Продолжение про Панкова. Для тех, кто помнит…
В пятом классе у нас у всех начались проблемы )
. В восьмом «Бэ» появился «неформальный лидер», как их тогда называли, мелкобздючный паренёк по кличке Волчок. Предки Волчка регулярно ездили в загранку, откуда привозили своему любимому ублюдку всякие дорогостоящие для нас, тогдашних, безделухи. Я думаю, что он именно этими безделухами подкупал свою гопу. Ну, кто-то, может быть, стал бы утверждать, что он ещё обладал харизмой (хотя это – врядли). Сам Волчок физически был слаб, и в своём восьмом классе был ниже ростом нас, пятиклассников. Тем не менее, с ним всегда ходила гопа отъявленных хулиганов, причём многие из них уже покинули школу, а посему были недоступны даже для школьного начальства. Излишне говорить, что родители Волчка также не забывали одаривать ценными (в свою очередь) для преподавателей заграничными безделухами весь учительский состав, особенно – руководство. Так что все проделки волшебным образом сходили Волчку с рук. Его-то самого любой из нас бы соплёй бы перешиб, но вот гопники его могли запросто даже на нож подсадить, и, чего там греха скрывать, все его боялись.
Сам Волчок нападал исключительно на сверстников и тех, кто младше. Правильнее было бы сказать – кто точно не сможет дать адекватный отпор. В основном суть любого нападения сводилась к отбиранию понравившихся Волчку вещей. Кстати, не в рассказе будь упомянуто, но я знаю его дальнейшую судьбу – свою страсть к отбиранию того, что понравилось, он сохранил. И именно поэтому в 94-году был осужден на длительный срок по статье за вымогательство. К тому времени Волчок ездил на тонированной, но старой БМВ, и слыл «крутым братком, делающим крутые дела». Не знаю, насколько он был крут, но на зоне он просидел не больше года – а потом его нашли между бараками. С отрезанной башкой. Чё-то не поделил с настоящим воровским авторитетом (по слухам). По другим слухам – скурвился. Ну, о мёртвых… Впрочем это – лирика.
Так вот. Отъём происходил так: Волчок входил в школьную столовку, садился жопой на стол при входе, и – начинал выборочный досмотр входящих/выходящих. Выбранная жертва подзывалась вот так: выпячивается палец, презрительно упирается в тебя, одновременно с этим Волчок издаёт звук: «Э-э!» - это уже команда жертве безропотно подойти и встать по стойке смирно в ожидании дальнейших указаний. Если его заинтересовало то, что у жертвы в руках, тогда – «Да-ай!» - по-блатному растягивая слова, из рук изымается то, что понравилось. Если в руках предусмотрительно ничего нет – лёгкий шмон, затем: «Что-о это-о?! Да-ай!» - изымается понравившийся предмет, извлеченный из карманов.
…Мы же с Лёхой Панковым о ту пору вообще были друзья – не разлей вода! Лёха со своим деревенским здоровьем от природы был парень не хилый, и – не трусливый, что немаловажно. Я, в свою очередь, хоть комплекцией и не выделялся, занимался втихушку рукопашным боем. Вместе мы представляли довольно крепкий дуэт, и нас никто не трогал. Что нас, в принципе, вполне устраивало. И вот тут-то мы и попали в зону внимания Волчка:
- Э-э! – палец, вообще-то, уперся в грудь Лёхе, но я, ессно, как его друг, застыл рядом.
- Да-ай! – Лёха в этот момент кушал булочку. Точнее – Ром-бабу. Скока его поню, он с этих ром-баб пёрся просто. Желая соблюсти статус кво, Лёха, парень добрый и не жлобивый, к тому ж наслышанный о подвигах Волчка, отламывает кусок от Ром-бабы (неплохой кусок!) – и протягивает ему: «На! Угощайся!»
- Э-ээ?! Ты чё-о?! Всё давай!! – с этими словами Волчок одной рукой забирает у Лёхи остатки ром-бабы, а другой, свободной, со всей дури бьёт его по уху! Для тех, кто не знает, скажу – удар очень болезненный и не менее унизительный! Бедный Лёха аж присел, из глаз автоматом брызнули слёзы, я приготовился принять последний бой, а гопа – обидно захохотала… Плохо они Лёху знали – он от боли зверел! Как он мне сам потом, как будто оправдываясь, рассказывал – я, говорит, от боли озверел, пелена красная перед глазами, а тут смотрю – его ляжка жирная!
Да! Присев, Лёха как раз оказался на уровне жирноватой короткой ляжки Волчка. Ну, и он не придумал ничего лучше, а скорее всего, уже взыграли животные инстинкты, - он просто ВПИЛСЯ зубами в эту ляжку!
Боже ж ты мой всеблагий!! Какой КРИК огласил столовую!! Видели бы вы, КАК ОБДЕЛАЛСЯ пять-минут-назад-блатной Волчок!!! Как он орал, плакал, и голосил! Как бросилась даже буфетчица – в своей отчаянной хватке Лёха мог всерьёз поспорить с пит-булями, о которых мы тогда слыхом не слыхивали! Растерявшаяся гопа даже не предпринимала попыток что-либо сделать, а только тупо зенками хлопала, глядя, как их вчерашний вождь голосит, как подраненый поросёнок!
Когда Лёху всё-таки оторвали, Волчок, не переставая визжать, исчез.
Понурые, мы сидели в раздевалке, скрывшись за грудой «польт».
- Ну чё, как думаешь – физдец мне теперь? – просто спросил Лёха.
У меня не было никаких оснований делать какие-то обнадёживающие выводы, но интуиция уже тогда жила, и что-то мне подсказывало – всё будет ништяк.
- Всё будет ништяк, Лёха! Не станет этот пидор из этого дела шухер раздувать, вот увидишь! Он перед своими так обделался – визжал, как баба! Ему теперь здесь отмазаться важнее! – Лёха немного оживал, но потом опять грустнел.
Несколько дней мы с ним жили на военном положении: домой – вместе, в школу – вместе, гулять – по минимуму, и тоже – вместе. В случае каких либо акций против Лёхи наше «вместе» врядли бы помогло, но, по-крайней мере, дополнительный свидетель. Вообщем, щас это уже не важно.
А важно то, что я оказался прав! Волчок придумал, как отмазаться – он объявил Лёху психом, белобилетником, с которым лучше никому не связываться от греха. И всё – вопрос кровавой вендетты отпал сам собой!
Псих, или белобилетник Панков не обиделся. Тем более, что и учителя стремились на него навесить подобный ярлык. А вот то, что он был едва ли не единственный, по крайней мере, из младших классов, кто смог так напугать мерзавца, да ещё и без негативных последствий для себя – таки это – факт!
ЭПИЛОГ:
Панков Лёха после школы институтами заморачиваться не стал. И стал водилой – дальнобоем. Ему повезло: благодаря «безупречному» происхождению (по его собственным словам!), попал в «международники», и за 10 лет объездил всю Европу и Азию. Фотки показывал – закачаешься.
Сейчас он – директор собственной транспортной компании, в лизинге у которой сорок (это считается не очень много) фур. Тем не менее, по старой памяти, сам до сих пор часто уходит в рейс. Не хочет «расстаться с дорогой, которую единожды выбрал…»
(с)baxus)
