Иван Сусанин: что было не так с его подвигом
Всем известна легенда, что крестьянин села Домнина под Костромой Иван Сусанин вызвался быть проводником поляков и литовцев, желавших убить избранного на русский престол царя Михаила Романова, и погубил их, заведя в лесную чащобу, при этом был ими замучен сам.
Эта легенда появляется в исторических литературных сочинениях авторов начала XIX века. Ни один более ранний источник не говорит о спасении Иваном Сусаниным царя Михаила Романова подобным образом.
Версия Костомарова
Историк Костомаров в середине XIX столетия отметил нелогичность данной легенды. Если Сусанин вызвался быть проводником вражеского отряда и знал о том, где находится Михаил Романов, то он мог совершенно спокойно привести литовцев туда, не опасаясь за безопасность царя.
Ведь Михаил Романов находился за крепкими стенами Ипатьевского монастыря на окраине Костромы, который было не под силу взять небольшому (как явствует из этих литературных легенд) военному отряду. Кроме того, ни в одном современном летописном источнике не говорится о присутствии в это время под Костромой военных отрядов поляков и литовцев.
На чем основано
На чем же основана легенда о спасении Иваном Сусаниным царя? Прежде всего – на так называемой обельной грамоте, данной Михаилом Романовым зятю Сусанина Богдану Собинину по его челобитью в 1619 году. В ней Собинин и его потомки на вечные времена освобождались от всяких податей и повинностей, ложившихся на половину деревни Деревнищи, где они жили (село было государственным). Кроме того, царь обещал, что если эти полдеревни будут переданы в дар какому-то монастырю, то это освобождение от податей и повинностей остается в силе.
Про Сусанина в грамоте было сказано, что когда Михаил Романов находился в Костроме, то в Костромской уезд приходили «польские и литовские люди» и пытали Ивана Сусанина, чтобы выяснить, где находится царь, а Сусанин, зная про царя, ничего врагам не сказал и от пыток умер. Эта же версия один в один повторяется во всех последующих жалованных грамотах потомкам Собинина, выдававшихся российскими монархами вплоть до Екатерины Великой.
Как заметил Костомаров, если бы враги, придя в это село, стали выпытывать, где находится Михаил Романов, то они бы замучили до смерти не одного Сусанина, а многих жителей села. Ибо откуда им было заранее знать, что Сусанин – именно тот человек, который точно знает, где находится царь? А даже если бы и знали, то, опять же, скорее всего, чтобы он признался, сначала начали бы мучить на его глазах ни в чем не повинных односельчан, прежде всего родственников. Таким образом, «подвиг Сусанина» совершили бы десятки человек, а не он один.
Вызывает интерес, что ни один летописный источник, более близкий к описанному событию, ничего про Сусанина не упоминает. Сама же жалованная грамота последовала через шесть с половиной лет после него. Между тем, за это время царь успел дать льготы многим людям и целым селам за содействие, оказанное ему во время его изгнания. Почему милость родственнику Сусанина, жившему в непосредственной близости от местопребывания царя до его переезда в Москву, досталась так поздно?
Невольно напрашивается такое объяснение: Богдан Собинин, следуя мейнстриму того времени, также захотел выпросить себе царскую милость, но сделал это с запозданием. Для получения себе льготы он сочинил историю про своего тестя таким образом, чтобы его смерть выглядела как его личный подвиг, спасший жизнь нового царя.
Критика Костомарова
Соловьев подверг критике версию Костомарова. Отсутствие упоминания о его подвиге в летописях еще не означает, что самого подвига не было. Ведь не все же события попадали в летописи. Указание жалованной грамоты на пребывание царя в Костроме не обязательно должно восприниматься буквально.
«На Костроме» могло означать вообще в Костромской земле. Царь мог находиться в это время и в селе Домнине, и тогда ему грозила опасность со стороны даже небольшого отряда врагов. Да хоть бы даже и в Ипатьевском монастыре – неизвестно ведь, насколько велики были воинские силы, его защищавшие.
Пытали Сусанина великорусские «воровские» люди или поляки с литовцами – не имеет значения. Хотя царская грамота определенно говорит о «польских и литовских людях», а ведь авторы летописей, опять же, не могли отследить передвижение каждого их отряда. Наконец, наибольшее значение имеет личная мотивация подвига Сусанина, независимо от его реальной роли в спасении царя.
Таким образом, на вопрос об историчности личности и подвига Ивана Сусанина наиболее вероятный ответ будет выглядеть так. Несомненно, Иван Сусанин, тесть Богдана Собинина, – лицо историческое. Как тысячи русских людей Смутного времени, он был жестоким образом убит. Не имеет значения – великорусскими ли «воровскими» людьми (то есть беглыми крепостными крестьянами и холопами, ставшими разбойниками) или «польско-литовскими». Конкретная же роль Сусанина в спасении царя Михаила Романова от грозившей тому непосредственно опасности остается под вопросом и вряд ли сможет быть когда-нибудь точно установлена.