«Перед глазами проносилась вся жизнь, а в голове был один вопрос: «Почему со мной?» Мощное интервью Акинфеева
Все, что вы хотели спросить.
Этот сезон — 22-й подряд для Игоря Акинфеева в чемпионатах России. Именно спасение Игоря — в серии пенальти с «Краснодаром» — принесло ЦСКА последний на сегодня трофей. В нынешние турбулентные времена капитан ЦСКА не оставляет сомнений, кто лучший в команде и кто главная легенда из ныне играющих в России.
А в последние годы Игорь ощутимо меняется — он часто светится в медиа и говорит как никогда открыто. Корреспонденты Sport24 Тигран Арутюнян и Александр Муйжнек воспользовались этим и встретились с Акинфеевым для классной беседы.
«Увидел рекламу со своим участием и спросил: «А не лысого актера найти не могли?»
— Еще недавно Игоря Акинфеева практически не было в медиа, в лучшем случае — одно интервью в год. Сейчас вас очень много — подкасты, шоу, реклама. Что поменялось?
— Раньше не любил давать интервью: хотел доказывать делом, а не словами. Считал, что или так, или так. Плюс у меня была сборная, я постоянно находился в рамках графика — не было даже сил с кем-то общаться. Когда выдавался единственный выходной, я проводил его с семьей и не думал ни о каких съемках и интервью. Сейчас же стало больше свободного времени. Пожалуйста — у меня сегодня выходной, а я приехал к вам.
— Респект.
— С годами пришел к тому, что нужно быть более открытым. Одно интервью в год — и правда слишком мало для тех, кто любит меня и болеет за ЦСКА. Сейчас полностью готов общаться с аудиторией — в том числе поэтому завел свой телеграм-канал. Осваиваю формат кружочков.
— Канал же сначала был посвящен вашему турниру?
— Идея с личной телегой зрела давно, и мы немного схитрили: взяли канал моего турнира (Кубок Акинфеева, ежегодный детский турнир, проводится с 2018-го. — Sport24) с 5 тысячами подписчиков и переименовали. Так мне было морально проще стартовать, да и людей не потеряешь. Если заметили, после этого подписчиков прибавилось прилично. Но у меня нет цели собрать за месяц миллион и козырять этим. Кому важен и интересен — каждому очень рад, нет — значит нет.
— Свой телеграм-канал у действующего российского футболиста или тренера встретишь нечасто. Помимо вас на ум приходит Карпин. Он пишет редко, но всегда очень ярко — жестко критикует судей, ВАР и решения ЭСК.
— Короче, выжидает — и потом рубит.
— В вашей телеге ждать подобного огня?
— Острые моменты, возможно, будут. Но канал сейчас мне нужен для коммуникации с болельщиками, а не для того, чтобы кого-то уничтожать. Мне уже не 20 лет, да и смысла в этих разносах я для себя как действующего футболиста, как вы верно заметили, не вижу. Во всяком случае, прямо сейчас (смеется).
— Реклама с вашим участием — каждый день на ТВ. Что чувствуете, когда слышите: «…Даже если ты — сам Игорь Акинфеев?»
— Ха-ха, мы же эту рекламу снимали на «ВЭБ Арене», вы в курсе?
— Да, заметили.
— Помните сцену с ударом, когда я поднимаю руку и тянусь за мячом?
— Ага.
— Чтобы снять ракурс сверху, использовали дублера. Когда я увидел готовый ролик, спросил: «А не лысого актера найти не могли?» Там реально проплешина приличная. Это не один из вас снимался? (смеется).
— Вряд ли бы хоть кто-то из нас так прыгнул.
— Это точно!
— Все ролики со своим участием осматриваете перед выпуском?
— Если рекламные — конечно. Знакомые часто присылают мне фото билбордов, на которых я изображен. Ребята, хватит! Знаю я, как эти билборды выглядят. Проезжаю мимо на машине — машу себе рукой.
«В лицо тычут телефоном, как обезьяне в зоопарке. Такая журналистика неинтересна»
— Футболисты вашего поколения критикуют молодежь за частые появления в СМИ. По-вашему, медийность влияет на игру?
— Зависит от ментальности. Если молодой парень воспринимает интервью как работу — это одно. А если считает, что интерес от журналистов переводит его в ранг суперзвезды — совершенно другое. Прямой зависимости между интервью и игрой нет — если отказал журналистам в общении, это не значит, что в следующем же матче сделаешь хет-трик. Но мое мнение — молодым нужно поменьше общаться со СМИ.
— То есть какая-то зависимость все-таки есть?
— Это вопрос вероятностей: кому-то не помешает, а на кого-то и повлияет. Надо концентрироваться на футболе, не распыляться. Наверное, я и другие ребята в свое время правильно делали, что практически не давали интервью — посмотрите, сколько титулов навыигрывали.
— При всей нынешней открытости вы не общаетесь с журналистами сразу после матчей. Почему?
— Многие думают, это из-за того, что считаю себя какой-то звездой. Но я обычный открытый пацан — просто мне неинтересен данный формат журналистики. Выходишь из раздевалки, а тебе в лицо тычут телефоном — прямо как обезьяне в зоопарке. Закидывают порой какими-то непонятными провокациями — даже не знаешь, кому отвечать. В такие моменты начинаю злиться, мне некомфортно. Самое интересное: у нас есть штрафы игрокам, которые по-хамски общаются со СМИ или не общаются вовсе в рамках регламента — но в обратную сторону это почему-то не работает.
— И какие предложения?
— РФС стоит урегулировать этот момент, чтобы оградить футболистов от провокаций. Профессиональный журналист должен задавать вопросы по теме, а не о том, кто кому щи на кухне приготовил. Недавно прошел в микст-зоне, а мне посыпались непонятные вопросы. «Как вам Пьянич?» — был еще самым нормальным. Причем так настойчиво кричали. Думаешь: вот при чем тут Пьянич?
— Вы капитан команды, за которую играет Миралем.
— Если я капитан, так задавайте вопросы по нашей игре, и я за нее и про нее отвечу. К той игре Мира только приехал и даже вовсе не сыграл. То есть вопрос явно был не про матч и какой-то реальный игровой смысл, а про громкий заголовок. Может я привел не самый яркий пример, но мы же с вами понимаем о каких ситуациях речь. Раньше было по-другому: выходишь со старого стадиона «Динамо», с диктофончиками стоят знакомые тебе Борис Левин, Саша Мартанов, Максим Квятковский — и с ними доверительно общались. Все мирно, спокойно — не ждешь подвоха.
«Попросил судью Иванова больше никогда ко мне не подходить»
— Что еще вас бесит в нашем футболе?
— Даже в игре многое проглатываю, не злюсь. Иногда интересно почитать прессу, посмотреть, как кто-то кипит. Раньше был таким же, мог много рассказывать про тех же судей. Сейчас этого нет, все намного лайтовее. Единственное, не понравился один момент в нашем недавнем матче с махачкалинским «Динамо» (ЦСКА выиграл 1:0. — Sport24).
— Что случилось?
— На 82-й минуте ко мне подбежал главный арбитр [Сергей Иванов] и попросил побыстрее ввести мяч в игру. Я ему задал всего один вопрос: «За 22 года карьеры у меня хоть раз была желтая за затяжку?» Он не ответил, поэтому я попросил больше никогда ко мне не подходить. Зачем подбегать и провоцировать весь стадион? Тем более мы играли в Махачкале, где болельщики очень эмоциональны.
— У вас реально ни одной карточки за затяжку?
— Да. Никогда не тяну время. Зато посмотрите на наших соперников в последних матчах — их вратари съедали по семь минут. Не люблю такой формат игры.
— За всю карьеру у вас 39 желтых. За что они, если не за затяжку?
— Какие-то нарушения, эмоции. Все и не вспомнишь. Но самую нелепую помню четко — вторая желтая с «Реалом» в Лиге чемпионов. Потом посмотрел со стороны на себя, идиота, и все понял. По нелепости с этой карточкой может сравниться только красная от Де Сантиса в дерби со «Спартаком» в 2006-м (1:1). Я сыграл грудью на выходе из штрафной, но судья где-то увидел руку и удалил меня.
— Сейчас наше судейство вам нравится?
— Главное, чтобы команда выигрывала. А как судят — вопрос второй или даже третий. Не хочу лезть в судейство и что-то обсуждать. У них сейчас есть все — телевизоры, повторы, 16 помощников, 600 камер (улыбается). Что еще нужно?
«Сборная — семья. Предлагаете взять и вычеркнуть семью?»
— Вы сказали, что с уходом из сборной у вас стало больше свободного времени. Будь вы моложе — ездили бы на матчи с условным Брунеем?
— Да. Сборная должна существовать, тренироваться и играть. В текущих реалиях соперник не важен. Можно сыграть с Сейшелами или Мальдивами. Только на выезде, со сборами (смеется).
— Вы понимаете, для чего сейчас существует сборная?
— Мы с вами для чего существуем? Для семьи, да? Вот и сборная — тоже семья. Болельщики — ее часть. Предлагаете взять и вычеркнуть семью, пусть и на пару лет? Любой организм не может жить в бездействии. Каким бы ни был состав, соперник — выходишь и играешь. Отстаиваешь честь страны. Не нравится — никто не заставляет, не приезжай. Или выходи на пенсию.
— Если про футбол в России в целом — его уровень упал?
— Невозможно объективно судить об уровне нашего футбола, потому что мы не можем сопоставить игру наших команд с европейскими. Последние еврокубки у ЦСКА были в сезоне-20/21. Тогда в нашей группе в Лиге Европы были загребское «Динамо», «Фейеноорд» и австрийский «Вольфсберг». Думали: «Ну второе место точно займем!» А в итоге четвертое. Вот это был наш уровень на тот момент. Какой сейчас — боюсь представить.
— Да уж.
— Мне жаль нынешнее поколение футболистов. Я за свою карьеру поиграл во всех турнирах, в которых можно было — как на клубном уровне, так и в сборной. Благодарен Господу за то время. А сейчас у ребят просто нет возможности проявить себя на европейской арене. Играя с разными соперниками, ты конкурируешь и так прогрессируешь. Дай бог, чтобы, когда мы вернулись в международные матчи, между Россией и ними не было пропасти.
— Чисто по-вратарски вам сейчас легче в РПЛ, чем раньше?
— Сейчас футбол стал бесшабашным. Все бегут, забивают. Раньше, когда в Премьер-лиге было полно топовых футболистов, матчи заканчивались по 1:0. Все было плотно, строго. А сейчас футбол развязный, какие-то невероятные счета — 4:2, 4:3.
— Некоторые футбольные деятели говорили, что Евро-2024 многое потерял без сборной России. Вы такого же мнения?
— Без России многое теряется в мире — не только газ и нефть (смеется). А вот касаемо футбола я бы поспорил. Во-первых, нас уже два года нет в мировом футболе. Во-вторых, на чемпионат Европы надо еще отобраться.
— Вообще смотрите европейский футбол?
— Тренер вратарей ЦСКА Дмитрий Сергеевич Крамаренко болеет за «Карабах» (Крамаренко родился в Баку, играл за сборную Азербайджана, а потом в ней работал. — Sport24). Поэтому мне иногда приходится смотреть их матчи в Лиге Европы. В этом сезоне со всеми соперниками играли на равных, но пока всем проигрывают. Это к вопросу об уровне.
— Чалов тоже играет в ЛЕ. Следите за ним?
— До Феди пока не добрался. Только читаю. Гол хороший он забил (смеется).
— Как восприняли его решение перейти в ПАОК?
— А при чем тут я? Я могу воспринимать по-разному. Мои эмоции и то, что я сказал Феде, никто никогда не узнает. Человек хотел уехать, мечтал о карьере в Европе. Ему никто не вводил сыворотку правды, он сделал выбор абсолютно осознанно. Все остальное — неважно.
«После столкновения с Веллитоном у меня был огромный синяк возле почки. А говорят, я летел «убивать»
— Когда готовились к встрече с вами, заметили: практически в каждом своем интервью вы высказываетесь о хейтерах. Неужели даже в 38 лет вас волнует чье-то негативное мнение?
— Ну так если вы спрашиваете (улыбается). Что-то удивляет, скорее так. Например, что даже спустя миллион лет и тысячи моих высказываний находятся люди, которые пишут: «Акинфеев не попробовал свои силы в Европе». Если кто-то один задаст эту тему в комментариях — все, не остановить. Спасибо, друзья-советчики! Люди так красиво за пять минут проживают мою жизнь. Если бы можно было вернуться в прошлое, я бы встретился с ними и спросил: «Ребят, что мне делать?» Они бы наверняка подсказали.
— Вы как-то обронили фразу: «Все не наше я не люблю». Кажется, это во многом отвечает на вопрос про Европу.
— Я не то, чтобы что-то не люблю в Европе. Просто, как уже говорил миллиард раз, по мне не было ни одного официального предложения. Не видел ни одной бумажки в офисе ЦСКА.
— Но агенты и посредники ведь наверняка связывались?
— Мой агент — Евгений Леннорович Гинер. Больше ко мне никогда в жизни никто не обращался. Все свои контракты с ЦСКА я подписывал на честном слове, договорившись с Евгением Ленноровичем. Так же было и у братьев [Березуцких]. Мы честно выполняли свою работу.
А мне рассказывают, что моя карьера могла быть лучше. Господи, пусть у всех она будет лучше, чем у меня — но мою карьеру не трогайте. Трофеи, которые мы выиграли в ЦСКА, говорят о многом. Даже хрен с ним с трофеями — посмотрите, с какими специалистами я работал! Пшеничников, Астаповский, Дасаев, Чанов, Кутепов, Овчинников. Это только тренеры вратарей. А главные?
— Там тоже приличный список.
— Мягко сказано. Газзаев, Семин, Ярцев, Капелло, Адвокат, Хиддинк. Это же фантастика. Доволен своей карьерой на 100%.
— Стычку с Веллитоном в 2011-м, обернувшуюся разрывом крестообразных связок, вам вспоминают так же часто, как и Европу?
— Это уже классика, да. Я дурак, что позволил себе такие эмоции, когда меня уносили с поля.
Но с другой стороны, в тот момент я понимал: мне во второй раз пришел кирдык, и снова придется переживать эти мучения — операция, костыли, восстановление, 6-7 месяцев без футбола. Представьте на моем месте любого другого человека, которому, условно, сломали ногу. Вряд ли бы он смеялся.
— Слышали мнение, что, вынося мяч в том эпизоде, вы сами летели «убивать» Веллитона.
— Конечно! Я же бежал с дубинкой, выбивал мяч, а параллельно бил этой дубинкой Веллитона по голове.
— То есть не считаете, что тоже играли опасно?
— А где там опасность? Во-первых, я даже колено не выставлял. Во-вторых, после столкновения с Веллитоном у меня был огромный синяк возле почки — он попал мне туда локтем. Но если люди хотят рассказывать, что я летел «убивать» — пусть рассказывают. Каждому не докажешь.
Этот как в случае, когда люди распространяют фейки — якобы я не тренируюсь за три дня до матча из-за проблем с коленом. Не буду же я ходить и всем объяснять, что это не так.
— А это не так?
— Конечно.
— При этом ваш первый тренер Павел Коваль в 2018-м году говорил Sport24: «Игорь уже основательно покалечен. Сам-то выдерживает, а вот колено — нет. Всю жизнь его лечит»
— Ну да, так и есть. Чтоб вы понимали, после второй операции у меня артрит 4-й степени.
— Что это значит?
— Сустав постоянно ноет, стираются хрящи. По факту у тебя просто нет нормального колена и жизни. С утра мне нужно пять минут, чтобы расходиться, потом — обязательно в зал. И так каждый день. Перед тренировками и играми разминаюсь по полтора часа. Если на улице холодно, обязательно использую согревающие мази. После нагрузок идет восстановление — лед, ванны. Но это не спасает, колено все равно болит. Только я знаю, какую работу проделываю, чтобы просто выходить на поле. Поэтому когда пишут, что я пропускаю тренировки, мне становится смешно. А иногда и пинка хочется дать разок, чтобы больше не писали такую чушь.
— Во время матчей колено дает о себе знать?
— Бывает. Левая нога у меня до конца не гнется. В каких-то моментах не могу на нее перевалиться, чтобы отбить добивание. Из-за того, что хрящей нет, кости бьются друг об друга, нет эластичности сустава. С каждым годом делать резкие движения становится все труднее.
— Уже думали, что будет в старости?
— Каждый доживет до своего времени и умрет.
— Мы сейчас больше про колено.
— Сейчас об этом не думаю, смысл? Если окажусь перед выбором — делать новую операцию или нет — буду думать. А пока так далеко не смотрю.
«Плакал после ЧМ-2014. Два дня сидел один — не мог показаться ребятам»
— У вратарей обычно много странностей. Какие замечали за собой?
— Всегда говорю, что у нас в ЦСКА сейчас два вратаря и один нормальный человек. Боков и Тороп — вратари, а я нормальный.
— Ха-ха.
— У меня никогда не было каких-то вратарских бзиков. Либо я просто не замечал. Живу обычной жизнью, без примет и суеверий. Главное «суеверие» — это вера в бога и вера в себя. Хожу в храм для себя, своей семьи, своей головы.
— Какую самую странную вратарскую причуду вы видели?
— Думаю, ее видели все — Мартинес и золотая перчатка после финала чемпионата мира. Эмоции в тот момент наверняка зашкаливали, но то, что он сделал, было излишне. Я бы себе такого никогда не позволил.
— Мартинес — понятно. А из тех, с кем играли вы, самым странным был Чепчугов? Слышали, на дисках его джипа красовалось слово «Пантера».
— Про Чепу и его машину у меня есть другая история.
— Так.
— Он тогда как раз только купил себе джип, «Мерседес». Приезжает на базу: «Игорь, слушай, а почему, когда я еду, у меня руль бьет?» Пошли смотреть. Подходим к машине, а у Сереги один диск выгнут внутрь — видимо, в яму залетел. Я в шоке: «А ты сколько так ездишь?» — «Ну, где-то полторы недели» (смеется). Уговорил его на обратном пути заехать в автосервис, так ведь опасно гонять.
— Вратарям обычно свойственно самокопание. Какой вопрос чаще всего задаете сами себе?
— Когда случаются какие-то негативные моменты в жизни или в футболе, вопрос только один: «Почему со мной?» Но на него невозможно ответить, а если будешь копаться в поисках истины — можешь лечь в психушку. На чемпионате мира 2014-го, после гола корейцев, я лежал на газоне, перед глазами проносилась вся жизнь, а в голове был именно этот вопрос: «Почему со мной?»
— Смолов признавался, что после промаха в серии пенальти с хорватами на ЧМ-2018 «бухал 10 дней». У вас подобных срывов не было?
— Нет. Алкоголь не решает проблем, а только создает новые. После Бразилии я закрылся дома с семьей, все время проводили вместе. Чемпионат мира на тот момент вообще не обсуждался, а если дети заводили разговор про футбол, я либо переводил тему, либо очень просил: «Давайте про него вообще не разговаривать».
— После ошибки с Кореей вы плакали?
— Плакал, когда вылетели с чемпионата мира. После матча с Алжиром мы два дня ждали самолет домой. У нас в отеле был небольшой бассейн: ребята все это время проводили там — плавали, восстанавливались. А я за два дня ни разу не вышел из номера. Не мог показаться на глаза ребятам, потому что сильно их подвел. Слезы за все время, что я провел один, конечно, были.
— По другим поводам футбол вызывал слезы?
— Первое чемпионство со Слуцким. После 0:0 с «Кубанью» в предпоследнем туре я упал на газон «Арены Химки» и плакал. С Газзаевым привык быть первым, шло по накатанной — тут чемпионство, там Кубок. Не взяли сейчас — ну, в следующем году точно возьмем. А тут сезон за сезоном — ничего: то вторые, то третьи. Так что в 2013-м радость была нереальная.
— Вы говорили, что не хотите, чтобы вас кто-то жалел. Даже в такие моменты, как после Бразилии?
— Самые близкие все равно будут жалеть — жена, родители. Но вызывать жалость людей со стороны… Пускай мне эти эмоции и нужны, я этого не хочу.
— Это как?
— Если человек тебя пожалел, ты должен отдать дань этому поступку. А должным я хочу быть только своей семье. Вообще, привык сам отходить от тяжелых моментов. Моя жизнь, моя карьера, я должен сам справляться с эмоциями. И не справляться тоже сам.
— Депрессия существует?
— Существует. Важное правильно ее распознавать, отличать, где это правда диагноз, а где — просто плохое настроение, отчаяние. В этом случае обращаться ли к психологу — личное дело каждого. Можно обратиться, а можно как я — прокрутить через себя и пойти дальше. Допускаю, что это и неправильно — но ничего, живем ведь.
«Чтобы попасть в основу ЦСКА 20 лет назад, надо было пройти через ад»
— Глядя на все негативные моменты, через которые вы прошли, трудно представить, чтобы кто-то из нынешней молодежи смог справиться с подобным. Современное поколение слабее?
— Оно просто другое. Что мы сейчас видим в РПЛ? В большинстве команд по 4-5 молодых игроков, регламент обязывает иметь в заявке доморощенных футболистов. Дорога до основы стала проще. А раньше, если за дубль сыграл, уже был до усрачки рад! В 2002-м ЦСКА подписал Васю Березуцкого из «Торпедо-ЗИЛ» и Лешу из «Черноморца». Всего на сборы перед тем сезоном Газзаев взял полтора десятка молодых. По итогу Артур Тлисов поехал в «Кубань», Рома Монарев в «Торпедо-Металлург», а в ЦСКА закрепились только я и братья. И то в 2002-м мне просто повезло попасть на сборы: Веня [Мандрыкин] получил травму мениска, и меня взяли на тренировку. Провел ее суперклассно: все отбивал или ловил. Просто не понимал, что происходит. Потом помылся в раковине в Архангельском — даже в душ не пошел! — и после этого закрутилось-завертелось.
— В 2002-м вы ведь даже в заявку однажды попали.
— Да, на матч с «Крыльями». После него меня отправили играть за 85-й год, а потом — за дубль. Был уверен, что выйду в старте — все-таки еду из первой команды! По итогу Дима Солоненко и Максим Рукавишников в составе, а я вне заявки. Собрал сумку, поехал домой чуть ли не со слезами на глазах: «С какого хрена меня позвали-то вообще? Поиграл бы еще за 85-й хотя бы». Тот сезон я все-таки доиграл с дублем и только на следующий год Газзаев сказал: «Будешь работать с нами, поедешь на сборы».
— Вы рассказывали, что провели какой-то потрясающий товарищеский матч, после которого Газзаев все понял.
— С молодежной сборной Израиля. Причем мне говорили, что я не сыграю. А где-то на 78-й минуте Валерий Георгиевич сказал переодеваться. Я вышел, даже не размявшись. Тут же — опасный штрафной, мяч летит с отскоком от газона. Кончиками пальцев перевел в штангу, дальше мяч вылетел. Короче — чудеса на виражах (улыбается).
— Вернемся к разговору о поколениях.
— Чтобы попасть в основу ЦСКА 20 лет назад, надо было пройти через ад. Как растения через асфальт пробивались. Если тебя взял Газзаев — значит, ты и правда доказал, что достоин. Сейчас иначе. Пожалуйста, проявляйте себя. В мое время о таком даже не мечтали.
— Монарев, которого вы упомянули, говорил Sport24, что вы в свои 16 лет играли, будто вам 25: «Такая уверенность! Без детской несуразности, сырости». Откуда в вас это?
— Может, Рома просто плохо мне бил? (смеется) Никогда не отвечал на этот вопрос как есть — лишь теперь пришел к истине. Так вышло, что я всегда общался и играл со старшими. Коваль быстро забрал меня в команду 85-го года (Акинфеев родился в апреле 1986-го. — Sport24). У меня в коробках хранятся медали и награды, добытые с той командой. Если все перебирать… Мы выигрывали абсолютно все! Чемпионаты Москвы, России, Кубки. Поражений — единицы. Дух победителя во мне зародился именно в академии. В юношеской карьере у меня больше трофеев, чем во взрослой. Я только сейчас допер: именно тот этап дал мне уверенность.
— Человеку с духом победителя не тяжело играть в нынешнем ЦСКА, который не сказать, что регулярно борется за трофеи?
— Я был бесконечно рад, когда мы выиграли Кубок в прошлом году. Не знаю, сколько еще мне отведено играть, но для себя решил: каждый новый сезон буду выходить на поле с надеждой еще что-то выиграть. Я этого не скрываю.
— Нынешний ЦСКА готов на что-то претендовать?
— Не знаю. Мы все плывем в одной лодке, у команды есть баланс. Да, в каких-то матчах мы не добрали свои очки, но важно держаться в верхней части таблицы до зимней паузы. Потом плодотворно проведем сборы и посмотрим, что будет весной.
— В прошлом сезоне мы видели, вероятно, самый слабый «Зенит» за последнее время. Не больно было осознавать, что в РПЛ идет реальная чемпионская гонка, а ЦСКА в ней не участвует?
— Если не участвовали, значит — были не готовы. Как и предыдущие пять лет. Когда команда будет готова бороться за чемпионство — тоже станет участником гонки и будет обязана ее выиграть.
«Нам с Игнашевичем и Березуцкими нравилось орать друг на друга»
— Федор Смолов недавно выдвинул теорию, что вы перестали пихать партнерам после Евро-2016 — мол, подуспокоились. Сейчас вообще не кричите на защитников?
— Последний мой пихач в ЦСКА был в 2018-м, в том самом матче с «Реалом». С Игнашевичем и братьями мы шли вместе с 2004-го. Нам всегда нравилось орать друг на друга, подстегивать. Получали от этого удовольствие, и это работало. Любой трехэтажный мат заканчивался улыбками, а в конечном итоге — победами. Не бывает такого, что человек стоит амебой и у него десятки трофеев. Как можно играть без эмоций? В таком случае ты просто существуешь, а не живешь.
— Сейчас в ЦСКА вам не скучно среди молодых партнеров? Есть с кем пообщаться?
— Облякову и Дивееву уже по 25-26 лет. Не сказал бы, что это молодые футболисты. Откровенно за жизнь мы с ребятами не общаемся, но советы по бытовухе — условно, где покупать квартиру, какую лучше снять — могу дать без проблем. Круговой вот поселился неподалеку от меня.
В остальных вопросах есть разница в менталитете. Ну привык я со старшими общаться, хоть убей! Сейчас много общаемся с Дмитрием Сергеевичем Крамаренко и Алексеем Владимировичем Березуцким. Леша перед этим сезоном решил вернуться ко мне, чтобы повеселее было!
— Антон Шунин недавно возмущался, что не понимает молодежный сленг. У вас есть такие проблемы?
— Ой, мои дети иногда такие словечки выдают, что за голову берешься. Говорю им: «Что вы там лепите? Даже не подходите ко мне с этим».
— Что последнее удивило?
— Я не запоминаю. Криж… Кринж — есть такое слово, да?
— Да, что-то вроде испанского стыда. А «скуф» знаете, кто такой?
— Нет, и знать не хочу.
— Вы недавно рассказывали, что зовете игроков в ресторан, а они отказываются. Почему?
— Наверное, боятся.
— Вас?
— Самой ситуации. Раньше было проще: Серега [Игнашевич], братья — чего мы только ни делали: и в рестораны ходили, и в баню, и на рыбалку. А сейчас у ребят в головах, наверное, сидят какие-то стереотипы. Но мы обязательно восполним этот момент. Дам им шанс доиграть первую часть сезона — а уж потом в баню.
С молодыми нужно вести себя на равных. Многих я вдвое старше, но при этом нет такого, что я себя восхваляю, а остальные так, щенки. Проигрываем вместе, выигрываем тоже. Коллектив в футболе на первом месте, никогда не уйду от этого принципа. И не буду рассказывать: «А вот мы в свое время! А у нас-то поколение какое было! А трофеев-то сколько выиграли!» Ну много у тебя трофеев, дальше что?
— Таким компанейским вы стали после 2018-го, когда из ЦСКА ушли Березуцкие и Игнашевич?
— Это вы с чего взяли?
— Бывший хавбек ЦСКА Ефремов рассказывал Sport24: «Когда я только приехал, к Акинфееву было не подобраться — общался только с Березуцкими. А когда все старички ушли, он стал более общительным»
— А Дима не рассказывал вам, что мы долгое время вообще не знали, как его зовут?
— В смысле?
— Ну его все называли «Ефрем». Такое имя ведь реально есть, вот мы и думали: парня так зовут. Прошло где-то полгода, товарищеская игра — Слуцкий подзывает Ефремова: «Так, Дим, слушай меня…» Вася Березуцкий в шоке: «Кто?! Что за Дима?» И Ефрем такой: «Ну, меня так зовут вообще-то» — «Какой нахрен Дима? Ты ж Ефрем!»
— Ха-ха.
— А про то, что ко мне якобы было не подобраться… В понимании Ефремова он с порога должен был начать в баню с нами ходить? Рано, нужно было заслужить (улыбается). Вы думаете, я прям с 2003-го стал с Гусевым дружить? Нет, конечно. Все было постепенно. Этап, когда надо было бегать Соломатину за пивом, я тоже прошел. И ничего!
«Когда закончится контракт, мне будет 40 — тот возраст, когда ты должен сказать: «Все»
— Акинфеев-отец такой же требовательный, как и Акинфеев-игрок? Ворчите дома?
— Ворчу, конечно. Детям говоришь: «Идите чистить зубы». Повторяешь потом еще раз 5-10. Начинаешь заводиться: «Почему так?! Почему хотя бы с третьего раза нельзя?» А потом окунаюсь в свое детство и прячу вспыльчивость в одно место. Все дети одинаковые. Никто из них не хочет мыться, стричь ногти, идти в школу. Правда, я вместо уроков шел играть в футбол — а сейчас в планшет.
— В следующем году вам 39. Чувствуете, что стареете?
— Возраст-то нормальный, не 90 же лет. Но в отдельных моментах появляются вопросики. На матчах Кубка сейчас спокойно сижу в запасе, смотрю футбол. А раньше кричал, орал. Думаю про себя: «Неужели где-то что-то гаснет?»
— Какие еще изменения наблюдаете за собой?
— Стал сентиментальнее. Может растрогать даже момент из какого-нибудь сериала. Часто накатывают слезы, когда вижу детишек с ДЦП, больных раком. У ЦСКА есть благотворительная программа, через которую я анонимно стараюсь помогать таким семьям. Не могу оставаться в стороне. Как можно пройти с каменным лицом мимо 8-летнего мальчика, который тяжело болен? Для меня это невозможно. Когда общаешься с родителями таких детей, прям пробивает на слезу.
— Почему вы всегда неохотно отвечаете на вопрос о завершении карьеры?
— Почему неохотно?
— У вас всегда один посыл: что-то рано вы меня списываете.
— Я просто всегда говорю, что у меня контракт (сейчас — до 2026 года. — Sport24). Бывали моменты, когда мне не хотелось выходить на поле: «Уже возраст, хватит». Но сейчас у меня поперло, хочу играть. У меня есть полтора года. Что будет дальше — не знаю. Может, мне через полгода надоест, или наоборот — захочется еще больше. При этом понимаю: когда закончится действующий контракт, мне будет уже 40 — тот возраст, когда ты, по большому счету, должен сказать: «Все».
— От чего больше всего кайфанете после завершения карьеры?
— Может, от каких-то путешествий по России. Но дома точно сидеть не буду. Веранда, мангал, хорошая погода — это классно. Но так можно всю жизнь сидеть и живот отращивать. Я так не хочу. Хочется даже после завершения карьеры быть в какой-то теме — футбольной, спортивной.
— Желание тренировать не появилось?
— Тренером вратарей быть не хочу. Говорю Крамаренко: «Знаешь, какая самая классная должность?» — «Какая?» — «Вот ты тренер вратарей, а я — твой помощник». Упражнения будет составлять Дмитрий Сергеевич, а я буду ходить, подсказывать ребятам. Своего рода аналитик. Дмитрий Сергеевич во время матча на скамейке, с командой, а я в вип-ложе. Это вообще топ-работа!
— В бизнес пойти не пробовали?
— Не хочу прыгать с футбола в предпринимательство. Люблю, когда все постепенно.
— Учитывая, что вы любите готовить, открыть ресторан чисто для себя — кажется, оптимально.
— Бизнес для себя не работает. Придется все делать с партнерами, с которыми рано или поздно начнется какая-то дележка. В бизнесе не бывает чудес. Если и открывать свое дело, оно должно быть с футбольной тематикой. У меня есть мысли, но сейчас пока не до них. Надо сначала завершить карьеру, а там посмотрим.
— Вам предлагали вкладываться в сомнительные бизнес-истории?
— Конечно. Говорили: «Дай 100 рублей, через год вернем тебе 400». Много ребят моего поколения погорели на этом деле.
— А вы не повелись?
— Никогда на такое не велся. Больше скажу — я даже к картам всегда был спокоен. До сих пор не играю ни в пасьянс, ни в дурака. Азартные игры могут затянуть с головой. Поэтому всю жизнь обхожу их стороной.
«Надеюсь, через 5 лет Игорь Акинфеев найдет себя после футбола»
— Как выглядит ваш вечер дома?
— Смотрим с женой сериалы.
— Какой последний?
— «Трасса».
— О, это топ!
— Да. Только не рассказываете, чем там дело кончилось — нам еще пара серий осталась.
— Само собой.
— Жена хотела каждый вечер смотреть по две серии, но я предложил растянуть — решили смотреть по одной. Тематика — убийства, расследование. Меня завлекло. Вообще заметил, что в последнее время выходит много качественных российских сериалов.
— Какие еще зашли?
— Ой, у меня жена все названия знает — она обычно и выбирает, что мы будем смотреть. Мне кажется, в каждом из десяти последних сериалов, которые мы смотрели, играла Любовь Аксенова (смеется).
— Недавно вышел полнометражный фильм про вашу любимую группу «Руки Вверх!» Ходили?
— Премьера была 10 октября в кинотеатре «Октябрь». К сожалению, у меня не получилось на нее попасть, но мы с Серегой [Жуковым] договорились, что посмотрим вместе, когда он вернется с гастролей. Сижу, жду (смеется).
— Два финальных вопроса. О чем вы мечтаете?
— Хочу сохранить свое футбольное долголетие, чтобы цепануть еще какой-нибудь трофей. Ну и чтобы травм не было.
— Где Игорь Акинфеев будет через пять лет?
— Хотелось бы существовать на планете Земля, в Москве. Дай бог, попылим еще — но уже в другом статусе. Надеюсь, через пять лет Игорь Акинфеев найдет себя после футбола и будет приносить пользу своей стране и партнерам, которые будут рядом.