Алексей Толстой считал себя утонченным эстетом и знатоком живописи. Чтобы похвастаться своим новым приобретением, он приглашал знакомого искусствоведа. А после хорошего застолья вел его в отдельную комнату, где на самом почетном месте висело его последние приобретение и, с плохо скрываемой гордостью, спрашивал: «Ну, как тебе этот шедевр?»
И иногда искусствовед удивленно приподнимал брови, цокал языком и приговаривал:
«Вот это да, Алеша... Это же настоящий Ван дер Вег Верфен!» (что на нидерландском означало примерно следующее – выбрось это к чертовой матери)
