Холодно тут. Ну не совсем, что бы совсем, но и не так, что бы вот. По
крайней мере вода на улице замерзает быстро. А кули б ей при минус то
сорока не замерзнуть. Людям тоже зябко, кому сильно а кто уже и согрелся
чем мог. Привычные люди ко всему. Торбаса на ноги, тушку в шубу, бошку в
шапку мохнатую, нос в воротник и пофиг мороз. А вот животным несколько
похуже. На ноги одеть нечего, на голову тем более, шуб отродясь не
водилось. Вот только нос есть куда засунуть. Но явно не в воротник. Да и
не все на это способны. Вот собаки например, сунут нос под, извините,
хвост и греются. А вот ворона так не сможет. Хотя, чисто теоретически
наверное сможет, но что ей там клювом то делать? Согреться, не
согреется. Только задницу поцарапает.
Так и живут бедные животные во страданиях.
Но вороны ладно, оне могут улететь в теплые края морские, а собаки куда
улетят? Вот и приходится четырехлапым искать варианты зимовки. Кто в
подъезде, кто под теплотрассой, а кто и на проходной предприятия
приживается.
Вот и прижился один такой. То ли Тузик, то ли Махмуд, черт его разберет.
Только лохматый, как мысли в понедельник утром, нос-пятак черный, лапы
как мои тапочки домашние. Приблудился на проходной автобазы и жил себе
там поживал. На водителей погавкивал, да погаживал на углы здания.
Любил периодически выскочить из жаркой проходной и улечься брюхом на
железную площадку. Через пару минут холод проникал в ейный пупок и
Махмуд рвал когти обратно в домик.
То ли закалялся он так, то ли просто извращенец. Ничего не могу сказать.
Собачья психология – не самая моя сильна сторона.
… Навалило снега столько, что сохатые в лесу матерились в голос,
трактористы плакали глядя в окна и только разнообразные собаки, веселым
баттерфляем пересекали снежные заносы стремясь поскорее добраться до
своих мисок.
Махмуд обожал валяться в снегу. И на спине, и на боку, и на животе.
Разве только на ушах и на хвосте не крутился, а так извивался лежа на
белом поле, как змея в жопу раненая. И еще улыбался при этом.
Потом вскочит, согнется в бок, подозрительно так посмотрит под хвост, и
бегом на любимую проходную.
Чо у него там было под хвостом? Мож градусник какой стоял по которому он
определял время нахождения на морозе? Или инструкция там была написана?
Не знаю. Но смотрел он туда внимательно и глубокомысленно, как кандидат
наук в свою диссертацию, и главное всегда потом убегал домой. То есть на
проходную.
А прибегши на проходную, он злорадно отряхивался, как то странно
подергиваясь, будто в конвульсиях, затем ложился калачиком и отчаянно
дул себе в зад из обеих ноздрей. Теплогенератор, блин, подхвостный.
Затем все повторялось. Улица — валяние на снегу — конвульсивные
подергивания в домике проходной — дутье в зад.
…Но пришло… Даже не знаю, как это назвать… Наверное – осознание
ошибочности изменения выбранного пути и устоявшихся привычек.
… Как-то раз, после восьмого или десятого забега в снег и последующего
отогревания в домике, Махмуд то ли решил изменить традиции, то ли просто
не был знаком с наукой физикой, но это хитрое и весьма пронырливое
животное облажалась пекинесам на смех.
Окончательно не просохнув, он вылетел из домика и с довольной мордой
плюхнулся на железную площадку, сунул нос себе в тыл и довольно засопел.
... Через десять минут территорию автобазы огласил такой визг, что
казалось будто белаз разворачивается в колхозном свинарнике.
Через пять минут:
— Алло, это что у вас там так орет?
— Да это Махмуда Саня отдирает.
— Б%я, не нашли другого места!
—???
В общем снег растаял на Махмуде, но не высох. И мокрый пес, ничего не
подозревая улегся на железо. Это в минус сорок то.
Ессно, когда захотел встать, то почувствовал, что его кто-то крепко
держит за йацы. А так же за живот, лапы и хвост.
Что это за дохренорукое чудовище схватило его, Махмуд не знал, но
страшно стало – писец как!
И Махмуд закричал. Кричал он громко, протяжно, широко открыв глаза и
пытаясь поджать под себя колени. Колени не поджимались.
Махмуд приподнял крик еще на пол тона, ну, что бы гарантированно
услышали.
Еще через пять минут:
— Сань, мы его так не отдерем.
— А как надо?
— Давай лопатой попробуем?
— Нууу…- Санек с сомнением посмотрел на Махмуда – давай попробуем.
Терез минуту.
Махмуд:
— ептмоюлохматуюбабушку! Это чо они там тащут? Офигели, что ли?
Пля, надо поорать.
Увидев водителя с лопатой, направляющегося к нему, Махмуд что то
заволновался, открыл насколько мог широко свой рот, сделал плаксивое
лицо и отчаянно закричал.
Зря он кричал, лопата под него все равно не влезла. Хотя когда ее
пытались подсунуть под собачий зад, Махмуд как то странно занервничал и
выпустил из под хвоста облачко вонючего пара. Типа намекнул – не надо
лопатой, пацаны. Это мало того, что я и с той стороны кусаюсь, так я еще
и с этой кой-что могу.
Пацаны вняли намекам и лопату убрали.
Потом грели чайник и лили его под живот Махмуду. Махмуд балдел и
жмурился от удовольствия. Потом, когда собачье тело отлепили от железа,
оно залетело в домик, свернулось калачиком и затаилось. На трое суток.
А привычка валяться в снегу пропала, как бабка отшептала. И площадку
железную, он проходит теперь исключительно как балерина — на цыпочках и
с максимальной скоростью.
