Почему Путин строит мост в никуда
Максим Трудолюбов
Россия постоянно что-то строит. А когда она ничего не строит, она занимается подготовкой далеко идущих планов по строительству (или перестройке) проектов.
Это может показаться парадоксальным, учитывая экономический спад в России, однако за последние несколько лет Россия все же достигла определенного прогресса в некоторых областях, и часть ее проектов действительно оказала модернизирующее влияние.
Многомиллиардная программа по перевооружению и масштабная реструктуризация вооруженных сил помогла России приобрести по-новому эффективную армию. Ощутимых результатов России удалось достичь и в области инфраструктуры.
В нескольких российских городах, в первую очередь в Москве и Казани, проводятся масштабные работы по обновлению и реставрации. Часть дорог, находившихся в плачевном состоянии, включая дороги в Западной Сибири, были отремонтированы. Кроме того, было построено множество новых школ, спортивных комплексов и мостов.
Таким образом, все эти изменения были выборочными и произвольными, и поэтому далеко не все объекты недвижимости, которые были созданы в процессе, нашли или найдут полезное применение. Между тем, результаты реформы вооруженных сил — единственное улучшение, с которым вряд ли кто-то захочет шутить — были немедленно применены: на Украине и в Сирии.
Главный вопрос такого подхода заключается в том, как выбирать проекты и как их потом реализовывать. Судя по тому, что удалось реализовать к настоящему моменту, главные критерии выбора проекта включают в себя его способность повысить престиж страны, укрепить позиции ее лидера на международной арене и стимулировать экономическую активность.
Однако до какой степени саммиты, Олимпийские игры и гигантские мосты служат этим целям, пока остается неясным.
Фаза реализации одновременно является следствием и укрепляет существующую в России институциональную структуру. Чтобы реализовать проект, нужно убедиться, что его не только поддерживают влиятельные люди (то есть спонсоры), но и потенциальные исполнители на высшем уровне.
Крупный проект — это не только актив, но и обязательство: за его реализацией будут следить Кремль, народ, иностранные гости, которые приедут в том случае, если это какое-то международное событие. В какой-то момент средства на реализацию обязательно кончатся, но подрядчики все равно должны будут представить результат.
В этом заключается еще одна причина, по которой Кремль любит такие проекты: в процессе их реализации можно на самом деле добиться определенных результатов. Некоторые спонсоры и подрядчики высокого уровня, возможно, начинают реализацию масштабных проектов, предполагая, что они смогут извлечь какую-то выгоду лично для себя. Однако независимо от того, были ли деньги на строительство украдены полностью или частично, этот проект все равно должен материализоваться.
Большинство этих проектов оказались бесполезными или абсолютно нерентабельными из-за огромных перерасходов средств. ВЭБ, государственная корпорация, отвечавшая за финансирование проектов в рамках подготовки к Олимпийским играм в Сочи, вероятнее всего получит только четвертую часть тех 220 миллиардов рублей, которые она выдала подрядчикам. Восемь из 19 объектов, построенных перед Олимпийскими играми, были названы убыточными уже на этапе их строительства.
«Все инвесторы, принимавшие участие в подготовке к Олимпийским играм в Сочи, понимали, что они выполняют важную для страны работу, — сказал в то время Андрей Елинсон, председатель совета директоров «Базэл Аэро», одной из основных компаний-подрядчиков. — Но эта работа не должна быть бесплатной».
Такова философия чрезмерно дорогих и бессмысленных проектов: для их реализации набирают крупнейших подрядчиков так, будто речь идет о чем-то жизненно важном, но у них хватает сил и влияния для того, чтобы добиться оплаты своей работы, как будто это стандартная коммерческая сделка.
Менее влиятельные подрядчики зачастую не получают оплату в полном объеме и иногда даже оказываются банкротами после реализации строительных проектов. Как минимум три крупных компании, занимавшихся строительством дорог, которые принимали участие в сочинском проекте, обанкротились после 2014 года.
Эта философия проявила себя в полной мере в проекте строительства крымского моста, совмещающего в себе железнодорожные пути и автомобильную дорогу, который в настоящее время возводится между Краснодарским краем и крымским городом Керчь. Его стоимость в 228 миллионов рублей (3,5 миллиарда долларов по сегодняшнему курсу) сравнима со стоимостью Эрессунского моста между Швецией и Данией (примерно 4,5 миллиарда долларов).
В момент строительства ожидалось, что мост между Данией и Швецией, открывшийся в 2000 году, должен окупиться к 2037 году (скорее всего, на это потребуется больше времени), в то время как мост между Россией и Крымом даже не имеет под собой никакой четкой экономической модели. Его строительство просто финансируется из федерального бюджета, и он, несомненно, необходим, потому что, если вы аннексируете какую-то территорию, вам необходимо обеспечить свободный проезд к ней (между Россией и Крымом нет сухопутного коридора).
Главный подрядчик, «Стройгазмонтаж», принадлежащий Аркадию Ротенбергу (другу Владимира Путина), получит оплату в полном размере. Менее крупные компании, в том числе «Мостотрест», занимавшийся строительством мостов еще со времен Сталина, которые выполняют основной объем работ, оказались в весьма рискованном положении.
Между тем, уже сейчас понятно, что на строительство крымского моста будет потрачено 70% средств, выделенных на строительство и ремонт мостов и дорог по всей России.
Единственное объяснение такого нежелания прислушиваться к здравому смыслу, которое я могу предложить, заключается в нерациональной уверенности Кремля в том, что именно так Россия сможет развиваться.
В России дорогостоящие и бессмысленные проекты всегда имеют определенную цель. Они представляют собой инструменты, при помощи которых Кремль может реализовывать свои замыслы и при этом держать олигархов и губернаторов под контролем.
Вероятнее всего, Кремль будет придерживаться этого подхода и в будущем, несмотря на все разговоры о реформах. Крупные, спонсируемые государством проекты являются частью регулируемой среды, которая, как считает Кремль, необходима для того, чтобы Россия менялась эволюционным, а не революционным путем. Формирование более здоровых, но менее контролируемых инвестиционных условий считается опасным для нынешнего российского режима.
Я считаю, что эти крупные и бессмысленные проекты России — это повод не столько для шуток, сколько для печали. И они продолжают возникать, потому что Кремль, по всей видимости, считает, что такое неистовое экономическое помешательство является единственным мирным путем к прогрессу.