«Одинокие волки» Джона Уоттса
Показанные вне конкурса «Одинокие волки» (Wolfs) от режиссера последней троицы «Спайдерменов» Джона Уоттса развивает идею Квентина Тарантино, в «Криминальном чтиве» которого действовал некий мистер Вулф в исполнении Харви Кейтеля — он «решал проблемы», когда кому-то из персонажей нужно было избавиться от трупа. Той же благородной профессии посвятили себя герои Брэда Питта и Джорджа Клуни, причем каждый из них считает себя единственным и неповторимым, пока — как вам это понравится? — их не наняли выполнить одну и ту же работу. Впрочем, дело по ликвидации последствий одного весело проведенного вечера из жизни неподкупной женщины-прокурора оказывается весьма запутанным: найденный в номере отеля труп эскортника отказывается быть и трупом, и эскортником, а, наоборот, пускается в бега, и это только завязка этой истории.
Вообще говоря, то, что происходит на экране, легко может быть приспособлено для провинциального антрепризного театра: если убрать лихо снятые погони по Нью-Йорку, автомобильные трюки и кровавые перестрелки с албанской мафией, то в сухой остаток выпадут диалоги между обаятельными антагонистами (намного хуже, чем у Тарантино, хотя и короче), их бесконечные подмигивания друг другу, а также добродушные подшучивания насчет возраста.
Питт и Клуни не снимались вместе целых 16 лет (фильм братьев Коэнов «После прочтения сжечь» в 2008 году открывал венецианскую Мостру), и сейчас не отказывают ни себе, ни зрителям в этом удовольствии. По данным «Нью-Йорк Таймс», за это удовольствие им заплатили по $35 млн каждому, по данным итальянской прессы — по $45 млн. В любом случае, предприятие обещает быть очень доходным. Apple TV+ уже объявил о скором производстве сиквела.
Кинороман Брэйди Корбета «Бруталист» (The Brutalist) — фильм неровный и самоуверенный, чтобы не сказать претенциозный. Амбициозностью не уступающий творениям Орсона Уэллса и Ларса фон Триера, у которого режиссер когда-то снимался. Очень оригинальный — архитектура нечасто становится предметом кинематографа. Местами убедительный, местами совсем нет, он во всем несет себя слишком серьезно: вещь продолжительностью 215 минут демонстрировалась на фестивале с 15-минутным перерывом между первой и второй частью (во время которого практически никто не ушел) и с 70-миллиметровой пленки — в Венецию было доставлено 26 коробок весом больше чем 136 кг.
Все режиссерские работы бывшего актера Корбета были показаны именно на этом фестивале, а его дебют «Детство лидера» с Робертом Паттинсоном завоевал в свое время «Льва будущего». Будущее, кажется, наступило: вне зависимости от нюансов отношения к «Бруталисту», невозможно не признать монументальность этого произведения, обреченного на культовый статус. Не удивлюсь, если меньше, чем через неделю, едва не плакавший на пресс-конференции режиссер, отдавший семь лет жизни этому фильму, будет рыдать, держа в руках «Золотого льва». Точнее, удивлюсь, если этого не произойдет. На официальной премьере в Палаццо дель Чинема ему аплодировали целых 13 минут (для сравнения: «Марии» с Анджелиной Джоли аплодировали восемь минут, что тоже очень немало) — пока это рекорд.
Ему аплодировали целых 13 минут — пока это рекорд.
В центре произведения — судьба вымышленного венгерского архитектора по имени Ласло Тот. Фильм открывается его приездом на Эллис-айленд: знакомство со статуей Свободы плавно переходит в еще более близкий контакт с местными проститутками. Далее следует почти незамедлительное, хоть и осложненное проблемами, нищетой и аддикциями, воплощение «американской мечты». Ласло нанимают перестроить библиотеку могущественному магнату (отличный Гай Пирс), который, не оценив его минималистский, вдохновленный Баухаусом стиль, сначала прогоняет эмигранта в шею, а потом нанимает его для работы над огромным проектом — культурным центром в честь его матери. Только для того, чтобы спустя время снова уволить. «Из фашизма в капитализм» — так очерчивает режиссер путь своего страдающего, но отказывающегося от компромиссов героя. Бруталистский, функциональный стиль архитектора, выражающийся в том числе в выборе материала (дешевый цемент против дорогого мрамора) и служащий отражением того, через что прошел мир во время Второй мировой войны, тоже нуждается в защите от нападок бухгалтеров и коллег, но и здесь все заканчивается как нельзя лучше — персональной выставкой на Венецианской архитектурной биеннале.
В «Бруталисте» Эдриан Броуди играет роль №2 своей актерской карьеры. Когда его чудом бежавший из концлагеря герой в результате долгого прохода в гремящей темноте выходит-таки из трюма корабля на американскую свободу, невозможно не вспомнить его роль в «Пианисте» Романа Поланского. Все дальнейшие 215 минут представляют собой то, что могло бы произойти с пианистом, если бы он был не пианистом, а архитектором, и не поляком, а венгром. То, что могло бы произойти с другими талантливыми людьми, если бы они выжили. Весь фильм Броуди говорит с очень сильным и очень убедительным венгерским акцентом, воплощая собой образ мигранта, в абсолютно буквальном смысле построившего Америку. Можно не сомневаться, что номинация на «Оскар» ему гарантирована.
«Я все еще здесь» (Ainda estou aqui) — отличная мелодрама знаменитого бразильца Уолтера Саллеса, рассказывающая реальную историю борьбы одной сильной женщины за признание государством смерти ее мужа (в результате «точечных репрессий» при диктатуре). Первую треть картины режиссер посвящает счастливой суете, царящей в доме бывшего конгрессмена (эта часть даже напоминает «Утомленных солнцем»), — только для того, чтобы показать этого дома постепенное разрушение. Мужа отвезли в застенки, после чего его никто и никогда больше не видел, и жена-домохозяйка была вынуждена стать главой семьи из пятерых детей, сильной женщиной, принимающей непростые решения.
Лучшая сцена фильма — та, в которой фотограф, снимающий семью без «пропавшего» отца семейства, советует участникам снимка не улыбаться. «Улыбаемся!» — говорит героиня и это именно то, что делает ее героиней. Уверен, что сыгравшая ее Фернанда Торрес «отберет» приз за лучшую женскую роль у Николь Кидман, Анджелины Джоли, Леди Гаги, и кто там еще остался.
Живой итальянский классик Марко Беллоккьо показал вне конкурса прелестную миниатюру — короткометражку «Если я могу это так назвать» (Se Posso Permettermi Capitolo II), в которой главный герой, большой интеллектуал по имени доктор Фауст, поклонник Леопарди и Алигьери, не работавший ни дня в своей жизни, вынужден задуматься о том, чтобы все-таки получать где-то деньги, иначе его заваленная книгами квартира уйдет с молотка. В доме шаром покати, даже грабителям нечем поживиться в его сейфе, место в семейном склепе продано мусульманам, что совсем безобразие, по мнению опекающего его католического священника. Предложения сыплются ему на лысую голову одно за другим, самое реалистическое из них — пойти служить в церковь, в колокола звонить не надо — все давно автоматизировано. Согласится ли Фауст, ведь он неверующий?
В 30-минутной короткометражке Беллоккьо комедийно обыгрывает чуть ли не все основные темы своей, по крайней мере, поздней фильмографии — и прежде всего, конечно, тему отношений современного человека с религией. Это как раз та самая капля, в которой отражается море.
Показанный в «Неделе критики» дебют иранца Милада Тангшира «Где-то когда-то» (Anywhere Anytime) посвящен проблеме выживания чернокожих нелегальных мигрантов в Италии. Тема вызывает зевоту, но этот простой, незамысловатый и искренний фильм наполняет ее трепетным человеческим содержанием. Молодого сенегальца Иссу уволили с рынка из-за боязни штрафов, и он начинает работать в качестве курьера по доставке еды в приложении, давшем название фильму. Но и такая работа оказывается для Иссы недоступной роскошью. Разумеется, как только дела хоть как-то начинают складываться, у него крадут купленный на последние деньги велосипед. Разумеется, остается только ждать, когда он сам стащит велик у такого же бедолаги.
Хочет того фильм или нет, но он выглядит ремейком шедевра итальянского неореализма «Похитители велосипедов» Витторио Де Сика. Влиятельнейшее послевоенное направление, определившее развитие мирового кино, как будто бы сделало полный круг и вернулось на родную почву, но уже с другими действующими лицами — новыми нищими, пытающимися выжить в богатой Европе (действие происходит в красивейшем, но совершенно неузнаваемом, как будто бы вывернутом наизнанку Турине). Какие бы беды не претерпевали бедняки в неореалистических фильмах, их всегда согревал робкий лучик надежды. Для новых бедных такого лучика уже нет.
Кадр из фильма «Где-то когда-то»
