Леонид Агутин снова во всех телевизорах страны! И «Голос», куда вернули самый первый, «золотой» состав наставников, снова интересно смотреть...
Вот так постепенно и в какой-то мере неожиданно «босоногий мальчик» превратился в классика жанра, уважаемого всеми и авторитетного. Нам удалось поговорить с мэтром. И не только о «Голосе»…
- Леонид, с какими чувствами вернулись в проект после нескольких лет отсутствия?
- Я рад был вернуться в юбилейный сезон. Наставников всех люблю, мы где-то спорим, где-то дружим. Но самое главное - не кто в жюри, а какие участники, потому что «Голос» делают именно они.
- Недавно стало известно, что ваш 86-летний отец открыл школу музыки. Не хотите последовать его примеру?
- Я преподавал и раньше, мне всегда интересно было заниматься с детьми, и я действительно хотел иметь свою школу. Но когда папа решил всем этим заниматься с помощью энтузиастов и доброжелателей, то я решил: а чего я полезу вперед? Он меня сам учил когда-то. Потом, конечно, времени и возможностей у папы сейчас больше. И я ужасно рад, что он снова в строю. Был довольно продолжительный период, когда он занимался не музыкой, а какими-то другими вещами, и у нас в семье за это начал отвечать я. Так сложилось. А лет 10 назад он начал и писать, и выступать, и записывать. И вообще работать. То есть в принципе опять занялся музыкой, творчеством. Я этому рад, мне это очень нравится. Я горжусь тем, что папа, будучи не таким молодым человеком, снова в строю. У него много опыта, много добра, требования к качеству собственной работы... Вообще у меня что мама, что папа - оба такие, и вот я такой же «больной» у них родился! (Смеется.) Делать не то чтобы не стыдно было, а чтобы можно было гордиться за то, что ты делаешь. По-другому никак!
С родителями
- Учиться никогда не поздно. Наверное, и учить тоже?
- Конечно. Вообще нет ничего интереснее и приятнее в жизни, чем шевелить мозгами. Но понимаешь это, когда уже заканчиваешь учиться. В детстве это понять невозможно, а учиться проще: память еще та и времени свободного навалом. Оно, собственно, и тратится только на учебу. А в зрелом возрасте, когда отвечаешь за многих людей, учиться как раз становится интересно и очень хочется. Потому что к этому времени ты уже «научиваешься учиться»: привыкаешь и знаешь, как это делать. А времени на это уже нет, и память уже не та. Поэтому учиться надо в детстве, но не всегда это понимаешь…
- Сами вы охотно занимались в детстве музыкой?
- Я захлопывал крышку рояля и кричал: «Я не буду!» Все нормальные пацаны бегали во дворе и играли в футбол. А я учил гаммы, и вот это постоянно: «Та-да-да-да! Та-да-да-да!» Папа заставлял маму, чтобы она заставляла меня заниматься! (Смеется.) Сам он уезжал на гастроли и говорил: «Смотри, он все должен выучить! Чтобы он был грамотный!»
- Видимо, он высоко ценил ваши способности.
- Да нет, не думаю. Дети - они ведь по-разному одарены. У меня, например, никогда не было абсолютного слуха, мой слух называют гармоническим.
- Это как?
- Это как утешительный приз. (Смеется.) Короче говоря, я не тупой и довольно музыкальный, я отлично слышу аккорды. Но абсолютный слух - это когда человек слышит каждую ноту в этом аккорде. А я слышу сразу аккорд и понимаю, по идее, какие там ноты. То есть все наоборот… И мне было сложно в музыкальной школе, потому что были проблемы с тем же сольфеджио. Но я могу его тоже изучать, но только как-то немного с другой стороны, просто нужно по-другому к этому подойти…
Или, например, у меня была тенденция к изобретению собственных нот, к примеру, у Баха. Я должен был играть четко - так, как написано, по нотам, чтобы получить хорошую оценку на очередном экзамене. То есть приходилось закрепощать себя, наступать на горло собственной песне. А ведь в принципе надо было наоборот: дать мне эту свободу и направлять меня. Если человек импровизирует, то зачем его останавливать? Так ученик будет развиваться. Надо нащупать то, что важно, то, к чему человек склонен. А дальше все как в фигурном катании: есть обязательная программа, которую надо откатать, но и произвольная программа есть тоже! Повторюсь, что мы все разные: у кого-то одно лучше получается, у кого-то - другое. Так устроен мир. И музыка тут ничем не отличается.
- Когда вы осознали, что в музыкальном плане все люди разные?
- Когда учился в джазовом училище. Мне тогда было 15 лет, и у нас было единственное в стране свободное платное джазовое училище в Доме культуры «Москворечье». Там было много классов с двумя роялями, туда можно было зайти в любое время. Скажем, встретил друга в коридоре, сказал: «Пойдем посмотрим, на что ты способен!» И вдвоем сели и поиграли - устроили, как сейчас модно говорить, такой батл... И еще вот так с одной девушкой мы разговорились сначала в коридоре о правилах дорожного движения, а потом выяснили, что учимся музыке у двух сестер, и я предложил ей: «Может, сейшен (совместная импровизация. - Ред.) поиграем?» И мы вот так импровизировали: она на рояле - свою тему, а я ей отвечаю. И она играла блестяще! Просто женщин, играющих джаз, меньше, чем мужчин. Но женщины могут все! И вот она первую импровизацию сыграла прекрасно - я обалдел! Сыграл я - сделал все, что уже мог к тому моменту, лучшее просто. Она во второй раз играет блестяще! Играю я и уже начинаю делать это локтями, не знал, что еще такого изобразить. И она, когда стала отвечать мне, вдруг резко остановилась и сказала: «Все! Я дальше не написала». То есть она оказалась таким технически талантливым человеком, который мог сам себе написать импровизацию. А я ленивый - не буду себе писать импровизации, потому что могу ее тут же придумать в процессе. Но, конечно, лучшая импровизация - эта та, которая хорошо выучена! (Смеется.)
В шоу «Голос» снова «золотой» состав
- Но вернемся к шоу «Голос». Что участников проекта ждет дальше, после того как очередной сезон закончится? Вы продолжаете с ними общаться, как-то помогать?
- У меня большая команда, у меня есть свой форум (музыкальный образовательный форум Леонида Агутина, который проходит летом в Сочи, где у участников есть возможность получить новые знания. - Ред.), работаем мы и с редакторами детского «Голоса». То есть дети и подростки тоже мимо нас не проходят. И у нас есть своя база. Если человек талантливый, мы его привлекаем, приглашаем… Но на самом деле это только одна часть. Эстрадный мир - он довольно узкий, музыкальный мир гораздо шире. И у многих детей их способности шире, чем просто пение эстрадных песен. Хотя многие родители хотят именно этого: увидеть своего ребенка по телевизору в прайм-тайм, чтобы он спел известную песню. И когда смотрю на этих талантливых детей, я понимаю, что это не пик в их карьере. Музыка - это одно из базовых занятий, которое пригодится человеку в жизни независимо от того, будет он заниматься ею дальше или нет. Это очень сильно развивает. Музыка кажется каким-то эфемерным занятием, но в то же время, как я уже говорил, она довольно точная, в ней есть и математика. Ей и научиться сложно - нужно выработать определенный характер. Она имеет к культуре человека большое отношение. Я считаю, что два таких «слона», на которых человек держится, - это спорт и музыка. Для меня это воспитание духа и тела. И силы воли, и работы мозга, и образного мышления, и точного расчета... Она делает человека гармоничным, а разве не к этому мы все с вами стремимся?..
Анна Соколова
Фото: PR, Первый канал,
из архива Л. Агутина
Леонид Агутин: «У меня нет абсолютного слуха»