Как я однажды совершил героический поступок.
Договорились с приятелем встретиться. Сижу, жду, есть там у нас одно место. На соседней лавочке мамаша с коляской. Мамаша причем такая – из категории оторви и брось. Одной рукой коляску качает, другой — то пиво сосет, то по мобильнику треплется. Ребенок в коляске надрывается, а ей хоть бы хрен. А меня еще главное в сортир как назло приспичило, — сил нету. Еле терплю. И отлить поблизости негде. Такая беда.
Гляжу на эту мамашу и зверею «И че — думаю — приперлась сюда, дурища?
Места другого нет? » А там действительно, место такое... Ну, не для прогулок. Стройка, проезжая часть в двух шагах, машины туда-сюда.
Ребенок орет не переставая. Ну хоть бы на минутку заткнулся, уснул уже.
Мамаша эта с@чка с пивом и мобильником. И так это все меня постепенно достало, просто караул. Только собрался Сане звонить, место переназначить — мамаша эта прется с сигаретой. «Мужчина, огонька не найдется? » Лезу в карман, и тут краем глаза замечаю какое-то странное движение у нее за спиной. Смотрю – б%%%ь! А коляска с ребенком неспешно так катится по газону. Катится, переваливается через бордюр, и прямо под колеса оранжевому самосвалу слева. Это последнее, что хорошо помню. А потом — как-то мутно все.
Я человек не то что бы не героический, а честно-то уж сказать и даже не шибко смелый. В тыл врага меня можно заманить только очень большой банкой тушенки. А тут видно какая-то фигня в организме происходит независимо от нас в такие моменты, сознание выключается, и включаются какие-то совсем другие инстинкты. Меня, короче, с лавки подбросило, я мамашу походу снес, и под этот МАЗ. Там расстояние — доплюнуть можно.
Тормоза визжат, а фиг ли? Самосвал не легковушка, колом не встанет.
Коляску-то я вытолкнул, хотел сам отпрыгнуть, и точно под правое колесо этому МАЗу – еблысь! Как говаривал Александр Матросов, падая на амбразуру дота — «Ебучий гололед! » Последнее, что помню – медленно-медленно наплывает откуда-то сверху черно-оранжевое.
В себя пришел, – стою посреди дороги, народ вокруг, все галдят, водила бегает глаза руками придерживает, у мамаши припадок, аварийки мигают, менты, и скорая зачем-то. А я стою посередь дороги и смеюсь. Саня за плечо трясет, тетка в белом халате говорит «Это шок. Истерика. Пройдет»
Какая нафиг истерика? Я смотрю в коляску, а этот спиногрыз, который битый час пилил мне нервы не переставая, лежит и топит на массу! Все вокруг, с@ка, стоят на ушах! А этот бубен спит как ни в чем не бывало, только причмокивает!
Меж тем люди вокруг уже смотрят на меня заинтересованно, что-то объясняют друг другу, доносится «Да вы что? Вот этот парень, да? Прямо из под колес? Какой молодец! » Я, уже практически войдя в образ героя, вдруг замечаю, что в моем организме что-то не так. Прислушиваюсь и понимаю, что писать мне, как ни странно, уже совсем не хочется. А ведь хотелось – о-го-го как! Зато джинсы – хоть выжимай. И под колесом МАЗа – небольшая такая, но малообъяснимая лужа. Тогда я хватаю Саню за руку, и тащу к машине, приговаривая «Саня, химчистка салона за мой счет. Только давай отсюда быстрее, пока не началось! » И мы свинтили.
Ну вот, собственно, и все. Вот так я однажды совершил героический поступок, но искупаться в лучах славы так и не смог, потому что в процессе героического поступка натурально обоссался. Извините.
