Великая человеческая трагедия или в «Украинском заливе» ничего не было

Великая человеческая трагедия или в «Украинском заливе» ничего не было

Людвиг Витгенштейн считал, что во время войны философии быть не может. Он прав, так как под гром снарядов и выстрелов думать в высоком трудно с чисто моральной точки зрения. Но он и не прав, так как война открывает крайне циничное, но безумно привлекательное поле материала, о котором имеет смысл думать.

Идентичность априори

Можно долго спорить о том, что случилось той зимой 2013-2014 гг. в Киеве, в Украине, в мире. Майдан является свершившимся фактом, который и запустил все последующие события.

Что такое украинская идентичность? К 2014 году в Донецке и в русскоязычных регионах сложилась довольно интересная ситуация. Кто-то идентифицировал себя сугубо как русского человека, кто-то был целиком удовлетворен своим украинским гражданством, но продолжал говорить на русском. После Майдана за формирование «правильной» идентичности взялись конкретно. Всплеск национализма, о котором любят говорить, очень быстро сошел на нет и остался в головах крайне малого и крайне маргинального контингента. Национальная принадлежность, которая является априорным признаком, стала некоторой точкой, вокруг которой должно было происходить єднання (объединение). Не было столь важно, ты живешь в Харькове, Одессе, Виннице или Львове, говоришь ты на русском, украинском или суржике, ты гражданин Украины и украинец. Параллельно с этим, во времена президентства Порошенко, было сделано главное, этот априорный принцип национальной принадлежности стал негативным, «мы все украинцы, но главное, мы не русские». В армии были изменены звания, форма и погоны, милиция заменена на полицию, последний аккорд был сделан в сфере религии — ПЦУ (Православная церковь Украины) это абсолютно бесполезное образование, созданное лишь с той целью, чтобы: а) поделить церковное имущество, б) перевести людей из московского и киевского патриархатов в новую структуру, которая (снова-таки) не русская, и не РПЦ.

И если риторика Порошенко была радикально антироссийской (другой бы ему не простили), но было понятно, что он делает деньги и пресловутый завод «Рошен» так и не был продан.

Эмоциональное 1

Люди, которые агитируют за Порошенко, в подавляющем большинстве довольно странные. С одной стороны, образ некоторого сильного лидера, который могучей рукой будет править плотом по имени Украина, нравится многим, например тем, кто не хочет иметь дел с радикалами, но хочет строгости и конкретики. С другой, 70% голосов за Зеленского явно показали, что вопрос церкви и мовы никого особо не волнует.

Вопрос:

Было ли при Порошенко угнетение русскоязычных?

Ответ:

И да, и нет. На личном уровне его локализовать невозможно. Оно было формальным и использовалось там, где оно и должно было использоваться (если, конечно, мы согласимся с тем, что в государстве должен быть только государственный язык). Новостное телевидение постепенно переводилось на украинский, т.е. подавляющее большинство населения, засев вечером за телевизор неизбежно воспринимали литературный язык. Тоже самое произошло с кинематографом; раньше украинский дубляж осуществлялся несколькими телеканалами, а в кино показывали западные фильмы на русском. Школу переводили очень долго. Если в Донецке украиноязычных школ почти не было (но украинский преподавался и его нужно было знать), то в Запорожье и в Киеве их было на порядок больше. Мне повезло сменить две школы и все из них были русскоязычными. Реально обязательным и единственным украинский для автора стал в университете, и то с оговорками. Если лекции без исключений были на украинском, то, например, ответ на семинаре мог быть на русском и все зависело от преподавателя. Кому-то было безразлично, кто-то вежливо (!!!) просил перейти на государственный, что не вызывало никакого отторжения, а кто-то чудом не срывался на оскорбления, но таких случаев единицы, но именно они вызывают наибольшее отторжение.

Если брать бытовую сферу, закон о функционировании языка толкуется не верно и действует из рук вон плохо. В магазинах и ресторанах персонал обязан обращаться на украинском, но если вы заговорите в ответ на русском, то человек спокойно перейдет на него. В госучреждениях все еще хуже, в паспортном столе, в полиции и даже райисполкоме сами сотрудники прекрасно сами заговорят с вами на русском.

Более того, если в Киеве наружная реклама все-таки была переведена на украинский, то в Одессе, такое ощущение, что про закон никто не слышал.

Зе-президент

Зеленский выехал на невиданном по силе популизме. Безусловно, доля искренности там тоже была, но все мы знаем, что человек, который идет в политику с чистыми и светлыми намерениями, обречен столкнуться с черной и беспросветной реальностью, и четко понимать, что его обещания будут почти невозможны к реализации. Но нам интересно не это. Зеленский, пользуясь огромным опытом работы на медиа, в своих выступлениях, заявлениях и пресс-конференциях не только ломал шаблоны политика, но и мастерски разрушал рациональное мышление слушающих. Его команда активно использовала светлые и вечные образы — девочка в белом платьице, гуляющие по зеленому парку пенсионеры и так далее. Также началась еще более массированная апелляция и построение идентичности на априорных признаках.

Эмоциональное 2

Всякое выступление президента с апелляцией к тому, что София киевская построена еще в XIвеке, что у нас есть АН-225 «Мрія», что у нас самые добрые, открытые и красивые люди, вызывает у автора не чувство гордости, а недоумение. «А за последние 30 лет вы сделали что-то настолько же монументальное, что показывало бы силу и величие государства?» Завод Антонова выпускает по «Мрії» в год, чтобы Украина стала лидером тяжелых грузоперевозок? Со стапелей Николаева и Одессы сходят ракетные крейсеры и подводные лодки? «Мотор Січ» выпускает новейшие, не имеющие аналога вертолеты сериями по 500 штук, а Запорожский Автозавод выпускает собственные автомобили высокого качества и по доступной цене? Где созидательная сила народа, где монументальные достижения нации, которые не только останутся в веках, но и покажут, что наш народ может что-то большее, чем жаловаться на вечное угнетение со стороны России?

Вопрос: Стало ли при Зеленском лучше?

Ответ: Незначительно, да. Безусловно, то, что пытаются что-то делать с разбитыми дорогами, это приятно. Значительным достижением выставили постройку нового моста в Запорожье; Этот мост строили с конца 90-х и смогли завершить только в 2022, с приходом турецкого подрядчика. Но в то же время, в полуаварийном состоянии находится мост Патона в Киеве (вместо ремонта, по нему просто ограничили движение). Зато ударными темпами строят новый мемориал Голодомора. Но подобные вещи не должны быть объектом национальной гордости, они должны быть обыденными. Вместе с тем под давлением протестов удерживают цены на газ, металлурги жалуются, что весь металлолом уходит за границу, Карпаты как рубят, так и рубили. Какой-то разрухи и хаоса тут нет, это не правда, но и повсеместного роста благосостояния и качества жизни тоже нет.

Промежуточный итог

С 2014 года была проделана значительная работа в идеологическом направлении. Европейский выбор — это правильно, но если этот выбор сопровождается тем, что сотни тысяч людей уезжают работать в Польшу, закредитованность населения, как и страны, растет, а вся политика сводится к тому, что заграница нам поможет, то необходимость этого выбора, вызывает вопросы. Но самое главный успех, как мы видим, был достигнут в формировании идентичности. Действительно «свідомих» (сознательных) людей крайне мало. Подавляющее большинство свыклось с мыслью, что они все-таки Другие, а не русские. И потому, плавно переходя к обозначенной теме, русские солдаты не разу не были встречены как освободители.

А что потом?

И так, еще советская установка на то, что русские и украинцы — это братские народы уже не существует. В умах «детей» идея, что русские — это Другие закреплена прочно, а в умах «отцов», она лежит бессознательно. А когда кто-то превращен в Другого, то с ним можно делать все, что душе угодно. Первым звонком «выписывания» русских из своих и превращения России в Другого, это конечно же Крым. Конечно, цели, которые преследовало российское правительство понятны, но они понятны российскому правительству, возможно россиянам. Любое государство, у которого законно, не законно, мирно, не мирно, любым путем отторгли территорию, будет считать того, кто это сделал, своим врагом. Затем последовал Донбасс, который может и хотел, но не смог повторить крымский сценарий. Для жителей Л/ДНР или, как у нас их называют ОРДЛО (оккупированные районы Донецкой и Луганской областей), Россия осталась единственным Своим. Для украинской власти и населения сам факт того, что кто-то хочет отделиться, и ему в этом помогает кто-то, кто уже нанес обиду, является не только неприемлемым, но и вызывающим соответствующую реакцию.

Но после бурных месяцев 2014 года все остановилось. Для Украинских властей существование Л/ДНР оказалось крайне удобным аргументом, чтобы просить финансовую помощь у МВФ, Европейского Союза и у всех, у кого ее можно было попросить. Если тогда победить в противостоянии не было возможным, то создать из конфликта общенациональную идею было вполне реально. Народная милиция ДНР и ЛНР наименовались исключительно русскими наемниками, оккупантами и русскими войсками. С экранов телевизоров периодически показывали, как в том или ином селе торжественно хоронят погибших на Донбассе бойцов. Не утихала и антисоветская пропаганда. Во всех бедах виноват Советский Союз, т.е. русские, ведь они на месте расстреливали за слово на украинском языке, закрепили за украинцами образ недалеких селюков (сельских жителей) и конечно же устроили Голодомор, признание которого геноцидом на международном уровне одна из главных задач отечественной дипломатии.

Украина поставила на русском мире точку, и принялась создавать новое символическое пространство, новую идентичность, которая строится на том, что украинцы – это не русские, Украина – не Россия, и направление украинского государства может быть только в сторону Европы и Запада. В России же активно продолжали рассказывать о братских народах, что народ Украины страдает под властью бандеровцев, неонацистов, киевской хунты и так далее. Но в этом-то и главная проблема. Те, кто страдал или страдал бы, были сожжены в Одессе, ликвидированы СБУ, либо убежали в Россию и в Донецк. В символическом пространстве рядового россиянина, где рядом уживается Сталин и Царь, мифическое «Можем повторить», вера в то, что Путин Царь, но строит Союз 2.0, даже не могло зародиться мысли о том, что «Украина» вообще может быть Другим (а украинцы, бежавшие в Россию, это только подтверждают). К этому мы еще вернемся.

Вместе с тем, в душе многих представителей «глубинного народа» России так или иначе жил и живет маленький великодержавный шовинист. Он не злой, но к нему очень удобно обращаться через телевизор. Человеку, живущему в условном Канске или Сургуте, да и в других городах, анекдот про то, что «В советской армии служили русские, не русские и хохлы» кажется очень смешным и соответствующим действительности. Ему легко и приятно мыслить в стабильной символической системе, где есть забавные хохлы, хачи, чукчи и все остальные (автор не стремиться никого оскорбить), которые чуть хуже его, ведь он их русский старший брат. И все эти анекдоты и шутки «про хохлов», хоть и могут быть смешными, но вызывают крайнее раздражение у самих носителей обидных этнонимов; тем более, когда их государство активно развивает тему угнетения со стороны русских. (Украинской пропагандой песня «Широка страна моя родная», была окрещена песней русского империализма за строчку «От Москвы, до самых до окраин»)

Нам доложили, что Киев бомбили

24-го февраля началась «спецоперация». В Украине это вызвало безумный всплеск патриотизма. Народ массово штурмует военкоматы, записывается в территориальную оборону и готовит коктейли Молотова (как их уже обозвали «Бандера-смузи») из дефицитного бензина. Но важно не это. Длительный процесс по формированию из России Другого завершился. Россия как государство, как люди и города, перестала существовать в символическом поле Украины. А так как с Другим можно делать все, что заблагорассудится, то масштабы уже украинского шовинизма (а это именно он и есть), поражают воображение.

Если Путин заявил, что у нас тут фашисты, то наши СМИ успешно заявили, что фашисты наоборот у Путина. Внезапно вскрылись все покровы культурности, и теперь русские войска — это рашисты, орки, русня, кацапы, москали, а с ними бульбаши и тараканы (или один таракан). Следом идет какая-то нездоровая радость от сожженной техники, убитых солдат и пленных. Пленные, которых демонстрируют, независимо от того, фейк это или нет, вызывают у публики наибольший прилив гоготания. И я промолчу про обилие нецензурной лексики, которую не блокируют телеканалы, и которая обильно украшает вывески с рекламой. Безусловно, ругань — это нормально в такой ситуации, но, когда с государственного канала на всю страну, большими белыми буквами орет слово «Нах*й», когда вдоль дороги призыв отправится туда адресуется всем родам войск и техники — это уже неадекватно.

Восемь лет — это очень большой срок. Фактически, то поколение, которое будучи школьниками радовалось тому, что «Крым наш» (т.е. русский), которое слушало о братском народе, истязаемом бандеровцами и страдающем под пятой страшных американских врагов, сейчас стоит под Киевом и Харьковом. Даже если они уверовали в свою священную миссию по освобождению братского народа, то «радушный» прием, который им оказало наше население поверг их в шок и, как следствие, очень сильно давит морально.

Неожиданным для всех, и яркой иллюстрацией моих рассуждений являются события, которые разворачиваются на юге страны, в Херсоне, Новой Каховке, Геническе и Бердянске. Можно много рассуждать о том, насколько эффективно проводить митинги с флагами перед вооруженными вражескими солдатами. Но сам факт того, что население, говорящее на русском и считавшееся сочувствующим России, вообще выходит на протесты, заявляет, что никакую Россию тут не ждут, что никакого освобождения люди не хотят, подтверждает, что идеологическая программа украинских властей оказалась крайне успешной.

Еще один момент, это антивоенные протесты в самой России. Это безусловно хорошо, что таковые вообще есть. С другой стороны, многие ограничились нытьем о том, как им теперь грустно жить без ТикТока, поездок в Милан, айфонов и кухни из IKEA. Тех, кто это читает, кто видит оправдания русских либералов и обывателей без четкой позиции, это бесит. Кто-то искренне верит, что если все русские, настроенные против, выйдут, то власть развалится. Увы, в России уже были случаи, когда все выходили и ничего не разваливалось.

То, чего нет

В информационную эру мы существуем в двух измерениях. Измерении реальном, которое у нас за окном и измерении виртуальном, которое у нас на экранах. Нынешние события — не исключение. В России они существует только виртуально, в но самое удивительное, что и в Украине — тоже. Когда в 4 часа утра кто-то проснулся от сирен и взрывов, что было сделано первым делом? Включен телевизор, из которого Зеленский уже сообщил, что началась война.

Существующее у людей Воображаемое столкнулось с Реальным, что-то взорвалось и кричит сирена. В существующем до 24-го февраля 2022 года Символическом, которое обеспечивает государство, ответа на то, что взорвалось и почему сирена – нет. И только священный телевизор или телеграмм канал сообщает: «Началась война. На нас летят русские бомбы». За первые два дня наши крупнейшие телеканалы объединились в один непрекращающийся телемарафон. Ведущие и каналы сменяют друг друга каждые восемь часов и оперативно сообщают про «перемоги» (победы). Функция телевидения, телеграмм-каналов, прочих медиа, состоит ровно в одном — определять, что такое хорошо, и что такое плохо.

В Украине и так большинство населения, сознательно и бессознательно, были против России. Теперь же, когда есть реальный повод и прямые доказательства, это негативное отношение усиленно переводится до уровня агрессии и открытой ненависти.

Увы, мы снова сталкиваемся с тем, что войны нет. Точнее она есть – она есть в генштабе, который единственный способен адекватно оценивать ситуацию, она есть на фронте, где гибнут люди и взрываются танки, она есть в городах, которые каждую ночь содрогаются от сирен и ракет. Это единственное Реальное войны, но оно не символизировано, оно не названо. А в телевизоре, в телеграмме, война превращается в абстракцию. Например, есть событие, мэр Станицы Луганской сдал город без боя, договорившись с войсками ЛНР. И канал из Луганска окрестит это победой и назовет мэра города молодцом, а украинский канал скажет, что это зрада (предательство), а на мэра заведут уголовное дело за измену родине. Но это еще событие, которое подтверждено. А если это событие, которого никогда не было. Русский генштаб сообщил, что войска заняли Энергодар, в котором находится Запорожская АЭС, все, событие символизировано, русские войска одержали еще одну победу. Но ведь Энергодар никто не брал, там все еще Украина. Я, будучи в Киеве, не знаю, окружен город или не окружен, контролируют ли ВСУ Мариуполь или не контролируют. Я слышу взрывы, но я не знаю, чьи это ракеты. Долгих восемь лет войны на Донбассе не было, ни для россиян, ни для украинцев. Это было шоу, красивое шоу, в котором нет категории правды и лжи.

К чему это привело?

И вот, мы уже можем собрать кусочки пазла. Русское правительство, генштаб и солдаты искренне верят, что они идут освобождать Украину от бандеровцев, которых немного, когда все остальные так и ждут, что их кто-то спасет. Впоследствии оказывается, что бандеровцы – это вся страна, русских никто не ждет, цветы никто не несет, а в каждом селе сидит толпа непонятных людей, которые хотят тебя убить.

Украина получила то самое событие, которое станет сакральным в ее современной истории. Страна, чья идеология строилась на том, что нужно убивать русских, получила прямую возможность убивать русских, которые еще и сами пришли сюда. Украинский солдат и украинский народ мотивированны настолько, что готовы бросаться под танки, лишь бы остановить врага. Братских народов больше не существует и существовать не будет. Русские, в массовом сознании украинцев уже не люди.

Трагедия этой войны в том, что в ней не будет победителя, независимо от исхода. Победа Украины станет катализатором такой жуткой реакции, что простому гражданину, которому придется восстанавливать разрушения, можно будет забыть о пенсии, восьмичасовом рабочем дне и социальных пособиях. Объемы кредитов и финансовой помощи позволят кредиторам окончательно подчинить себе Украину. Победа России обернется еще большими потерями. Все, кто сейчас получил оружие, получил боевой опыт начнут партизанскую войну, которая либо превратит территорию Украины в очередной Афганистан, либо развалит ее на множество воюющих между собой клик. Правительство Путина достигнет своих целей, но только когда русских реально начнут убивать за то, что они русские, оно уже не придет на помощь.

Эмоциональное 3 Вместо послесловия

Пожалуй, самое странное чувство во время боевых действий — это сострадание. Мне искренне жаль всех вовлеченных в конфликт. Разворачивающиеся у нас на глазах события являются ужасной трагедией. Мне больно смотреть на то, как горит техника, как рушатся дома и умирают люди. Невозможно смотреть, как близкие люди, не подававшие признаков шовинизма, изливают агрессию в соцсетях. И в силу этого я не могу сознательно поддерживать свое государство, ровно настолько, насколько я не могу поддерживать Россию. Может быть я не прав как гражданин, но прав как человек.

Великая человеческая трагедия, которая только набирает обороты. Вот чем является «спецоперация». И пока человек убивает человека, пока народы погружаются в пучины тьмы, они не будут свободными. Ни один народ не может обратиться к свету, к свободе через войну за территории, за рынки и ресурсы. Только тогда, когда война империалистическая перерастет в войну гражданскую, когда угнетенные народы, отправленные на бессмысленное уничтожение, поймут, что враг не на той стороне фронта, а глубоко в тылу, что враги — это богачи, спасающие яхты, политики, принимающие драконовские законы, генералы в погонах, отдающие безумные приказы, только тогда мы сможем говорить о войне за свободу, за мир и за будущее.

Александр Король