«Люди с криминальным прошлым и радикальными взглядами не должны попадать на территорию России»
Больше трети (35%) мигрантов, главным образом выходцев из Средней Азии, не хотят жить по российским законам и предпочитают нормы шариата. Показатель удалось немного снизить: в прошлом году так высказывались 43,5% приехавших в РФ иностранных граждан. Но проблем остается много. Иммигранты часто совершают правонарушения и становятся фигурантами уголовных дел. Что делать в этой ситуации и как снизить риски и угрозы в сфере миграционной политики, «Известиям» на полях ВЭФ рассказал глава Федерального агентства по делам национальностей Игорь Баринов.
«Вопрос борьбы с терроризмом актуален как никогда»
— Россия стала привлекать мигрантов из стран Африки и Латинской Америки. С какими трудностями в связи с этим может столкнуться ваше агентство? И есть ли сложности в их адаптации?
— Трудности чаще возникают с представителями стран Средней Азии. С людьми из Африки, дальнего зарубежья особых проблем пока не видим: нет правонарушений, негатива со стороны принимающего сообщества. Цель их приезда прагматична — выполнить работу, честно получить деньги и уехать домой к семьям. Мне кажется, эта модель миграционной политики оптимальна. Нет особого миграционного давления и изменения этноконфессионального рельефа в странах, которые ее используют. Это Саудовская Аравия, Объединенные Арабские Эмираты, Катар, Южная Корея.
Но сегодня из-за геополитической ситуации необходимо поддерживать тесные контакты с союзниками на постсоветском пространстве и соблюдать межправительственные соглашения, на основании которых и приезжают трудовые мигранты. И вот с ними, конечно, проблем достаточно. Они являются фигурантами уголовных дел, правонарушений, проявляют девиантное поведение, что вызывает негодование у россиян. Предстоит много работы, чтобы минимизировать риски и угрозы.
В этом году мы стали свидетелями страшных терактов. И все эти случаи показывают, что вопрос борьбы с терроризмом по-прежнему актуален как никогда.
— Как вы считаете, почему эти инциденты стали возможны и что агентство делает для их предотвращения?
— Ни одно государство в мире не застраховано от терактов. Даже в США они периодически происходят, а ведь Штаты отделены океаном от основных центров терроризма — от территорий, где находятся главные радикальные организации, со многими из которых их спецслужбы поддерживают контакт и к созданию некоторых из которых они напрямую причастны.
Поэтому сложно на 100% защититься от этих проявлений. Наша страна после распада СССР начала испытывать на себе давление радикальных течений, находивших сторонников, например, на Северном Кавказе. И до конца мы эти проблемы не решили.
Иностранные граждане приезжают в нашу страну с разными целями. Большая часть — для работы, но есть в этой среде и много радикалов.
Мы заметили особенность: радикализация некоторых мигрантов происходит уже здесь, в России. Понятно, что человек приезжает из другой культурной среды, попадает в другое общество, другие традиции, испытывает стресс и, вероятно, ищет поддержку. К сожалению, иногда он находит ее в радикальных организациях. Государство пока недостаточно жестко на это реагирует.
Но агентство — не силовой блок. В наших полномочиях только профилактика проявлений радикализма на национальной и религиозной почве. И да, мы пытаемся системно работать с регионами: даем субсидии на софинансирование региональных программ, обязательно требуем мероприятий по профилактике экстремизма и радикализма, в первую очередь направленных на молодежь, оказываем методическую помощь.
Нужно рассказывать, например, что радикалы ни в какой рай не попадут. И здесь совместные усилия регионов, общественных организаций, правоохранительных органов должны снижать возможную радикализацию молодежи.
«Думаю, будет создан цифровой профиль мигранта»
— Радикализация на территории России — это уже тенденция или пока частные случаи?
— Тенденция, которую надо в ближайшее время сломать. Должны заработать фильтры, чтобы люди с криминальным прошлым и радикальными взглядами не могли попасть на территорию нашей страны, чтобы мы понимали, кто едет, с какими целями, где он будет находиться и что делать.
Думаю, будет создан цифровой профиль мигранта. По идее, он начинает работать еще в стране исхода: человек заполняет в электронном виде необходимую информацию о себе и получает информацию для себя: куда ехать, какие нужны документы, как соблюдать миграционное, административное и уголовное законодательство, что может последовать за нарушения. Тогда, конечно, рисков будет меньше.
— Год назад президент внес изменения в миграционную политику России. Появился пункт о противодействии формированию этнических анклавов. Насколько сейчас актуальна эта проблема и в каких регионах?
— Да, мы видим, что адаптацией иностранных граждан сегодня занимаются полулегальные диаспоры, причастные к созданию «резиновых» квартир, липовых разрешений на временное пребывание, фиктивным бракам и так далее. Они формируют места компактного проживания мигрантов, где российское законодательство фактически не действует.
Мы два года подряд проводили замеры протестного потенциала среди приезжих. В первый год, 2022-й, все схватились за голову: 43,5% иностранных граждан не хотели соблюдать наши законы — они хотели жить по законам шариата. В прошлом году цифры несколько снизились — 35%. Но в абсолютных цифрах это все равно несколько миллионов человек.
Риски, конечно, потрясают, и они должны заставить органы исполнительной власти в регионах действовать более жестко. Рычаги для этого есть. Кто мешает муниципальными или региональным властям навести порядок, например, с хостелами? Там не соблюдаются никакие нормы: ни пожарные, ни санитарные. И в месте, где мигранты селятся компактно, нарушается этнокультурный ландшафт. Такого допускать нельзя. Идет замена коренного населения на приезжее. Мы ни в коем случае не должны повторить печальный опыт зарубежных коллег.
— Некоторые регионы стали ограничивать сферы, в которых можно задействовать труд мигрантов. Одни запретили нанимать их в такси, другие — на стройки. Как вы на это смотрите?
— Абсолютно правильные управленческие решения. Часто иностранные граждане выдавливают коренное население из определенных сфер экономики. Там, где без них можно обойтись, это нужно делать. Мы некоторым регионам даже давали такие рекомендации.
«Есть первые позитивные результаты»
— Как обстоят дела с адаптационными центрами для мигрантов?
— В прошлом году провели пилотные проекты в пяти регионах, опробовали программу по адаптации, сделали выводы и внесли коррективы. Привлекали психологов, юристов, представителей общественных организаций и экспертного сообщества.
К сожалению, абсолютное большинство мигрантов из Средней Азии слабо или вообще не владеет русским языком, не имеет никакого представления об истории, традициях, культуре нашей страны. Во многом отсюда и происходит девиантное поведение. Есть первые позитивные результаты: например, в Краснодарском крае снизилось количество правонарушений и уголовных преступлений среди иностранных граждан.
— Благодаря адаптационному центру?
— Да, они первые в стране, используя наши методические материалы, начали проводить эту работу. Изменилось и отношение принимающего сообщества. Такая работа должна стать обязательной и для субъектов, испытывающих миграционное давление, и для мигрантов.
Курс рассчитан на 70 минут, мы долго обкатывали с регионами этот формат. Любой из разделов можно расширить для более глубокого изучения. Но для начала объем и формат оптимальные, потому что, к сожалению, до недавнего времени работодатели и даже руководство некоторых регионов считали адаптационную работу лишним административным барьером, который мешает бизнесу.
— Иначе говоря, бюрократией.
— Да. Об этом неоднократно говорил президент: во главе угла должна стоять безопасность наших граждан. На родине они должны чувствовать себя комфортно.
— А что собой представляет новый адаптационный курс?
— Там несколько блоков. Первый — юридический. Это основы миграционного, административного и уголовного законодательства.
Основная часть — правила поведения. Нам было важно сделать их на простом, доступном языке и на конкретных примерах: что будет, если ты ведешь себя неадекватно, пристаешь к женщинам, неуважительно ведешь себя с детьми и стариками, какое наказание последует.
За реакцией мигрантов в ходе курса следили психологи, и они отметили, что такой формат лучше воспринимается. Условно говоря, если в Курбан-байрам ты начинаешь резать барана на школьной площадке, подвесив на перекладине, как это было в одном из регионов, то за этим последует административное наказание и выдворение из страны. Если домогаешься и ведешь себя фривольно с женщиной — то же самое.
Формат показывает эффективность. Есть раздел о нашей совместной истории, о вкладе в нее деятелей среднеазиатских республик и РФ. Мы видим, что сейчас при поддержке наших оппонентов из-за рубежа школьные программы, учебники часто искаженно трактуют историю, представляют Россию колониальной державой, которая выкачивала ресурсы. Но наша страна никогда такой не была. Она всегда вкладывала в национальные окраины огромные ресурсы, занималась образованием, развитием культуры, созданием промышленной базы, часто с самоограничениями для центра. Об этом тоже рассказываем.
— Одна из задач агентства — мониторить и предупреждать возможные конфликты на национальной почве. За последние три года их стало больше или меньше?
— Мы сейчас испытываем колоссальное внешнее информационно-психологическое воздействие. Любой факт, исторический или недавний инцидент, в который вовлечены люди разных национальностей, пытаются использовать для дестабилизации ситуации. Тезисы о деколонизации, которые сейчас родились, о разделении нашей страны — все подчинено задаче подрыва внутриполитической ситуации, снижения уровня общественной поддержки специальной военной операции.
К сожалению, информационных поводов, которые могут привести к конфликтам на межнациональной и межрелигиозной почве, становится больше. В прошлом году у нас было в среднем примерно 80 подобных инцидентов в день, в этом году уже 90, и эта тенденция, видимо, будет сохраняться.
Здесь важно вовремя реагировать, и мы сейчас отрабатываем алгоритмы и методические рекомендации с регионами: как действовать, когда извне пытаются использовать те или иные ситуации для разжигания вражды.