Я сидел в сортире в доме моей пассии и курил. Вася из Мончегорска или Мойша из города Чикаго сразу представят пыльную дыру с метлой в углу и просцанным синтетическим ковриком под ногами и будут неправы. Фигос под нос! Сортир представлял собой залу под 20 квадратов cо стенами облицованными кремовыми и бежевыми изразцами с рельефами в виде цветущих лотосов. Различные атрибуты ее убранства от корзины для белья до ведерка с ершиком поблескивали хромом. Пассия провела юность в Ливии и поднабралась много чего из мавританского стиля. И вот я с наслаждением пускал кольца дыма в потолок этого филиала Вавилонского храма.
Познакомились мы с ней при довольно странных обстоятельствах. После грандиозного пожара на нашей английской фирме я вернулся в родное гетто и продумывал новое направление для уезда. Перспективным для меня показался Питер, где остался дом моей бабки и я понемногу стал собирать документы выйдя на тамошний архив. Добытый по левому оригинал документа стоил всего сотню евро и я занялся восстановлением прав на свое имущество. Предки мои были не последние в той дореволюционной иерархии и я привлек чье-то внимание. В интернете всплыла незнакомка и обещала действенную помощь в этом тягомотном деле. Мы встретились в городе и место для дальнейших переговоров она назначила почему-то в бане у своей подруги.
И вот летним вечерком я подъехал по адресу и встретившая меня подруга указала на баньку со словами:
-Маша вас уже ждет.
В расслабленном настроении я ступил в предбанник и вместо Маши очутился в компании двух "быков". Мощная комплекция выдавала в них бывших спортсменов.
-Ну что, попаримся!?- провозгласили они, стягивая синхронно потные фуфайки.
-А почему бы и нет?- ответил я и скинул майку.
Чем вызвал у них вздох разочарования. Вместо чахлого ботанического тела они вдруг узрели мой мощный торс и сплетение стальных мышц. Один как-бы в шутку пнул меня кулаком в живот и я рассмеялся, когда он ойкнул наткнувшись на непробиваемый пресс. Потом нахально поржал над тестовидными телами бывших Геркулесов. Поговорили ни о чем, наскоро попарились, как дверь скрипнула и заглянула Маша. Взгляд ее застыл на моей фигуре, она была кажется пьяна:
-Ну ладно, пошли домой.
Ожидаемая экзекуция видимо провалилась и мы побрели с Машей к ее домику. Придя к ней я присел на диван, а Маша извернувшись на паркете неожиданно изобразила прием из карате. Я инстинктивно отбил в сторону рукой ее ногу, когда пятка сверкнула почти перед моим носом. Маша поскользнулась от неожиданности и грохнулась на паркет. Я наклонился над ней, расстегнул молнию и резко стащил с нее джинсы. Под джинсами вместо трусов оказалась белокурая поросль и я надругался над женщиной. Маша задергалась в конвульсиях и отрубилась.
Потом я уложил ее в постель, заметил стоящую на столике зеркальную камеру и сфотографировал ее спящую в разных позах на память, а потом прилег рядом и сладко заснул. Проснулся под утро от легкого холодка. Маша стянула с меня одеяло и наводила фокус камеры на мои причиндалы. Я улыбнулся и помотал хреном из стороны в сторону. Потом схватил ее за горло и прорычал:
-Колись, кто меня заказал?
Маша испугалась и всех сдала. На Питерский домик бабки было много претендентов, место было козырное на Петроградской стороне почти напротив Зимнего и у меня оказались родственницы в Гонконге с выходом на Контору. В конце концов я ее переубедил, а зеркалка предоставленная Конторой осталась на память. Да и я почувствовав бесперспективность своей затеи прекратил архивные поиски. А паузу мы заполнили строительной деятельностью в родном местечке, пока Машу не направили в Германию. Она здорово выросла со мной в умственном плане. Тысячу и одну ночь я читал ей лекции по истории, лингвистике, стилях рококо и ар деко. А потом во время приездов заезжал к ней для снятия стресса. Получая взамен безделушки в виде серебряных монеток с медальками или сервизов Мейсенского фарфора.
И вот в один из таких приездов я сидел в уже упомянутом выше сортире и пялился на цветущие лотосы. Потом мой взгляд привлекла стоящая вблизи от унитаза пыльная пустая бутылка из-под вина. Я взял ее в руку, чтобы рассмотреть получше. Прошлый раз в углу стояло сорок таких полных бутылок, а теперь только одна пустая и ее полная сестра в углу. На верхней этикетке красовались цифры "1964", а на большой нижней герб с орлом и готическая вязь. "Рэйнвайн"-разобрал я.
С этой пустой бутылкой и вышел в гостинную.
-А что это?
-Да окочурился дедок, там где я жила и старуха решила пустить дом на продажу и попросила помочь очистить подвал:
-Собери мол, Маша, бутылки и вынеси на помойку. Вино старое и как-бы никто не отравился.
-Я собрала пару ящиков и отправила попутным микроавтобусом к себе. Какой русский выкинет вино на помойку?
-И как?
-Да вот попиваю уже две недельки, вино вроде неплохое.
На моих глазах показались слезы, Рейнское вино шестидесятых годов должно было стоить по моим понятиям евро 500-600 за бутылку. А сорок бутылок?
-Маша, ты пропила мой новый "Гольф"!!!
-А почему именно твой, Альфонс? И вообще ты мудак и прекрати наконец писать про евреев! Они жалуются.
-Да насрать на твоих евреев, пусть евреи тебя и трахают. Сегодня не рассчитывай на очередную проникновенную беседу.
-Да ладно, не пускай сопли, Альфонс, самую старую я еще не выпила, можешь забрать.
Я ринулся в сортир и извлек из угла бутылку Рейнского за 1953й год.
Дома я посмотрел в инете на сайте винного аукциона похожее вино. Начальная стоимость стояла в 1240 евро. Понятно, что его невозможно бы было продать в нашем городишке. Я сколотил ящичек из ясеневых дощечек, засыпал стружкой и положил туда бутылку, а потом отнес в подвал. Выпить его я психологически не смог. Маша хохотала надо мной.
