«Валить боком» и «давать угла» – так на сленге называют дрифт. Это занятие похоже на шоу автокаскадёров, но на самом деле дрифт – настоящая спортивная дисциплина, в которой устраивают чемпионаты по всему миру. Об увлечении и собранных своими руками машинах рассказал Сергей Ляхов, который стоял у истоков дрифта в Белгороде. От ненависти до любви. — Сергей, как ты заинтересовался автомобилями? И когда впервые познакомился с дрифтом?. — Машинами увлёкся лет в 14. После школы поступил в питерский вуз по специальности «экономика и организация автосервиса» и постепенно втянулся в автомобильную движуху Санкт-Петербурга. Благодаря своей первой машине – это была Alfa Romeo GTV – я познакомился с интересными ребятами. «Альфисты» держались вместе – это был своего рода клуб. Мы катались по разным автомобильным мероприятиям и на одном из них в 2007 году увидели ребят на «рисовозках» – так мы называли японские авто, к которым у «альфистов» тогда было негативное отношение.Как я узнал позже, этими ребятами оказались родоначальники дрифта в России – среди них были Вильям Гукасян и Никита Шиков. Они прокрутили пятачки, подымили, поотрывали себе бампера, а мы покрутили пальцами у виска: в голове не укладывалось, как можно так варварски относиться к своим машинам. Так и познакомился с дрифтом. Наверное, из‑за влияния моего тогдашнего круга общения я его вообще не понял. Показалось, что это пустое развлечение для богатых людей. — Что заставило изменить мнение?. — В 2009 году я вернулся в Белгород. Здесь мы с единомышленниками организовали сообщество BelRace. Автоклуб проводил много мероприятий, в том числе на АСК «Вираж»: слаломы, ралли-спринты… Мы ездили на соревнования в другие города – Воронеж, Ливны, Харьков. В 2010-м я понял, что для таких мероприятий нужна отдельная машина, потому что гонять на «Альфе» дорого. Начал искать что‑то в нижнем ценовом сегменте и остановил выбор на «Жигулях». Автомобиль, который я купил, был моим ровесником – 1987 года. Начал приводить его в порядок, поменял подвеску и сразу же упёрся в возможности мотора.Не помню, как так вышло, но я купил аварийную «Приору» с «живым» мотором. Началась долгая процедура вживления приоровского мотора в «Жигули». Тогда этого ещё никто не делал, спросить было не у кого. Информацию собрали по крупицам. С горем пополам новый мотор в «Жигули» мы поставили: машина поехала, и поехала хорошо. Когда стали участвовать в ралли-спринтах на грунте, я понял, что мне очень нравится пускать машину в занос. Это ощущения, которые не получишь на дорогах общего пользования. И тогда у меня впервые появилась мысль о том, чтобы гонять на «Жигулях» боком. Спорткар с «мешком картошки»— Когда ты понял, что дрифт — это твоё?. — Многие мне говорили: «Да ничего не получится – это же «Жигули»! Купи «японца» и гоняй на нём». А меня это наоборот стимулировало: хотелось доказать всем, что смогу построить что‑то необычное. И вот настал час, когда мы выкатили на первую тренировку. Парни приехали на «сливах» (Nissan Silvia – один из самых популярных автомобилей для дрифта в то время – прим. авт.), и мы пытались дрифтовать. Но у меня не получалось – машину всё время разворачивало.Почти полгода я пытался довести «Жигули» до ума, а потом мы сделали одну небольшую доработку в рулевом управлении. Помню, приезжаю вечером на трек и начинаю мочить из круга в круг. Парни спрашивают: «Что произошло? Ведь ещё несколько дней назад ты не мог ничего!». В общем, в тот день я поехал. И почувствовал, что это – моё.Последующая жизнь той машины была короткой, но яркой: я даже выиграл какой‑то кубок на соревнованиях в Воронеже. Я использовал любую возможность, чтобы прокатиться – заболел тем, что несколько лет назад казалось мне варварством. Одновременно в жизни появились деньги и время, чтобы всем этим заниматься. Это был 2011 год. — Как серийная машина превращается в дрифтовую? Это как‑то рассчитывается или всё делается по наитию, на глазок?. — И то, и другое. Например, удачную конфигурацию подвески мы получили случайно – это было совпадение, помноженное на лень механика. Я купил комплект рычагов для ралли-спринта, механик начал собирать подвеску, но она не становилась на место. Он меня предупредил: «Нижний рычаг я поставил из комплекта, который ты привёз, а верхний оставил штатный. Всё подошло и даже работает». С тех пор я понимаю, что без удачи в автоспорте никуда.Машина поехала и сразу стала заметной в белгородской автоспортивной тусовке. Средств на наведение лоска у меня не оставалось, поэтому я решил, что внешний вид «Жигулей» будет их фишкой. Машина выглядела так, словно выехала с помойки: покоцанная, ржавая, грязная, вся в наклейках – эдакий треш-стайл. Для усиления эффекта я прикрутил на крышу багажник и положил туда имитацию мешка с картошкой. На самом деле он был набит лёгким утеплителем, но смотрелся как настоящий. Некоторые даже на соревнованиях подходили и на полном серьёзе советовали: «Сними мешок, он же тяжёлый! У тебя и машина лучше поедет».Я докатал на «Жигулях» сезон. На одной из тренировок убрался в грунт, и у машины оторвало лонжерон. К тому моменту я уже очень устал от этого кузова, который нужно было постоянно подваривать из‑за ржавчины. Шутил, что он до сих пор не развалился из‑за наклеек, которыми местами был покрыт в несколько слоёв. Справедливости ради, сварщик ещё на стадии строительства усилил те места, куда приходило основное напряжение. Но возраст брал своё, И в один прекрасный момент металл просто не выдержал. За наших не стыдно. — Кажется, на «Жигулях» история не заканчивается…. — Когда «жигулёвский» кузов приказал долго жить, возник вопрос: что дальше? На руках был живой мотор, и я даже подумывал продолжить патриотическую вазовскую тему и построить заднеприводную спортивную машину из «восьмёрки» (изначально ВАЗ-2108 – это переднеприводный автомобиль – прим. авт.). Но в тот момент товарищ предложил обменять мотор на «Мерседес». Машина была на ходу – двухлитровый 70-сильный дизель неплохо показывал себя в слаломах. И хотя «Мерседес» не лучший вариант для дрифта, я снова ввязался в бой.Взялся за дело в начале 2012 года, а к середине 2013-го у меня была машина, которая соответствовала задумке. Она была заточена под соревнования, поэтому первым делом мы вварили в неё каркас безопасности. Мотор поставили от «Лексуса» – это был 1UZ, очень популярный сейчас. Но тогда меня пытались заверить, что это тракторный мотор, с которым машина никуда не поедет.Отношение резко изменилось, когда в 2013 году я впервые выехал на ней на соревнования – это был второй по значимости чемпионат по дрифту в России. В квалификации я сходу занял второе место. В следующем году приехала ещё одна машина с таким же мотором, а сейчас это уже массовое явление в дрифте.В 2013 году я в последний раз съездил на Украину. Соревнования там всегда были атмосферными, душевными, а это самое главное в любом автоспортивном мероприятии. Люди помогают друг другу, не меряются бюджетами, вместе проводят время. Плюс ко всему украинские пилоты часто посещали европейские мероприятия, а европейцы на тот момент ещё опережали нас, можно было перенимать опыт. Многие говорили мне: «У нас нет ни одной машины со стальными кузовами – все из пластика. А у тебя железная? Ставь пластик!».— А сегодня кто сильнее? И вообще где сейчас мировая столица дрифта?. — Определить силу соревнования можно по странам, откуда на него приезжают пилоты. Если спортсмен примчался с другого конца света, это что‑то значит. Есть три крупных центра: Северная Америка и их турнир Formula DRIFT, Европа с чемпионатом Drift Masters и российский RDS – Russian Drift Series. Какой из них сильнее, сказать трудно. Каждый чемпионат со своей спецификой, своими трассами. В Европе катают на очень узких трассах – вроде нашего «Виража». У нас это, как правило, треки с большим количеством поворотов и перекладок. В Америке любят овальные трассы.В этом году в российской дрифт-серии выступали пилоты из Малайзии, Ирландии, Японии. Участвовал сильнейший дрифтер планеты Джеймс Дин, который выиграл несколько чемпионатов в Европе, Америке. У нас он стал третьим. Это говорит об уровне чемпионата. Российский дрифт – один из сильнейших в мире, это факт. За наших пилотов не стыдно. Пора делать что‑то новое. — Как складывалась твоя гоночная карьера?. — Когда Украина закрылась, я стал ездить на другие чемпионаты: RDA, RDS. Потом поступило предложение выступить в чемпионате DBS (Drift Battle Series), где я и провёл свои лучшие годы в дрифте, постоянно был на подиумах. В квалификациях почти всегда становился вторым, за что получил прозвище «мистер второе место».В конце 2015 года на соревнованиях произошёл инцидент, после которого мой интерес к этому виду спорта стал угасать. К тому же я начал строить дом, что отнимало много времени и финансов. В общем, к середине 2016-го полностью завязал с гонками. Да и мотор к тому моменту уже «закончился» – оторвало шатуны, поршни разлетелись в разные стороны. Цены на эти двигатели сильно выросли. В итоге машина несколько лет простояла в моём гараже. Двигатель я восстановил, пару раз прокатился, но удовольствия это уже не приносило. — Но ведь сейчас мы беседуем с тобой на треке. Что заставило вернуться в автоспорт?. — В прошлом году мой товарищ, который в своё время организовывал DBS (сейчас чемпионат переименовали в RDS Юг), позвонил и говорит: «Один из этапов серии будет в Белгороде. Тебе обязательно нужно поучаствовать!». Я согласился. Времени заниматься машиной не было, и ещё за неделю до старта она стояла без мотора, без коробки, абсолютно не готовая. Но на меня все так давили, что за несколько дней мы с ребятами сделали всё, чтобы я выехал на старт. Это была уже абсолютно другая машина с мотором от «Мерседеса» и новой коробкой.День соревнований. В 16:00 старт квалификации, а в 15:00 я гружу авто на эвакуатор. Сделать сход-развал не успел – просто удостоверился, что машина едет и ничего из неё не течёт. За полчаса до старта я за рулём машины, за которым не сидел несколько лет. Мне в порядке исключения разрешают проехать пару кругов по трассе – ничего не выходит.Квалификацию я провалил. Думал, что разучился ездить. Спасло то, что участников было мало, и к соревнованиям на следующий день допустили даже тех, кто не прошёл квалификацию. Между этими событиями я проверил сход-развал (он был вообще куда зря), накачал спущенное колесо. Увидел, что рулевая рейка была просто откручена (стало понятно, почему машина не рулилась). В итоге на треке я сносно выступил, попал на сильного соперника и проехал обе попытки без ошибок и разворотов. По крайней мере, было не стыдно. Многим эта трасса в принципе не далась. — Что было дальше?. — В этом году я участвовал в RDS Запад. Были технические проблемы с машиной, но я прошёл квалификацию, вошёл в топ-32, проехал трассу без вылетов. Получилось неплохо и даже смотрибельно.Скоро история с «Мерседесом» подойдёт к концу, я его продаю. Машина специфичная, на любителя – большинству привычнее отработанные решения. Например, сейчас в тренде BMW. Жалко ли продавать? Ну, десять лет с одной машиной – большой срок. Наверное, пришло его время. Пора делать что‑то новое.— Сколько людей в Белгороде занимаются дрифтом?. — Смотря о чём мы говорим. Например, я и мои товарищи катаемся только на специализированной трассе. А есть и другие любители, которые гоняют по ночному городу. Причём зимой количество таких стихийных дрифтеров резко увеличивается, ведь для этого достаточно обычных «Жигулей» за 20 тысяч (смеётся). Постоянно на трек приезжают 5–6 человек. Мы общаемся почти каждые выходные на протяжении многих лет, для нас это хобби. Кто‑то в бедных зверюшек стреляет, кто‑то фотографирует, ну а кто‑то сжигает резину на треках.Вадим Кумейко.
