Почему в 1812 году Наполеон двинулся на Москву, а не на Петербург

История Отечественной войны 1812 года давным-давно разобрана, что называется, по косточкам. Предметом детального изучения стали каждый шаг и тактический ход противостоявших армий — вплоть чуть ли не до ротного уровня. Тем не менее, по сей день не дано однозначного ответа на вопрос об одном из главных моментов, определивших ход этой кампании: чем руководствовался стоявший во главе Великой армии Наполеон Бонапарт, выбрав в качестве главной цели своего наступления не Санкт-Петербург, а именно Москву?

Для многих поколений наших соотечественников, привыкших видеть сердцем своей Родины именно Первопрестольную, подобный выбор представляется вполне естественным. Однако в ХІХ веке столицей Российской империи был город на Неве, и по тогдашним законам и правилам войны для того, чтобы одержать окончательную победу, любой завоеватель должен был стремиться захватить именно его, нарушив тем самым всю систему управления и страной, и армией, против которых ведется кампания. Между прочим, французский император прекрасно это понимал. Общеизвестна его фраза о том, что взятием Киева он «схватит Россию за ноги», войдя в Санкт-Петербург, «ухватит за голову», а захватив Москву, «поразит в сердце».

Именно из-за этого высказывания находятся те, кто пытается отыскать избранному Бонапартом направлению конспирологические объяснения. Мол, «увлекшись символизмом и желая лишить врага нематериального духовного стержня», непобедимый до того момента Наполеон дал маху и принял решение, ставшее в конечном итоге роковым и для его войск, и для него самого. В подобное верится мало. Бонапарт был, в отличие от многих тогдашних властителей Европы, действительно профессиональным военным, причем еще и артиллеристом, то есть тем, кто привык строить свои действия на четком и холодном расчете. Причина, конечно же, была в другом.

Прежде чем я перейду к ее изложению, позволю себе остановиться на двух крайне важных моментах. Во-первых, утверждать, что захватчики в 1812 году не пытались прорваться к столице, было бы в корне неверно. На этом направлении наступление вели 10-й и 2-й корпуса так называемой Великой армии под командованием маршалов Макдоналда и Удино соответственно. Сила по тем временам более чем внушительная, в особенности если учесть, что у русской армии серьезных воинских контингентов на Севере, в Прибалтике и окрестностях столицы не имелось. Именно корпуса Удино и Макдональда, соединившись, должны были занять сперва Ригу, а затем и Петербург.

Ни одна из этих задач так и не была выполнена, причем для того, чтобы остановить вражеское наступление, с лихвой хватило одного-единственного Первого пехотного корпуса под блестящим командованием Петра Витгенштейна (ныне одного из почти забытых героев Отечественной). Он сумел сделать главное: не дал объединить силы французским корпусам, каждый из которых превосходил его войско как числом, так и количеством артиллерии, связав их кровопролитными боями местного значения. Так что к Петербургу французы стремились, да не дошли…

А вот на Москву, если придерживаться исторической правды, Наполеон не хотел идти категорически. Он вообще не собирался вторгаться в глубь пугавших его необъятных просторов России, мечтая разбить нашу армию в генеральном сражении где-то на территории нынешней Польши. Не будем забывать: оккупировать Россию, уничтожать ее государственность как таковую, устраивать геноцид населявших ее народов Бонапарт не планировал… От нашей страны ему, собственно, требовалось присоединение к континентальной блокаде Британии и участие в дальнейших походах, направленных против нее, в ту же Индию. Все это он должен был получить от императора Павла І без всякой войны, но случился дворцовый переворот с отчетливым английским душком, и Бонапарту для «убеждения» Александра І пришлось пустить в ход оружие.

Сам предводитель пришедшего с Запада громадного войска прекрасно понимал: путь в глубь России станет дорогой к его гибели. Завершить первый этап восточной кампании он планировал зимовкой в Смоленске и Минске, не переходя Двину. Однако грандиозной решающей битвы в непосредственной близости от границы захватчики так и не получили: русские армии отступали все дальше и дальше, заманивая неприятеля туда, где преимущество будет не на его стороне. Судя по некоторым воспоминаниям, именно в силу этого Наполеон сперва пребывал какое-то время в замешательстве, а затем принял решение о наступлении на Москву, в ходе которого рассчитывал догнать русских и «в пару сражений все закончить». Чем завершился этот поход на самом деле, всем нам известно.

Поход Великой армии, 14 сентября 1812 года вступившей в Москву, на деле оказался дорогой в ловушку, в ад, путем к катастрофе и сокрушительному поражению. Фактически правильный ответ на вопрос относительно причин действий Наполеона заключается в том, что русским полководцам удалось навязать своему воистину гениальному противнику именно тот образ действий, который в конечном итоге и привел его на остров Св. Елены, а наши победоносные полки — к воротам Парижа.