Все ли казаки на кругу? – громко провозгласил есаулец.
Казаки умерили гомон и стали рассаживаться по местам. Станичный атаман - есаул Кравцов Иван Павлович, осмотрел зал. Круг решили провести в здании станичной школы – в управе места на всех бы не хватило.
Последними в зал вошла делегация с хутора Теренкульского – четыре казака азиатской внешности. У стены стоял стол, накрытый скатертью – для атамана и писаря, справа уже восседал священник Ильинской церкви – отец Николай, слева - длинная скамейка для стариков.
- Здрав будь, атаман! – есаулец поклонился атаману.
Все, кроме стариков и священника, встали. Иван Павлович прошел к столу и уселся на положенное место:
- Господа старики, покорнейше прошу занять почетные места в Совете стариков…
Весна 1918 года выдалась ранняя. Середина апреля, а снег уже сошел. Казаки готовили плуги, бороны, упряжь. Но немногим из них приведется в этом году собрать урожай...
В начале апреля пешим добрался до станицы Семка Кравцов – сын атамана. Коня потерял дорогой, в отступе из Оренбурга, где держал оборону с атаманом Дутовым.
Город взяли красные, Дутов с остатками войска ушел в зауральские степи, поднимать казаков, готовить новое войско на борьбу за российское казачество, за Россию-Матушку.
С тем же пришел домой и Семка, сумевший уйти от преследования. Если в городе установилась новая власть, то в станице и хуторах царило двоевластие, верхушка казачества пыталась игнорировать Советы, вот – даже круг решили собрать.
Сняв головной убор, Семка взял слово и начал агитировать казаков за вступление в войско Дутова. Казаки в большинстве – сомневались, фронтовики – так вовсе были против:
- Власть поменялась! – бузили фронтовики. – Димка Тарасенко теперь заправляет станичным советом! А советы – против помощи Дутову! Круг теперь ничего не решает, это пережиток!
- Плетей отступникам! – визжали старики, но их уже никто не слышал – в зал вошел Дмитрий Тарасенко со своим заместителем Иваном Зверевым.
- Казаки! – негромко, но убедительно увещевал он. – Расходитесь, казаки, иначе – быть беде.
Но увидев, что к его словам никто не прислушался, повысил голос:
- Круг и его решения – не имеют юридической силы! – ошарашил он присутствующих непонятными, а потому пугающими словами. - Предлагаю всем разойтись! Или вызову из города отряд красноказаков, и все, кто ослушается моего приказа – будут арестованы!
- Ты! - вскочил с места вахмистр Демин, здоровенный детина, свято чтивший заветы казачества. – Кто ты такой, что на кругу слово взял? Голытьба, лапотник!
- Так его, так! – посмеивались старики.
- Кто тут против законной власти? – взвился Иван Зверев. – Ар-р-рестую лично! – вынув из-за пояса наган, он направил его на атамана.
Круг замер. В звенящей тишине вжикнула шашка вахмистра. Синие лампасы казаков, сидящих рядом, забрызгала кровь Зверева…
Семка Кравцов с Иваном Павловичем, отправив женщин и ребятишек на ночевку к деду, половину ночи прятали станичную казну в погребе дома. Казначей станицы, опасаясь расправы властей после круга, сдал деньги атаману под расписку и, в тот же день, отбыл с семейством к родителям жены, в хутор Каракульский.
Забравшись в погреб, выложенный обожженным кирпичом, отец с сыном аккуратно выбили пару из них, выгребли землю, уложили казну. Денег было более двух тысяч рублей – последние годы казну почти не тратили, копили на строительство больницы и общественной паровой мельницы.
Аккуратно упакованные столбики червонцев, завернутые в промасленную бумагу, много места не заняли. Кирпичи вставили в пустые гнезда, аккуратно замазали глиной. Постучали – звук вновь уложенных кирпичей не отличался от звука, издаваемого другими.
В погреб спрыгнул домашний кот Василий, обнюхав кирпичи, он повернулся к ним задом и, задрав хвост, пометил.
- Заклятье наложил! – хохотнул Семка. – Теперь только кот и сможет добраться до клада!
- Ничего, - улыбнулся проделке кота атаман. – Кот – животина добрая, плохому человеку казну не выдаст. Вот вернемся – пустим деньги на пользу станичникам, а нет – так пусть хранит их Бог. Может когда-либо откроются доброму человеку...
Уже на рассвете оседлали пару коней, третьего нагрузили переметными сумами. Вскинули за спину карабины и тронули верхами вброд через речку, в киргизские степи.
Поднявшись на пригорок, остановились, чтобы взглянуть еще раз на родную станицу, освещенную лучами восходящего солнца. Здесь их и настиг залп красноказаков, прибывших из города и скрытно окруживших станицу…
*****
Если бы кто спросил у Валерии Сергеевны – счастлива ли она, то без сомнений она бы ответила – «Да!»
Оставшись без мужа, горького пьяницы, с сыном-подростком и трехлетней дочкой-инвалидом, она не пала духом. Продав квартиру в городе, приобрела дом в деревне – бывшей казачьей станице.
Взяв кредит и добавив к нему вырученные за квартиру деньги, она потратила их на дорогостоящую операцию дочке Леночке, избавив ее от смертельно опасного недуга. Это ли не счастье?
Устроилась работать в администрацию сельского поселения – бухгалтером, и через пару месяцев глава поселения удивлялся – как он все это время обходился без такого грамотного специалиста? Это тоже поднимало настроение.
Сын Сережа увлекся огородом. Расчистив запущенный участок, он все лето возился на грядках, выращивая овощи и ухаживая за кустами ягод. Внимательно выслушивал советы бабушек-соседок, которые прониклись к нему уважением за приветливость, трудолюбие и готовность внимать их болтовне.
С гордостью он нес с огорода первые плоды своих трудов: зеленый лук, молодую картошку и морковь, зелень. Как не порадоваться настойчивости сына? Это было хорошим подспорьем семье – зарплата Валерии Сергеевны почти полностью уходила на погашение кредита.
С котом Сережа подружился в первые дни, после заселения в дом. Кот вел себя, как хозяин, и поначалу отнесся к появлению людей с недовольством, но после того, как Сережа угостил его хлебной тюрей на молочке – проникся к нему доверием и теперь всюду сопровождал своего хозяина, помогая ему в работе.
Особенно ему нравилось копать ямки, но, как выяснил Сережа, вовсе не для посадки овощей...
Ближе к осени парень озаботился сохранением урожая. Бабушки-соседки посоветовали ему подготовить для этого погреб. Отыскав люк в полу, Сережа с трудом вскрыл его, но под ним оказалась лишь груда кирпичей, с наваленным поверх нее мусором. Может, здесь и был когда-то погреб...
- Сереженька! – соседка, бабушка Марья, подозвала его к ограде. – У меня зимник в огороде есть. Я им не пользуюсь. Можешь там хранить овощ, не замерзнет зимой.
- Спасибо, бабушка Марья! – обрадовался мальчик.
- Смотрите, сами не замерзните зимой, – бабушка участливо смотрела на него. - Холода придут, а вы – ни дров не запасли, ни печку не отремонтировали. Разве ж можно так? А у вас дите малое в доме, заболеет, не приведи Господь. Эх, городские…
Но выделить деньги из скудного бюджета на дрова и ремонт печи не получалось. Валерия Сергеевна просрочила оплату кредита – надо было собрать Сережу в школу. А еще с некоторых пор почувствовала неусыпный надзор органов опеки.
Это бывшая свекровь подключила свои связи в надежде лишить ее детей. Как оказалось – основания такие у органов нашлись. Дом они признали негодным к проживанию в зимнее время, доход матери – не позволяющим обеспечить детям нормальное существование. На исправление ситуации дали два месяца.
Сережа делал уроки, Леночка возилась с куклой, а кот прислушивался к звукам, доносящимся с кухни. Валерия пыталась свести семейный бюджет. Бюджет не сводился, дефицит представлял приличную сумму и покрыть его было невозможно.
Позвякивая монетами, Валерия пыталась отогнать мысль о том, что у нее могут отнять детей!
Коту знаком был звон мелких металлических кружочков. Мама-кошка родила его в подполье этого дома, уже необитаемого, забравшись туда в отдушину в фундаменте. Там он и провел первые месяцы своей жизни.
Природное любопытство и избыток времени позволили ему изучить каждый сантиметр подполья, и с краю груды кирпичей, в самом низу ямы, он обнаружил желтые металлические монеты, завернутые в полуистлевшую бумагу.
Монеты звенели, если поддеть их лапкой, и он часто развлекался с ними, слушая мелодичный звон...
Кот присел рядом с Валерией и внимательно наблюдал за ее подсчетами.
- Плохо дело, кот, – тихо, чтобы не слышали дети, поделилась хозяйка. – До зарплаты придется отказаться от молочка – не хватает денег…
- Как от молока!? – взвыл кот. – Из-за каких-то кружочков отказываться от вкуснятины?
И возмущенно мяуча, он засеменил к Сереже.
- Вставай, хозяин! – мяукал кот с подвывом. – Пошли, я покажу тебе, где взять эти кружочки! А то – без молока! Ишь чего удумали!
Он уселся рядом с люком погреба, не переставая возмущенно мяукать.
- Сережа, - попросила Валерия, - открой ему люк, он, наверное, там мышей учуял.
Кот сиганул в открытый проем и скрылся за грудой кирпичей, Сережа с Валерией услышали, как там что-то зазвенело. Потом высунулась недовольная морда кота:
«Ну, чего же вы!?»
- …Двести двадцать золотых монет царской чеканки! – резюмировал представитель налоговой службы и взглянул на участкового и председателя сельского поселения. – Дом в вашей собственности? – обратился он к Валерии.
- Да, – кивнула она.
- Значит, Вам причитается половина стоимости клада. А тут есть довольно редкие монеты 1897 и даже 1896 года чеканки.
- А сельскому поселению ничего не полагается? – робко вопросил глава поселения. – Это ж наши предки складывали рубль к рублю…
- По соглашению с владельцем, – тот кивнул на Валерию. – Можете поделить причитающуюся сумму поровну.
- Остатка хватит на то, чтобы погасить мой кредит и отремонтировать дом? – Валерия вопросительно взглянула на налоговика.
- Хватит, чтобы еще и дворец отстроить! – засмеялся тот.
- Тогда я не против, – согласилась Валерия.
Глава поселения бухнулся ей в ноги.
«Ну вот! – довольно мурлыкал кот, – А то - «Без молока!»
Автор ТАГИР НУРМУХАМЕТОВ
