывал, как его довезли до Франции, - продолжает Наталья Морокова.
- Пленных переправляли как скотину, плотно набив вагоны. Не кормили по несколько дней. В вагонах было душно, постоянно хотелось пить. До конца пути многие не дотянули...
Советских военнопленных бросали из лагеря в лагерь. Наконец, из французского городка Сен-Мало через пролив Ла-Манш на барже привезли на захваченный фашистами британский остров Джерси.Один из редких фронтовых снимков Федора Бурого (слева). 1941 год. Фото: Музей 166-й стрелковой дивизии, Томск
Концентрационный ад
«Остров Джерси был оккупирован гитлеровцами без единого выстрела, - пишет историк Дмитрий Кузьмичев.
- 20 октября 1941 года Гитлер потребовал «максимальными темпами» превратить его в неприступную крепость. Фюрер не хотел оставлять тыл открытым, когда его танки рвались к Москве. Первую партию военнопленных перебросили на Джерси в начале 1942 года. Это были французы, поляки, чехи, испанские республиканцы. Потом наступил черед русских».
«На Джерси фашисты устроили настоящий концентрационный ад, - писал в воспоминаниях Федор Бурый.
- Узники осваивали каменоломни острова с утра до ночи - надо было вырубать кувалдами в скалах огромные куски камня и загружать камнедробилку. Вскоре из натруженных рук стала сочиться кровь...
Жители Джерси, видевшие колонну военнопленных, замирали в ужасе. Лица узников казались еще более чахлыми на фоне рваной истлевшей одежды. Островитяне смотрели на нас сочувственно, а женщины пытались подбежать и сунуть оголодавшим пленным нехитрую снедь. В сыром подземелье военнопленные трудились в две смены по 12 часов. С нами обращались хуже, чем со скотом. Срок, когда нас можно эффективно использовать, равнялся, по мнению коменданта, шести месяцам. Потом рабочую силу убивали - причем зверски. Излюбленным способом расправы там было медленное удушение железной проволокой. Обессилевших людей расстреливали и сбрасывали со скал в море. Некоторых топили в жидком бетоне...»За свой поступок Луиза Гульд поплатилась жизнью. Фото: Jersey Archive
Спасти Билла
Федор видел, что стена, которая огораживала каменоломню, была хоть и выше человеческого роста, но без колючей проволоки - перелезть можно. С одной стороны к стене примыкал Ла-Манш, с другой - фермерские поля.
«Тогда я не знал, что остров Джерси очень маленький, всего 20 километров длиной и 8 шириной - и куда там было бежать?» - вспоминал сибиряк. К тому же он не знал ни слова по-английски.
Для местных фермеров немцы издали приказ:
«Всякий, кто скрывает или ненадолго предоставляет кров военнопленным, бежавшим из лагеря, подлежит смертной казни».
Но джерсийцы все равно оказывали беглецам помощь.
Как-то утром на острове зарядил дождь.
«Туман, не сразу заметят», - решил Бурый. Улучив момент, он перебрался через стену и помчался по полю.
«На мне была куртка с большими красными крестами на груди и на спине. Их видно издалека - чтобы наверняка попасть пулей в тело», - рассказывал он.
На дороге Федор увидел лошадиную упряжку и двоих человек. Сердце екнуло: сдадут фашистам? Но английский фермер только спросил:
«Рашен?»
Бурого привезли на ферму участника Сопротивления Рене Ле Мотте. Младший, четырехлетний сын Рене, увидев Федора, почему-то спросил:
- А это кто, Билл?
- Билл, - не раздумывая согласился фермер.
И Федор стал Биллом. Несколько месяцев он прятался в доме Рене. Русскому парню обустроили ночлег в сарае, набитом соломой. Объяснялись сначала знаками. Билл учил английский по самодельному словарику. Вскоре он принял на английском первое сообщение о разгроме немцев под Сталинградом по радиоприемнику, спрятанному на сеновале. Федор стал регулярно записывать сообщения: листовки с новостями через участников Сопротивления передавали в бараки военнопленным.
Однажды знакомый констебль сообщил Рене Ле Мотте, что немцы наблюдают за его домом. Федору стало опасно там оставаться. Рене попросил приютить русского свою приятельницу, хозяйку бакалейной лавки Луизу Гульд.
Прощаясь с семейством фермеров, Федор-Билл достал свою единственную фотокарточку и на обороте написал: «Друг в беде - настоящий друг. Рене и его семье».
Этот снимок до сих пор хранится у потомков Рене.Нормандские острова, куда входит и Джерси, были освобождены от нацистской оккупации 9 мая 1945 года, но немецкий гарнизон на острове Олдерни капитулировал только 16 мая.
«Племянник-француз»
Осенью 1943-го у Луизы Гульд объявился племянник - француз по имени Билл. Худощавый юноша отличался хорошими манерами, сносно говорил на английском и не вызвал особых подозрений.
Старшего сына Луизы, студента Оксфорда, убили на фронте в самом начале войны. Федор напомнил ей Эдварда, поэтому британка не колеблясь согласилась спрятать беглеца.
- Я должна что-то сделать для сына другой матери, - объясняла она.
Федор жил в комнате Эдварда, носил его одежду, совершенствовал английский. И продолжал ловить сообщения с фронтов по радиоприемнику. Бурый рассказывал, что переживал за своих, мечтал снова оказаться на фронте, но покинуть остров не представлялось никакой возможности.
Он прожил у Луизы почти до конца войны. Весной 1945-го кто-то донес полиции, что миссис Гульд прячет русского. Луизу предупредили об обыске, и она переправила Федора к своей младшей сестре в столицу острова Сент-Хельер. Этот дом был явочной квартирой подпольщиков.
«И джерсийцев, и тех, кто спасся, бежав из концлагеря, - всех бойцов Сопротивления объединяло одно чувство ненависти к захватчикам, - вспоминал Федор Бурый.
- На этой почве мы и сошлись: люди разных национальностей, социального положения и политических взглядов».
Бурый переводил сводки лондонского радио на русский, писал вместе с друзьями листовки, которые подбрасывали в барак узникам. Вести с фронтов приходили радостные. Советские войска уже вели бои на территории Германии. Участники Сопротивления готовились взять власть в свои руки на острове Джерси. Восстание назначили на 10 мая 1945 года. Но еще до часа икс пришло сообщение, что Берлин взят советскими войсками.Госпиталь, который строили военнопленные в скалах, стал музеем. Фото: Музей 166-й стрелковой дивизии, Томск
Уничтожили в газовой камере
В мае 1945 года Бурый ждал прибытия теплохода из Англии, чтобы отправиться домой. Среди тех, кто его провожал, Луизы не было. О ее судьбе Федор узнал лишь через несколько лет. После того как он бежал, немцы провели в доме Гульд обыск. У нее нашли русско-английский словарь, личные вещи советского военнопленного и передатчик. Хозяйку вместе с ее братом Гарольдом эсэсовцы отправили на континент. Луиза оказалась в женском концлагере Равенсбрюк в северной Германии. 53-летнюю женщину убили в газовой камере всего за несколько недель до Дня Победы.
А Федор Бурый вернулся на родину в Томск, где прожил долгую жизнь - он умер 2 ноября 2001 года. Работал лаборантом в НИИ нефти, газа и минерального сырья, затем фотографом в фотоателье. Возглавлял местный совет ветеранов. До конца жизни он переписывался с друзьями с острова Джерси. В 1998 году Бурый ездил в Англию на могилу Луизы.
- Конечно, она была для меня матерью, - сказал тогда Федор своим британским друзьям.
- Она всегда живет в моем сердце.
Анна ВЕЛИГЖАНИНА. Комсомольская правда.
https://www.kp.ru/daily/26660.3/3680155/
