Жил у нас в доме в первом этаже дед-лифтёр, Фёдорыч...
Дивный дед. Матерщинник, каких мало. Похаживал на деревянной ноге... Воспитывал-растил-кормил огромного, полу-волкодава полу-дворнягу, пса Петрушу.
Так звали и сына Фёдорыча, который молодым погиб во время тушения пожара - он был военным...
Иной раз, как понимаю, дед, при своей жалкой пенсии, на одном сырке да на портейном месяц мог прожить. Но но Петрушу не обижал... Раз в неделю, в 4-е утра, и в мороз, и в зной, таскался Фёдорыч с тремя пересадками на бойню. Там его приятель, такой же дед, выносил кости и мясные отходы.
Вечерами Фёдорыч, закинувшись портешком и занюхав рукавом, пока Петруша метил все дома-деревья-кусты и всех собачек на районе, любил неторопливо пройтись с тростью по двору, распугивая зычными матюками вредных бабок на скамейке...
И вот однажды вышел Фёдорыч Петрушу погулять.
Надо заметить, поводок и намордник на том Петруше были из брезента и кожи, самолично Фёдорычем изготовленные в гараже у моего отца... Они крепко дружили, читай, выпивали, папа - коньяк, дед - портейн - иного напитка не признавал... Пили, пели и обсерали власть в любых её проявлениях...
Дед, как всегда, был крепко принявши... И намордник Петруше не на все ремни застегнул... А на скамейке вместо вредных сплетниц - залётные гопники: сидят на спинке, ботами лавку пачкают.
Ну, Фёдорыч, ясен пень, интеллигентно, как мог, разъяснил молодым людям, что, во-первых, они, похоже, лица с иной ориентацией, а, во-вторых, их легкомысленные матери вложили им правила поведения не в головы, а какое-то иное место...
Пауза.
Гопники, отдуплив, что их опустили, спрыгивают с лавки и многообещающе надвигаются на деда...
Они к тому моменту уже залились так, что именно драки с пожилым инвалидом им и не хватало...
Дед им, мол, не надо, сынки: слезли с лавочки, и валите себе нахуй, по добру-поздорову.
Но куда там! Один из гопников бьёт бутылку о парапет, и с розочкой на деда...
Ну тут Петруша, сцавший в этот момент где-то неподалёку, ровно в один прыжок оказался между розочкой и дедом.
Петруша один раз щёлкнул челюстями, намордник разлетелся в клочья. Петруша махнул мордой, а и из руки с розочкой брызнула кровища...
Дальше всё было очень быстро:
Гопники помчались вдоль домов. Тот, который стал первой жертвой бежал впереди, молча, прижимая к груди полуоткушенную руку... Остальные, уже трезвые и резвые, мчались следом.
И лица их были не скажу, что просветлёнными, но вполне осознанными: они явно очень хотели жить...
А за ними рыл Петруша.
А за Петрушей по земле - поводок из брезента, подбитого кожей, был крепко намотан на дедову длань - как наездник, упавший с коня, мотался дед, матюкаясь и голося:
- Бандиииитыыыы!!!!!! Епиииивааааашууумаааать!!!! Бегиииитяаааааааа!!!! Бегииииииитяаааааа!!!!!
Потом на 9-е мая я увидела Алексея Фёдоровича Дронова трезвым, чисто-выбритым и в костюме и при орденах.
Он был ветераном войны.
Лётчиком.
Героем Советского Союза.
Будь земля ему пухом.
....
Воскресное июльское утро… Я студентка первого курса… Выхожу на площадь перед домом, собираюсь ехать на ознакомительную пьянку, с друззями-однокурсниками…
И вижу совершенно возмутительную на мой взгляд картину…
Дед Фёдорыч с гармошкой в заскорузлых пальцах, распевает НА АНГЛИЙСКОМ языке знаменитую песню британских лётчиков, наших союзников в Отечественную, про “бак пробит, хвост горит, но машина летит на честном слове и на одном крыле”…
Вокруг - люди… И дед явно поёт за грОши, потому как Петруша с фуражкой в клычищах ходит перед слушателями, и те послушно кидают в трёпанный головной убор монетки - бумажными не разбрасываются…
А бдительный участковый уже видит деда, чует, что инвалид вот-вот наживётся на гражданах и грозно направляется к Фёдорычу…
Я совершенно обалдеваю…
Спрашиваю старушку-соседку кошатницу Нюрочку:
- Шоцэтакэ?!! Не съехал ли Фёдорыч с глузду?
Нюрочка, вынув хитрую мордочку очень потрёпанной лисички из бесконечно пересчитываемых барышей за торгуемые пучки зелёного лука, ехидно поясняет:
- Да у его командир помре в Ленинграде… На похорОны не вспел, дык теперь думает напеть десятку на билет… Шоб хоть на девятины поспеть… Старый клоВАН!
В общем…
Через час нас было уже восемь человек, метавшихся в поисках больших денег…
Мы в то время были изрядно зависимы в части финансов от взрослых. Потому в ход пошло всё: от истерик-уговоров, до прямого воровства со взломом, включая хитрые уловки, вроде:
- В институте велели на голодающих Африки по трёхе сдать!!! Я что - монстром должна выглядеть теперь, если вы нсчастную трёху жмёте?
Вечером мы припёрлись к деду домой.
Он собирал вещи.
Вывалили перед ним двадцать три рубля: мол, мы в курсе, и ВОТ!
Посмотрев на нас, Фёдорыч, крякнул, подсчитал что-то в уме, глядя на облезлый, в трещинах и потёках потолок, и вынул из нашей кучи ровно ДЕВЯТЬ РУБЛЕЙ:
- Нюрочке-трепачке крантец… А вам, мальцы, всё ш спасибо… Я ш с кобелём… На СВ билет брал… А теперь ещё и мне на (щелчок по горлу) нескушный путь, и Петруше на хорошо посрать в дороге хватит… Да ещё и внучке командировой трёшник подарить смогу…
И, как мы ни орали, чтоб он взял всё, он не взял. Отпустил нас, а сам отправился ГУЛЯТЬ ПЕТРУШУ и мандить трепачку Нюрочку, рассвистевшую про его нужду всему свету…
От така история… Будь земля ИМ пухом, старикам нашим…
(с)Валерия Байкеева
