Эта история основана на реальных событиях. Имена героев и место действия изменены.
В маленьком сельском храме начиналось Причастие. Первым к Чаше подошёл Генка, рыжий парень лет двадцати пяти. Старенький батюшка, отец Николай, улыбнулся. Он очень любил Генку. Тот был обычным работягой, простым, добрым и абсолютно безотказным.
В их селе мало, наверное, было людей, кому он не одолжил бы денег от своих небольших заработков, не поправил дверь или забор, не помог починить машину, отвезти-привезти, покопать, подкрасить, попилить и т.д. Еще Генка самоотверженно и безропотно ухаживал за своей матерью-инвалидом, Антониной Владимировной. И, казалось, совсем этим не тяготился. Они вообще жили душа в душу – мать и сын. Оба рыжие, простые и добрые.
Отец Николай улыбался не только Генке. К Чаше парень подводил мальчика. На вид ему можно было дать лет восемь.
– Причащается раб Божий Василий. Открывай ротик, не бойся, – сказал он ему, как маленькому.
Тот что-то замычал в ответ и замотал головой. Кто-то из детей хихикнул, но его тут же одернули.
– Не бойся, все будет хорошо… Ну, давай…
В конце концов мальчишка открыл рот, а причастившись, заулыбался до ушей, продемонстрировав характерную для этого возраста «недостачу» зубов. Они развернулись и пошли к «запивке».
Присмотревшись, самые любопытные прихожане зашепталась. У мальчика, которого здесь никто никогда не видел и которого почему-то привёл на Причастие Генка, был синдром Дауна.
***
Лиду Генка любил с третьего класса. До сих пор помнит он, как перехватило дыхание, когда учительница, держа за плечи маленькую, худенькую, черноволосую девочку, сказала:
– Дети, познакомьтесь, у нас новенькая.
«Я вырасту и женюсь на ней», – неожиданно промелькнуло в голове у рыжего третьеклассника Генки.
Учился он в маленьком городке в двадцати километрах от своего села. Каждый день ездил туда на автобусе. Иногда с матерью, которая работала на стройке, иногда сам. Папка умер, когда Генка был ещё маленьким – спился.
А отца Лиды направили в тот город в исполком на одну из руководящих должностей. Так девочка оказалась в Генкином классе.
Шли годы… Они общались, ходили с одноклассниками в кино, на пикники, чьи-то дни рождения. Но Лида никак не выделяла Генку из детской толпы… А он?
– А мне просто постоять рядом с ней было за счастье, – вспоминает он сейчас.
Ради Лиды Генка записался на плавание. Хотел похудеть – он был тогда толстячком. Когда подрос – в качалку. И со временем превратился в поджарого симпатичного юношу.
В какой-то момент они стали дружить. Сблизил их школьный зоокружок, куда они ходили. Оба любили животных и могли часами наблюдать за разными мышами, хомяками и рыбками.
Генка часто провожал ее до дома. А однажды, когда им было лет по пятнадцать, Лида даже пригласила его зайти на чай. Он тогда сидел за столом и еле дышал от волнения и восторга. А Надежда Сергеевна, Лидина мама, молодая, красивая и очень элегантная женщина, расспрашивала парня о его семье.
Парень простодушно рассказывал и об отце, «который пил и умер», о маме-крановщице, о том, что живёт в селе и помогает ей «копать, сапать, садить огород и кормить свиней». А ещё о том, что, как и мать, хочет стать строителем. Но она настаивает на том, чтобы он, Генка, закончил институт. Он был так счастлив оказаться вдруг у Лиды дома, что не заметил недоумевающего взгляда, который кинула на дочь Надежда Сергеевна. Очнулся от своих грёз он только тогда, когда услышал холодно-вежливое:
– Гена, наверное, тебе уже пора?
***
На следующий день Генка радостно подбежал к Лиде в школе и предложил проводить домой. Втайне надеялся, что она опять пригласит его на чай. Но Лида засмущалась и, сославшись на какие-то дела, отказалась.
Она бросила зоокружок. Сказала, что нужно готовиться в институт. И даже стала избегать Генку.
Как-то он позвонил, чтобы пригласить девушку к себе домой, на день рождения – вместе с другими одноклассниками. Трубку взяла ее мать и строго попросила никогда не беспокоить их дочь.
Будь Гена решительней, настойчивей – всё могло бы быть иначе. Но он был мягким и стеснительным. А ещё слишком сильно любил Лиду и в ее присутствии просто терялся. Он молча смотрел на неё и страдал.
Он так бы, наверное, и зачах, если бы не беда, пришедшая в их дом и на время отвлекшая его от любовных переживаний.
– Гена, собирайся, – сказала директор школы, зайдя в их класс. – Твоя мама в больнице.
В тот день кран, на котором работала Антонина Владимировна, упал. Она чудом выжила, но сломала позвоночник и больше никогда не могла ходить.
Генке тогда только исполнилось семнадцать. Он кое-как закончил школу, а потом пошёл работать на стройку. Домашнее хозяйство вместе с огородом и свиньями тоже оказалось на нем.
Позже Антонина Владимировна стала помогать, но много ли может женщина в инвалидной коляске.
Они выжили. Со временем Гена даже стал относительно неплохо зарабатывать – занялся ремонтом в квартирах. Очень уставал. Вечерами, после работы и хозяйственных дел, он перекладывал мать из инвалидной коляски в ванну, а потом нес в постель. Уложив ее, мыл посуду, прибирался в доме, а потом падал без задних ног.
И все равно Лиду вспоминал часто. На других девушек даже не смотрел.
Иногда от бывших одноклассников долетали до Генки слухи о ней. Что она поступила в институт в столице и живёт теперь там. Что через год после ее поступления у Лидиных родителей неожиданно родился ещё один ребенок, мальчик. И что у него проблемы со здоровьем. Что она выходит замуж. И сейчас они здесь – в городе, у ее родителей.
***
Лида выходит замуж… Всю ночь Генка пролежал в кровати лицом к стене, о чём-то думал. А утром, сделав маме укол (он давно уже научился), поменяв ей утку, поставив рядом еду и чай, вскочил на свой мотоцикл и помчался в город.
– Сыночек, хороший мой, как же тебе плохо, – вздохнула Антонина Владимировна, и по ее щекам потекли слезы.
Она посмотрела на икону, которая висела на стене напротив ее кровати, и начала шептать молитвы. А слезы так и текли.
Генка мчался к Лиде. Он не знал, что он ей скажет и скажет ли вообще. Но он обязательно должен был ее увидеть.
Дверь открыла Надежда Сергеевна. Из квартиры послышались голоса, смех. Гена сразу узнал Лидин – нежный, звенящий, как ручеёк.
Надежда Сергеевна вышла и быстро прикрыла за собой дверь.
– Послушай, Гена! Я знаю, ты давно любишь Лидочку. Если любишь, уйди! Ты сейчас можешь всё испортить. Ты хороший парень, я знаю. И она это знает… Но ты ей не пара. Вы разные. Юра, ее жених, он из хорошей семьи, перспективный, надёжный. Закончит учебу и поедет на стажировку в Англию. Ты же хочешь, чтобы она была счастлива? А что ты ей можешь дать? За свиньями ходить? Менять памперсы твоей маме? Да-да, прости, я знаю, это ужасная трагедия, мне рассказали. Но я тоже мать, ты пойми, и желаю своей дочери другого. Все, уходи!
Надежда Сергеевна захлопнула дверь.
– Мама, это кто? – услышал Гена Лидин голос.
– Да так, ошиблись, доченька.
Генка сел на лестницу… Он не помнил, сколько так просидел. А потом сел на мотоцикл, поехал домой. И впервые в жизни напился – вдрызг.
***
Пил он и на следующий день, и через два дня, и через неделю. Тихо, один.
Однажды к ним зашёл отец Николай.
– Гена, я знаю, тебе больно. Но время…
– Что? Время лечит? – еле проговорил Генка.
– Нет, Гена, время не лечит, оно только слегка зализывает раны. И остаются рубцы. Иногда они болят и расходятся. Иногда воспаляются… Я хотел сказать, что время всё расставит по своим местам. А я буду молиться. У тебя мать! Посмотри, на ней же лица нет. Ее мыть соседка приходила. Думай сейчас о ней.
Отец Николай ушёл. Генка встал, подошёл к матери, обнял и начал рыдать, как ребёнок. А она гладила его, как маленького, и что-то шептала. И тоже плакала. Так они и уснули, прижавшись друг к другу рыжими головами.
…Прошёл месяц. Лида вышла замуж и уехала в свою столицу. А ещё через пару недель неожиданно умер ее отец. Инфаркт.
Лида приехала домой на похороны. Там, на кладбище, Генка ее и увидел. Специально пришёл. Бывшие одноклассники решили ее поддержать и его позвали с собой.
Надежда Сергеевна выла волком. Лида держалась, только тихо смахивала слезы и прижимала к себе своего маленького братишку – Васю.
– Я могу тебе помочь? – тихо спросил Гена.
– Не знаю… Нет. Маму жалко. Как она теперь одна? Вася… Вася ведь не совсем обычный мальчик.
На Генку испуганно смотрели раскосые глаза.
– У него синдром Дауна, – объяснила Лида. – С ним непросто.
– Лида, поехали, – крикнула какая-то знакомая их семьи.
– Ну… Пока.
– Пока…
…Прошло ещё несколько лет. Генка так же работал, ухаживал за матерью, помогал в храме отцу Николаю. Он всем помогал. И все его любили. Он возмужал и стал очень привлекательным молодым человеком, «первым парнем на деревне». На Генку заглядывались девушки и недвусмысленно намекали на свои чувства.
Может, что-то с кем-то и было, но часто вечерами Генка доставал старый школьный альбом и смотрел на Лиду. Маленькую, худенькую, черноглазую, такую далекую и такую любимую.
***
Поехав как-то в город за лекарствами для матери, Гена неожиданно встретил Лиду с Васей. Она осунулась, постарела.
– Что, некрасивая? – спросила она равнодушно.
– Красивая!
– Врешь.
– Ты никогда не изменишься.
– Мама умерла, – сказала Лида после недолгого молчания. – Рак у неё был. За несколько месяцев и сгорела… Вася вот….
– Прости, я не знал. А что с Васей?
– Хочу его забрать, а муж против. Мы на похороны приехали. А он сразу после кладбища начал говорить, что нужно его в детский дом, что мы не потянем, да и командировка скоро.
– А ты?
– А я что? Это же мой брат, как же я его в детдом.
Они сели на лавочку в сквере. Лида поцеловала мальчика.
– Вася, вон песочница, иди поиграй, – подтолкнула Лида мальчика. – Юра, муж мой, разозлился, начал кричать. Васю напугал. Тот ревет, сопливый весь… А Юра: «Выбирай – или я, или этот сопливый даун!»
Лида заплакала. Гена робко обнял ее за плечи. Попытался успокоить.
– Разводимся теперь. Будем как-то сами… Эх, мамочка моя, – прошептала Лида. – Она так любила Юрку. Говорила – перспективный, надежный, за ним – как за каменной стеной…
Они сидели, молчали, смотрели, как играет Вася.
– Слушай, Лид… А поехали ко мне в гости. Я пирожки испеку. Мама поможет. Она будет рада.
– Да нет, ты что…
– Давай! У нас свинки, утки, Васе будет интересно, вот увидишь. Мы и козлёнка недавно завели.
– Что, прямо сейчас?
– Ну а что?..
***
…Генка с Васей подошли к запивке. Мальчик взял протянутую чашечку и, неуклюже повернувшись, разлил все на себя.
Кто-то из детей опять хихикнул. Лида, стоявшая до этого в уголке храма, испуганно кинулась к нему. Но матушка Евгения, супруга отца Николая, она в тот день стояла на запивке, остановила ее, улыбнулась мальчику и ласково погладила его по голове:
– Ничего, Васятка, все будет хорошо. Давай, я тебе помогу. А ты, Лидушка, постой здесь с просфорками, а то у меня рук не хватает.
А с амвона на них смотрел отец Николай. «Время все расставит по своим местам», – вспомнил он свои же слова.
…Прошёл год. И в одно воскресенье на службу пришли Лида с крохотной девочкой на руках – их с Генкой дочкой.. Она помолодела, поправилась, стала настоящей красавицей. А во взгляде у неё появилось что-то такое, мимолетное, что бывает только у женщин, познавших настоящую любовь, счастье и радость материнства. Васятка, которого тут же атаковали местные старушки – они давно с ним подружились. А он радостно им улыбался и что-то бормотал. Генка, который вёз перед собой в инвалидной коляске маму, Антонину Владимировну.
Причастив малышку, Лида подошла к сияющей Антонине Владимировне и положила ее ей на руки:
– Мама, подержите, пожалуйста. Я помогу там с просфорками.
– Господи, спасибо Тебе! – прошептала старушка, прижимая к себе попискивающий «кулёк»… В последний год она не уставала это повторять.
© Елена Кучеренко
