Роман Савенков, профессор ВГУИТ: «Фасад региональной политической системы выглядит прочным, а её функционирование – управляемым. Как-будто все оппозиционеры известны и предсказуемы. Изменение общественных настроений может спровоцировать конфликтную активность элитных групп». Виктория Черникова, доцент кафедры политологии и социологии ВГУ: «В Воронежской области не было масштабных потрясений, поэтому и в политике сохраняются те же линии, что были и раньше. Команды формируются из местных жителей, продолжают оказывать влияние те же лоббистские структуры. Но, наблюдается усиление роли общественного контроля, более активного включения общественников в политические процессы. Это связано в возросшей мобилизацией и консолидацией части общества, что повышает ответственность за принимаемые властью решения». Денис Сосунов, заведующий кафедры социологии и политологии ВГУ: «Я думаю, что все-таки у нас в регионе еще пока присутствует определенный уровень конкуренции. Другой вопрос, что из сферы публичной политики эта конкуренция перешла в кулуарные, «кабинетные», внутриэлитные конфликты различного рода. Это доказали и выборы главы городского округа Город Воронеж. При этом определенный уровень открытости соблюдается. <…> Есть возможность для политического рекрутирования новых представителей в коридоры власти. У нас в регионе еще присутствует хоть какой-то уровень конкурентности идей. Вторая особенность: как раз генерация новых идей. У нас в регионе [под эти задачи] работают различные публичные площадки. Третье: достаточно сильная роль местного управления. Например, ТОСы». Владимир Слатинов, заведующий кафедры государственного и муниципального управления Курского государственного университета: «Я достаточно часто об этом говорил, говорю и буду говорить – главная особенность политики в Воронежской области заключается в том, что в силу того, что регион большой и ресурсный, то группы интересов, связанные с различными отраслями и бизнесами в Воронежской области сильнее и активнее, чем в других регионах. И это делает воронежскую политику более сложной, плюралистичной. В ней активнее присутствует борьба разных групп. Их в Воронеже называют кланами, но я бы предпочел политологический термин «группы интересов». И мы это видим по самым разным параметрам, наблюдаем это в самых разных событиях. В частности, например, в ходе последних выборов мэра. Мы это до сих пор видим и через медиа. Даже несмотря на явную централизацию и «вертикализацию» российской политики, в которой сегодня гораздо сильнее присутствует централизованное управление структур, которых у нас называют внутриполом (и на федеральном, и на региональном уровнях), все равно Воронежская область в этом смысле отличается от своих черноземных соседей. Этот фактор воздействует на все сферы политической жизни региона, будет он воздействовать и на выборы в областную и городскую думы. Хотя в ситуации, связанной с СВО, то есть в обстановке большей мобилизованности, управляемости и консолидации, эта тенденция к плюралистичности и борьбе будет подавляться. Но она все равно не уйдет.
