Однажды Георгий беседовал с китайцами по поводу празднования русского Нового года.
Он рассказывал страшные вещи. Китайцы бледнели, на их лицах выступал пот. Их узкие глаза максимально расширялись. От ужаса они искренне хотели перекреститься, хотя часть китайцев была коммунистами, а ещё часть - буддистами.
- Вы знаете такую картину - Иван Грозный убивает своего сына? - спрашивал Георгий. Китайцы знали, ибо многие работали в Москве. - Вот там-то такой пиздец, - продолжал Георгий во мраке и грохоте молний. - Есть коллаж в Интернете, где отец обнимает сына и говорит - вставай, надо оливье докушать, и крабовый ещё остался: а сын просит дать ему умереть. Мы всегда готовим столько оливье, что потом не в состоянии его съесть. И доедаем через силу, поскольку ну вот НАДО.
- А зачем столько? - в трепете спросили китайцы.
- Это наши традиции, - просветлел лицом Георгий. - Вы скрепы-то наши своими руками в свинине не трогайте. Главный праздник страны. Умри всё вокруг. Оливье - это культ счастья. Его не едят только враги и истощённые девушки на диете. Если не изготовить его до хуя, боги отвернутся от тебя на следующий год. Нельзя выбросить ни единого кусочка. Это же ОЛИВЬЕ, блядь. Понимали бы что.
Одному из китайцев стало плохо. Он опустился на стул.
- А пьют-то у вас как...- промолвил он.
- Под такую закусь как не пить? - хмыкнул Георгий. - Это у вас всё Будда да компартия, а у нас веселие на Руси есть пити, не можем без того быти - ещё князь Владимир сказал.
- Владимир Владимирович? - в ужасе вскинулись китайцы.
- Не, другой, - махнул рукой Георгий. - Так вот, закусываем мы много, а пьём ещё больше. Поэтому еды надо, как не в себя. Вы же знаете, например, нашу селёдку под шубой?
- И почему у вас селёдка в одежде? - дрожали китайцы.
- Холодно, блядь, потому что, - наставительно ответил Георгий. - И вот у нас оливье животворящий. И селёдка. И красная икра. И бухла дофигища. И пока не съедим и выпьем, мы из-за стола не встаём. На всё про всё нам надо две недели. Такая уж у нас нация, слава те Господи Иисусе. Послезавтра и приступим ко всему, благословясь. Одного Нового года нам мало, поэтому мы отмечаем ещё и старый. И едим то, что не доели с первого января. Что-то новое готовить уже страшно, до мая ж будем есть.
Китайцы обнимались и дрожали. Они радовались, что никогда всерьёз не воевали с этой страшной северной страной, где чудо-богатыри вёдрами уничтожают оливье, повергают тонны селёдки, и заставляют капитулировать красную икру. Они мысленно обещали завещать внукам не связываться с Россией - особенно на Новый год.
Георгий смотрел на них с лёгким снисхождением.
(с) Zотов