Вспомним тезисы Саакашвили о том, что "нет конфликта с Абхазией, есть конфликт с Россией". И не просто двусторонний конфликт, а "цивилизационный", где Тбилиси на стороне "света", то есть Запада, а Россия – тьма. "Разморозка конфликта" – в своих работах этот термин я использую как минимум с мая 2004 года. Это понятие имеет несколько важных элементов. 1. Попытки выхолостить имеющийся переговорный формат и правовую базу для конфликтного урегулирования. Сделать по факту юридическую и дипломатическую основу фикцией – см. заявления М. Саакашвили о грузинском флаге над Цхинвали как о ценности, более важной, чем Дагомысские соглашения 1992 года (в версии тогдашнего министра И. Окруашвили это звучало как новогодние торжества в Цхинвали). Что сегодня? Заявления Л. Кравчука и А. Резникова про Минск как о неподходящем venue для переговоров. Нужен им, понимаешь, берег швейцарский али шведский... 2. Следствие первого. Если этот формат неправильный, то нужен какой? Правильный! Даёшь интернационализацию мирного процесса! В грузинской версии это было стремление создать якобы "другую Южную Осетию" (коллаборанты Д. Санакоева) и сделать её участником переговоров, потом "правительство" в Чхалте по Абхазии, где якобы её "сердце". Затем заявления о том, что СКК устарела, как Женева-1. Сегодня – тезисы про устарелый "нормандский формат". Вот войдут туда США – и будет счастье. 3. Выдвижение очевидно неприемлемых требований для одной из сторон. Понятно, что вступление Украины и Грузии в НАТО для Москвы воспринимается если не как casus belli, то как прямой вызов. На этой основе точно компромисс невозможен. Так к нему, собственно, и не хотят идти, нужна сокрушительная победа. Сербская Краина-1995 и Карабах-2020 – вот то, что чаемо, компромиссы are not requested. 4. Идеологически конфликты понимаются и позиционируются не как следствие ошибок нациестроительства "материнского государства", а как "агрессия соседа" – см. тезисы Саакашвили о том, что "нет конфликта с Абхазией, есть конфликт с Россией". И не просто двусторонний конфликт, а "цивилизационный", где Тбилиси на стороне "света", то есть Запада, а Россия – тьма. Но если Грузия дозрела до такого к 2004 году – в 1990-х всё было сложнее в их официальных трактовках, – то Украина с апреля 2014 года всё строила именно на внешнем факторе. Хотя академическая литература не так однозначна с этим. Однако верно и то, что политики не академики. 5. Наращивание военных инцидентов, прощупывание оппонента на предмет расширения "красных линий" – см. опыт мая – августа 2004 года в Южной Осетии, лета 2006 года в Абхазии. В Донбассе также такие моменты были – см. отжатие "серых зон", "лягушачьи прыжки". Сегодня лягушка надеется стать царевной. Есть паттерн Карабаха, и выводы из него делаются определённые. Есть поддержка Д. Байдена. И есть misunderstanding. Перефразируя Е. Евтушенко: хотят ли американцы войны? Как и в 2008 году – не особо. Но за языком там следить не принято (или не желается). И поэтому выходят из уст К. Райс слова про "поддержку друзей", а сегодня тезисы Д. Байдена – почти реплика тезисов неистовой Кондолизы. В Тбилиси – тогда, в Киеве – сейчас полутонов слышать не хотят, между строк читать желания тоже нет. Тут бы впору цитировать А. Сент-Экзюпери про ответственность за тех, кого приручили. Да знать бы этого пилота-писателя для начала! Я не стану тут писать в пасторальных тонах про наших. В Кремле альтруистов нет, как нет и поклонников идей Махатмы, разве что поговорить с ним некоторым хотелось бы. Но очевидно, что судья в звёздно-полосатом купальнике свистит в одну сторону, а читать в первоисточнике Минские договорённости (как ранее Дагомысские и Московские) недосуг. Это разморозка, господа! СЕРГЕЙ МАРКЕДОНОВ
