В 1871 году итальянский криминалист Чезаре Ломброзо, проводя вскрытие пресловутого грабителя банков, обнаружил нечто весьма удивительное — небольшое углубление у основания черепа, под которым находился увеличенный фрагмент спинного мозга. Весьма редкое явление у европейцев, но наблюдаемое им неоднократно у низших обезьян и «низших рас» Южной Америки. И тут его озарило в чём кроется биологическая природа преступности: «При виде черепа я осознал, что стоит за атавистическим существом, которое способно на свирепые инстинкты первобытного человечества».
Так появилась на свет теория «человека преступного», утверждающая, что некоторые люди являются преступниками от рождения. По словам Ломброзо, эти люди по капризу природы унаследовали структуру мозга своих примитивных предков и тем самым сделали эволюционный шаг назад. Они недостаточно контролируют себя, свою жестокость и преисполнены эгоизма. Они не способны к эмпатии, им чуждо чувство высшей морали. «Теоретическая этика обтекает эти больные мозги, как нефть — мрамор, не проникая в него», — писал он. Существовали внешние признаки заболевания: низкий лоб, большие челюсти и длинные руки, как у обезьян. На суде Ломброзо мог идентифицировать виновен человек или нет, взглянув всего лишь на его физические особенности.
Теория прижилась. Подпитываемая новыми науками об эволюции и физической антропологии, теория «человека преступного» удобно объясняла рост уровня преступности в Европе, не упоминая в числе причин социальное неравенство и экономическую разруху, которые были вызваны новыми индустриальными обществами.
В разгар всего этого кузен Чарльза Дарвина Фрэнсис Гальтон ввёл в использование термин «евгеника» — удобный путеводитель для классификации типов преступников. Он собрал сотни фотографий уголовников, сортируя их по виду преступления, совершенными ими и затем попытался выявить общую внешность для грабителей банков и карманников. Затем Гальтон повторил то же самое по отношению к «главам преступного мира». Одними из признаков было наличие толстых бровей и мутных глаз.
«У тебя должен быть сертификат о евгенической доброкачественности»
Многие предположили, что новое понимание наследственности и эволюции поможет остановить преступность прежде, чем она проявит себя. Французский криминалист Морис де Флёри выступал за «легализацию уничтожения» преступников при рождении. «Должен ли человек давать жизнь этим монстрам, существам тьмы, червям ужаса», — утверждал он.
Мы знаем к чему в итоге привела такая классификация людей на примере нацистских лагерей смерти. В 1960-х годах учёные всё равно предпринимали попытки выявить генетическое происхождение преступности. В этот раз они проанализировали кровь шотландских заключённых из психиатрической больницы строгого режима и выдвинули идею, что преступниками становятся мужчины, обладающие XYY-хромосомами вместо положенных XY, как у здоровых представителей мужского пола. Идея долго время была на плаву, пока в 1976 году международная команда учёных окончательно не развенчала её более крупным исследованием.
Теория XYY попала в зал научного позора, который также содержит исследование семьи Джуксов 1877 года, указывающее на генетическую предрасположенность в совершении преступлений в семье (позже выяснилось, что не все члены семьи или их потомки были преступниками). Помимо этого, существует знаменитое исследование XX века. Изучение семьи Калликак, в котором автор рассказывал о наследственной передаче слабоумия у одной из семей (под псевдонимом). Эта теория также была развенчана, но не раньше, чем иммиграционные власти США использовали её в течение многих лет, чтобы оправдать исключение некоторых «неугодных лиц».
Можно подумать, что после все этих позорных исследований ученые бросили попытку искать природу преступления на биологическом уровне. Не совсем. В последние годы это течение в науке получило ещё один шанс после открытия «гена воина», который делает некоторых мужчин (только мужчин) от природы жестокими. Читатель можно воскликнуть: когда же придёт конец этой лженауки?
Так и я думал, когда начал своё расследование биосоциальных исследований преступлений. Как автор книги о происхождении криминологии я был готов снова лицезреть прогулку по граблям XIX века: преждевременные выводы, расистские предположения и классификации правонарушителей как неких «других». Но я обнаружил нечто вовсе удивительное.
Для изучения биологического происхождения преступности сегодняшние исследователи используют одновременно три области науки: исследование популяции, сканирование мозга и генетический анализ. В 1984 году психолог Сарнофф Медник, исследовав датскую базу данных из 14 000 приёмных детей, выявил, что некоторые из них были осуждены за преступления. Также Медник обнаружил, что количество осуждённых за имущественные преступления (включая взлом и проникновение на частную территорию) в два раза больше у тех субъектов, чей биологический отец был преступником, чем у субъектов с приёмным отцом-преступником. Среди них большая доля была рецидивистами. Он пришёл к выводу, что детям от криминальных родителей передаётся «некий фактор», который повышает вероятность того, что они станут уголовниками. Однако Медник отметил, что эти наблюдения неверны по отношению к насильственным преступлениям таким, как убийство и изнасилование.
Исследования близнецов также кое-что выявили. Ученые, проанализировал записи о близнецах из Дании, обнаружили прочную взаимосвязь в преступлениях среди однояйцевых близнецов, чем среди двуяйцевых. «Это не обозначает, что врождённые преступники существуют, но наследственность всё же играет определённую роль», — отмечает психолог из Университета Вирджинии Ирвинг Готтесман, который изучал эти записи.
Исследование близнецов вызывают огромный интерес, но большинство из них имеют главный недостаток — наблюдая за их поведением приходится задним числом исследовать факторы, которые оказали влияние на них, полагаясь на протоколы судебных заседаний и воспоминаний людей, славящиеся своей неточностью.
Можно получить намного лучшие результаты, если исследовать большее количество людей в перспективе длительных отрезков времени и собирая огромные объёмы данных в наблюдении за их поведением и развитием. Исследователи Авшалома Каспи и Терри Моффит из Университета Дьюка в Северной Каролине, решились на такого рода затею. Супруги-психологи на протяжении 40 лет наблюдали за жителями Данидина (Новая Зеландия). Посещая своих подданных каждые несколько лет, они собирали огромный массив физических и психологических сведений о них, включая случаи правонарушения. В 2011 году исследователи опубликовали открытие (одно из сотней, которые они сделали за эти годы), что, оценивая психологический самоконтроль у ребёнка в возрасте трёх лет, можно предсказать станет ли он преступником к своим 30-ти годам. Каспи и Моффит пришли к этому выводу только после сравнения данных более 1000 человек, чьи жизни они отслеживали от раннего детства до зрелости.
Ещё один из способов понять биологию преступности — сканирование мозга, которое стало возможным после усовершенствования позитронно-эмиссионной томографии (ПЭТ) в середине 90-х. В отличие от других видов сканирования структуры мозга, ПЭТ работает в режиме реального времени, отображая области активности метаболизма глюкозы. Стандартное испытание выглядит следующим образом: человеку даётся задание нажимать кнопку всякий раз, когда на экране появляется определённая буква, а тем временем отслеживается какая область мозга отреагирует.
Ученые использовали эту технологию для сканирования активности мозга у психопатов и убийц, а затем сравнивали их с активностью мозга «нормальных» людей. Исследование выявило поразительное открытие: префронтальная кора головного мозга, отвечающая за принятие решений, не позволяет адекватно регулировать сигналы, которые поступают от более примитивного, отвечающего за эмоции, миндалевидного тела. Предварительный вывод заключается в том, что психопаты могут понимать, что они делают что-то неправильно, но недостаток их нейронной схемы не позволяет противостоять этому.
Любые упрощения позволяют назвать эти исследования фиктивными и расистскими. Но это не так. Выводы намного сложнее.
В то время, как один ген не способен вызвать определённое поведение, взаимодействие тысячи из них отражается на состоянии человека. Одно из исследований плодовых мух показало, что около 80 различных генов влияют на агрессию. Также это исследование выявило, что не только гены способны влиять на поведение человека, но и состояние человека может влиять на них. Моффит и её постдок (в странах Западной Европы, Америки, в Австралии научное исследование, выполняемое учёным, недавно получившим докторскую степень PhD — ред.) Идан Шалев обнаружили у десятилетних детей, переживших насилие, износ ДНК, который обычно связан со старением. Всё это обозначает лишь то, что делеция гена способна влиять на агрессивное поведение, но глупо утверждать, что это и является основной причиной.
То же самое можно сказать о структуре мозга и его функциях. Недавно учёные узнали, что подобно тому, как мозг может назначать вектор поведения, так и опыт способен руководить тем, как он будет проявлять себя. Двое из трёх самых известных исследователей в этой области — невролог Джеймс Фэллон из Университета Калифорнии и профессор психологии, психиатрии и криминологии из Университета Пенсильвания Адриан Рэйн — обнаружили тревожащую закономерность, когда они просканировали себя. В своей книге «Психопат внутри» (2013) Фэллон вспоминает, как он перебирал десятки результатов со сканированием мозга психопатов и обычных людей, включая его собственные. Неожиданно ему попался образец с пониженной функцией мозга в областях, связанных с самоконтролем и переживанием. Фэллон предположил, что этим несчастным индивидом является психопат. Каково же было его удивление, когда он обнаружил, что это его собственные результаты сканирования.
Результат у Рейна был аналогичным. Он, как и Фэллон, полагает, что воспитание играет огромную роль в том, насколько проявятся у человека «психопатические» черты. «У меня были любящие родители. У нас с моим братом и сёстрами всегда была крыша над головой. Возможно, это и есть секретный ингредиент: немного любви», — рассказал Реин в выпуске «Свежий воздух» на радиостанции NPR.
Несмотря на то, что вам доводилось слышать от СМИ, не каждое исследование является истиной в первой инстанции или первым шагом на скользкую дорожку евгеники. Научные исследования редко сталкиваются с открытиями, переворачивающими всё с ног на голову. Чаще всего это накопление информации, которое способно привести к новому и более точному способу понимания вещей. Исследования, которые связывают генетику, структуру мозга и преступления — всего лишь часть доказательств, которые необходимы для понимания всей сложности ситуации.
Если вы посмотрите на совокупность рецензируемых исследований за последние несколько лет, то легко придёте к выводу, что биология всё же способна играть некую роль в преступном поведении. Новая наука эпигенетика изучает взаимодействие между средой и наследственностью, в котором влияние из вне (жестокое обращение в детстве) способно оказать влияние на экспрессию генов. Другими словами, столетний спор о биогенетизме и социогенетизме рано или поздно может завершиться. Гены и структура мозга не руководят поведением личности полностью, но они могут выявлять некую уязвимость. Темпераментно-импульсивный молодой человек, который живет в неблагоприятных условиях и при этом вооружён, скорее всего примет неверное решение, в отличие от такого же парня из благоприятного района.
Рэйн изучает сканирование мозга на протяжении многих десятилетий, и он придумал своего рода великую единую теорию насилия. Он описывает её одной фразой: «от генов к мозгу и к асоциальному поведению». Некоторые аномалии в генах способны привести к возникновению структурных аномалий в мозге, которые и приводят к эмоциональной и когнитивной патологии, что, в свою очередь, вызывает антиобщественное поведение. В это же самое время негативный опыт в ранней жизни, включающий отсутствие материнской заботы, плохое питание и окружение бандформированиями, может подпитывать этот цикл.
«Таким образом, мы сталкиваемся с нравственным вопросом имеем ли мы право наказывать преступников так, как мы это делаем?», — пишет Рэйн.
Вот в чем сегодняшние исследования принципиально расходятся с исследованиями XIX века. Никто не предполагает существование «рождённых преступников» и не предлагает изолировать их от общества. Рэйн постулирует три столпа психопатии: гены, функции мозга и эмоциональное, физические либо сексуальное насилие в детстве. На один из этих компонентов, которые мы способны повлиять — это социальный. Рэйн и другие криминологи предлагают, чтобы суды перед вынесением приговора изучали генетические и неврологические особенности подсудимого и исключили пожизненную изоляцию для тех, у кого обнаружена предрасположенность к насилию, заменив её лечением и заботой.
Мы уже сталкивались с тем, как биологические исследования об особенностях мышления влияли на систему правосудия. Неврологи доказали, что ювенальный мозг склонен принимать неверные решения из-за того, что до конца не сформировался. В результате этого во многих юрисдикциях, включая Верховный Суд США, смертная казнь и пожизненное заключение запрещены в отношении несовершеннолетних правонарушителей.
В последние годы некоторые тюремные системы начали использовать когнитивно-поведенческую терапию вместо того, чтобы удлинять сроки заключённым. Терапия позволяет им вырваться из плена старых моделей поведения, которые ранее вызывали агрессивную реакцию; заменяет насильственные методы на ненасильственные; и практикует решение проблем и формирование навыков по преодолению трудностей. Такое лечение не только привело к снижению случаев рецидивов, но перепрограммировало мозг реагировать иначе на определённые стимулы. Согласно исследованию, которое провели криминологи университетов Западной Каролины и Цинциннати, биология изменила мнение о реабилитации «как о бессмысленном либеральном действе».
У приверженца теории «человек преступный» Ломброзо существовал интеллектуальный конкурент — французский криминалист Александр Лакассань. Пока Ломброзо на научных встречах на примере черепов и скелетов демонстрировал физические особенности того, что преступность — врождённая черта, Лакассань представлял демографические диаграммы и экономические карты, показывая соотношение нищеты и преступности. Он соглашался с тем, что некоторые люди обладают определённой предрасположенностью, но твёрдо был уверен, что социальные условия — богатая почва для увеличения криминогенной обстановки. Лакассань вовсе не филантроп, он поддерживал смертную казнь. Но он настаивал на том, что несмотря на биологию, любое общество, которое равнодушно к обездоленным и не заинтересовано в реабилитации преступников, не способно существовать в гармонии. Его знаменитое изречение звучит следующим образом: «Каждое общество имеет тех преступников, каких оно заслуживает».
Оригинальная статья: Aeon
Автор: Дуглас Старр
