«Мы ехали из Дивеева. Вдруг в вагоне раздался сильный крик». История о чудесах Серафима Саровского
Впечатлений, чудес было море. И вскоре из Москвы в Дивеево отправился целый поезд с паломниками к преподобному Серафиму Саровскому. Я была в этом поезде.
Когда в 1991 году были обретены святые мощи преподобного Серафима Саровского, то в Москве было триумфальное шествие крестных ходов с ними — от Ленинградского вокзала до Елоховского собора, где к мощам за несколько дней пришло великое множество людей, и потом из Елоховского собора на Казанский вокзал, откуда их провожали в Дивеево. Моя подруга рассказывала, что слышала во время крестного хода дивный детский хор и крутила головой, чтобы увидеть его, спрашивала у соседей, где поют дети, а соседи только удивлялись ее вопросам. Они не слышали пения. Так это пели ангелы, что ли? Для нее одной? И еще рассказывала, как милиционер из охраны вдруг закричал, показывая на раку с мощами: «Там сверху сидит мужик в белом балахоне!»
Впечатлений, чудес было море. И вскоре из Москвы в Дивеево отправился целый поезд с паломниками к преподобному Серафиму Саровскому. Я была в этом поезде. Ехали весело, шумно, такие поездки были еще в новинку. Мои пожилые соседки смеялись, что накопили столько болезней, что едут за излечением в святом источнике преподобного Серафима в последней надежде или уже там помрут от простуды в холодной воде...
diveevo-monastyr.ru
В Дивееве мы пошли сразу же к святым мощам преподобного Серафима. Его рака светилась золотом среди пустых белых стен собора. На месте иконостаса был еще только каркас с зияющими проемами для икон, резьбы тоже еще не было. Огромный белый собор — и маленькая золотая рака, к которой шел нескончаемый поток людей, и каждый из них старался задержаться у нее подольше. А потом вернуться к ней опять. У меня было чувство как на исповеди и отпущении грехов. Я еще не знала слов преподобного Серафима: «Приходите ко мне как к живому». О нем почти не было публикаций в начале 90-х годов... Но это была живая личная встреча с великим святым. Я поняла после этой встречи, что я больше всего виновата перед своей мамой, отпускающей меня во все мои дороги и ждущей меня годами — денно и нощно. Что я не должна забывать о ней...
В поезде, на обратном пути, я спросила своих спутниц, окунались ли они в источник. «Да, окунались, но не это главное», — отмахнулись они. В вагоне была тишина, словно в церкви. И вдруг раздался крик — молодой импозантный мужчина, который всю дорогу в Дивеево шутил, собрав вокруг себя полвагона, стоял теперь на коленях в проходе: «Люди, я плохой врач, я в частной клинике и зарабатываю я много, но я плохой врач, плохой врач!» И люди не останавливали поток его слов, не пытались поднять его с колен, утешить. Это было публичное покаяние. Словно сам преподобный Серафим принимал его исповедь и радовался его покаянию. И всем нам.