Лана Абассова пришла в косметологию в 19 лет и сразу почувствовала себя на своем месте. Погружаясь в профессию, она поняла, что инвазивная косметология совсем не ее сфера. А вот альтернативная — та, которая работает со всеми эстетическими и возрастными изменениями и в то же время не повреждает кожу и не создает побочных эффектов, — отличная зона роста. Так Лана Абассова стала автором запатентованной методики «холодная плазма» и аппарата для проведения процедуры. Вместе с командой она создала центр альтернативной косметологии, который включает в себя и клинику, и институт.
В интервью Лана Абассова рассказала, сколько времени ушло на разработку технологии, с какими трудностями ей пришлось столкнуться, а главное — как работает «холодная плазма» и как с ее помощью можно получать долгосрочные результаты в омоложении, лечении и улучшать качество и текстуру кожи.
Как вам пришла идея создания широкопрофильной процедуры?
С этой технологией я познакомилась, когда еще работала в мужской травматологии. У меня были пожилые пациенты с пролежнями, открытыми и незаживающими ввиду возраста ранами. Я заинтересовалась вопросом регенерации тканей и так узнала о существовании холодной плазмы. Чуть позже я обнаружила, что научный отдел МТУСИ выпускает оборудование, работающее по этой технологии. Я купила аппарат, прошла базовое обучение, но впечатления остались крайне негативные. Было ощущение, будто люди, продающие аппарат, даже не знают, как с ним работать: те методы, которые они предлагали, наоборот, ограничивали возможности холодной плазмы. Я задумалась, как можно использовать эту технологию в косметологии. Так родилась идея расширить и улучшить применение холодной плазмы в индустрии. Мы проделали колоссальную работу и создали протоколы для решения различных проблем: от дерматологических заболеваний до морщин, рубцов и шрамов.
Расскажите подробнее о методике — в чем инновация разработки, какие проблемы решает эта процедура?
Холодная плазма — это обширная технология плазменной ионизации, которая за счет энергии ионизированного газа при 30−40 градусах запускает регенерацию тканей. Процедура стимулирует выработку коллагена, эластина и гиалуроновой кислоты, обладает антибактериальным, противовирусным и противогрибковым действием. При этом у холодной плазмы нет побочных эффектов, а также необходимости в реабилитации.
С помощью этой технологии можно добиться следующих результатов:
Насколько сложной оказалась реализация?
Все было довольно сложно, потому что изначально никто ничего не знал про холодную плазму. Я одна из первых развивала эту терапию на рынке и первое время тратила огромное количество времени на объяснение, что это вообще такое. Многие путали холодную плазму с плазма-терапией, которая работает с кровью пациента, и другими процедурами, спрашивали, на что это похоже, — а это ни на что не похоже. Люди удивлялись, что мы не касаемся насадками кожи. И вообще, откуда тогда такие результаты, если мы ничего не внедряем, не колем, не наносим, а работаем на расстоянии за счет какой-то там «минимолнии».
Сколько времени прошло от идеи до реализации — получения патента и разработки самого аппарата?
В общей сложности все заняло пять лет: объяснения, доказательства, разработка протоколов и создание оборудования. На сегодняшний день мы продолжаем активно развивать холодную плазму, открываем новые протоколы — например, сейчас изучаем, с чем еще можем использовать холодную плазму, прорабатываем новые технологии и создаем новые аппараты.
Открытия в области косметологии всегда проходят проверку через медицинский отдел ФИПС (Федерального института промышленной собственности). Роспатент проверяет технологии, которые напрямую контактируют с людьми, более тщательно, а соответственно, весь процесс занимает гораздо больше времени. Мы описывали методику полгода, подали документы на первичную фактическую проверку, а потом начались проверки, из-за которых сроки получения патента трижды сдвигались. С одной стороны, мы проделали большую работу и хотели закрепить это документально. С другой стороны, патент повышает лояльность клиентов, потому что они могут быть уверены в том, что все эффективно и безопасно. В итоге мы справились.
Недавно мы подали технологию и на международный патент, так что скоро будем проходить дополнительные проверки, в том числе и за границей. Для нас это вопрос интереса: насколько далеко мы можем продвинуть нашу страну, наши технологии и все-таки назваться специалистами из России, которые получили еще и международный патент.
Что для вас, как для специалиста, важно в работе? Какую цель вы ставите перед собой?
В какой-то момент я выбрала альтернативную косметологию — направление, которое напрямую не связано с кровью, повреждениями и побочными эффектами. И всю свою деятельность я посвящаю тому, что рассказываю людям о том, что не обязательно сразу ложиться под нож, использовать филеры или колоть ботокс. Для меня важно, чтобы мои пациенты уходили довольные и счастливые, рекомендовали меня и, конечно же, чтобы те протоколы, которые я применяла, были безопасными для клиентов — без рисков, осложнений и побочных эффектов.
Не обязательно сразу ложиться под нож, использовать филеры или колоть ботокс.
У вас есть собственный институт, где вы обучаете методике холодной плазмы. К вам приезжают на обучение не только из разных городов, но и стран. Можно ли сказать, что сейчас ваша разработка стала международной?
Обучающие программы мы создали по просьбе специалистов. Практически каждый косметолог, который попадал на мою страничку в соцсетях, спрашивал, обучаю ли я этому. И я поняла, что людям действительно нужны знания и качественные технологии. Тогда я начала писать программу обучения, и через год мы запустили первые курсы. На протяжении нескольких лет мы совершенствовали теоретическую и практическую части. Я по сей день лично разбираю все анамнезы пациентов от моих студентов в учебном чате.
Сколько специалистов за все это время вы обучили?
На сегодняшний день мы обучили огромное количество специалистов как из России, так и из других стран. В общей сложности через все наши программы и мастер-классы прошли 500 студентов. Мы продаем аппараты только своим студентам, потому что я не хотела идти на риск и давать такие технологии в руки людям, которые не понимают, что с этим делать. Любое косметологическое оборудование требует профессионального обучения.
Какие самые рискованные решения вам приходилось принимать, чтобы оказаться в той точке, где вы находитесь сейчас?
Самое рискованное решение — в принципе взяться за холодную плазму, потому что очень сложно заниматься новой технологией. Нужно потратить огромное количество времени на донесение информации — так, чтобы пациенты поняли, что они получат от этой процедуры. В какой-то степени сейчас, планируя выход на международный рынок, мы тоже рискуем, потому что есть много сложностей и ограничений. Например, мы хотим получить международный патент, а нам намекают: «Не думаете ли вы поменять страну, с которой подаетесь?»
Определенные риски есть всегда, но, как говорится, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Да и в конце концов, если сравнивать бедного и богатого человека, разница будет в том, что последний готов идти на риск, принимать смелые решения, а первый очень много думает и поэтому не доходит до действия. Я в этом смысле всегда выбираю путь решения, а не путь обдумывания.
Каким, по вашему мнению, должен быть хороший косметолог?
— Я бы выделила несколько характеристик специалиста, который вызывает доверие.
Какие табу для вас существуют в косметологии? К какому косметологу вы никогда бы не обратились и не порекомендовали бы довериться?
Для меня очень важен внешний вид профессионала. Сапожник без сапог — это не про косметолога. Любой эксперт бьюти-индустрии должен быть ходячей рекламой самого себя. Лично я бы не пошла к «перекаченному» специалисту, потому что побоялась бы, что буду выглядеть, как и он. И, конечно, если косметолог выглядит неопрятно или работает в грязном кабинете, это красный флаг. Еще я бы не выбрала косметолога, у которого нет внятных фотографий «до» и «после». Если специалист проводит протоколы лечения, то у него должны быть кейсы пациентов, которых он вел от точки А до точки Б.
В современном мире всегда можно зайти на страничку косметолога и посмотреть, как он общается с подписчиками, как относится к клиентам, что о нем думают коллеги и студенты. Косметолог должен открыто рассказывать о своей работе: показывать, что он умеет, как он это делает, где все проходит, чтобы человек сразу понимал, что его ждет. Также вы можете приехать к специалисту на консультацию, познакомиться лично и сделать вывод, подходит ли вам этот косметолог.
Профессионал должен проводить качественную консультацию перед процедурой: каждый пациент заслуживает знать, что с ним будут делать, как это будет происходить, получить план лечения или хотя бы услышать пару слов о состоянии своей кожи от эксперта. При этом я считаю, что крайне неэтично навязывать услуги клиентам, потому что эстетическая косметология — это добровольный выбор. Мы, как эксперты, должны работать по анамнезу пациента и, конечно, ни в коем случае не делать тех вещей, которые могли бы ему навредить.
Какие у вас планы на ближайший год и на пять лет вперед?
В этом году мы планируем выпустить в продажу еще одно оборудование и заняться выпуском профессиональной и уходовой косметики. Это будут готовые комплексные наборы для очищения, питания и быстрой регенерации после процедур. На ближайшие пять лет планируем получить международный патент и открыть клиники в других странах. Но достаточно сложно, будучи владельцем клиники в Москве, постоянно летать по миру. Поэтому планирую искать партнеров: они будут заниматься управлением бизнеса, а я — маркетинговым сопровождением и пиаром. Так что будем развиваться, расширяться и достигать еще больших успехов.
