Сегодня на чемпионате мира по фигурному катанию в Сайтаме будут разыграны медали в женском одиночном катании. За успехами наших фигуристок следит вся страна. После короткой программы уверенно лидирует олимпийская чемпионка Алина Загитова. Двукратная чемпионка мира Евгения Медведева занимает четвертое место, а чемпионка Европы 2019 года Софья Самодурова располагается на девятой позиции. В преддверии ЧМ журналист Катерина Гордеева взяла интервью для издания Meduza у человека, который всю свою жизнь посвятил этому виду спорта (она также выступает в роли комментатора на чемпионате мира в японском городе Сайтама), — известного тренера по фигурному катанию, 72-летней Татьяны Тарасовой. SPLETNIK.RU собрал самые интересные цитаты.
Про любимого отца
Я очень рада, что фонд Александра Карелина помог установить памятник, что скульптор Георгий Франгулян сделал отцу такой прекрасный памятник, рада, что министр обороны России нашел возможность дать папе именно это место — лучшее из возможных, — хотя наши муниципальные депутаты все эти годы говорили мне, что папиному памятнику нигде в нашем районе места нет.
В 55 лет, на самом пике, у папы отняли работу, которая составляла смысл его жизни. Отняли в своей стране, которую он этой своей работой прославлял. Все отняли: руководство в сборной, молодежную команду, клуб, который создал, и возможность выйти на лед своего родного катка. Это было зло не только для него, но и для страны, как оказалось, — запрет моему отцу на работу. Его 15 лет не показывали по телевидению и отлучили от того, что он любил больше всего на свете.
Он — человек-гора, что он талант, что такие люди рождаются раз в 100 лет, может, реже, что он в своей профессии — самый великий, что он все знает...
Про самый счастливый момент в жизни
Он тоже связан с папой: когда его команда выиграла чемпионат мира, мы с сестрой Галей целовали на экране телевизора всех наших игроков. Я это мгновение помню. Это — первое самое большое счастье, которое у меня было. А второе — когда я была на золотой свадьбе своих родителей. Знаете, мы с Галей любили папу бесконечно, но больше мамы папу не любил никто. Это совершенно счастливое стечение обстоятельств: папа выбрал себе ту единственную, которая его не предавала никогда.
Про работу
Мой гениальный папа как-то в самом начале мне сказал: "Работай дочка, деньги будут". И я работала. И больше я ничего не делала. Я работала по 14 часов, по всей стране, я сидела в каждом городе по сорок дней, я получала от этого удовольствие, я растила чемпионов. Когда можно было, тогда и ночью работала: вот в Америке — работала ночью, ставила. Но видите, это ни от чего не гарантия. И, как выяснилось, никакая не заслуга. Я работала, это было, а теперь — пустота.
У меня до сих пор нет ни школы, ни катка. Мне теперь некуда выйти работать. Как будто я за что-то наказана. И не имею того счастья, о котором только и мечтаю: работать, работать тренером на катке.
Сколько я ни просила и ни кричала: дайте каток, дайте школу, дворец, что угодно, я могла бы передавать знания другим, учить других, пока я жива, — нет, никому не нужно. Нет у меня моей работы.
Про учеников, которые уходят
Вообще, меня бог миловал, от меня ученики не уходили. А что вообще можно вслед сказать? Что тот, который от тебя отвернулся, — плохой человек? То есть, ты что, с говном все это время работал? Значит, это твоя проблема, что ты не разглядел этого, ты что, ослеп или оглох? А если ты его учил, если тебе было с ним интересно, то почему он сразу стал плохой человек, когда захотел по-своему жизнь построить?
Переживать это тяжело. Есть такое чувство, что ты раскрылся как голубка, которая в воздухе висит, а тебе вот в эту точку, самую нежную, и плюнули. У меня такая была история с одним моим учеником. Тяжело переживалось вначале, а потом — нет. Отпустило.
Про спортсменов, которые приняли решение не возвращаться в СССР
Все правильно. Они великие, они хотят заниматься только собой и продлять себе жизнь, а тут их зачем-то воспитывают. А им не воспитание нужно было, а работа. Для них надо было строить театр, использовать их по назначению, а не долбить по голове. Вот они взяли да и уехали. Ради себя. Я никого не осуждаю. Ни тех, кто уехал, ни тех, кто остался. Хотя, конечно, было горько, что такие уезжают.
Про Этери Тутберидзе
Я являюсь ее поклонницей, потому что она двигает мир, понимаете? У нее на пальце земной шарик — и она его прямо так крутит. Но я не завидую, я не завистливая, может быть оттого, что я состоявшаяся.
Про балет
Я всегда преклонялась перед Майей Михайловной Плисецкой. После ее смерти — наверное, Диана Вишнева. Я летала специально в Нью-Йорк на ее последние два спектакля, мы познакомились — и я была счастлива до невозможности. Она совершенно божественная, она — сильная, она может быть какая угодно, но она — потрясающая.
Самое важное в спорте, музыке
Есть одно важное общее: в балете, в музыке, в любом инструменте, на котором бы ты ни играл, и в нашем деле — ты не должен опоздать. Родители должны быть к тебе внимательны и в четыре года, а то и в три снять тебя с горшка и в профессию отдать. В пять уже может быть поздно. И вот с этого момента все наши дети — они пашут, трудятся.
Татьяна Навка и Татьяна Тарасова
Про "ледниковые" проекты Первого канала
Я до сих пор считаю это большим подарком. Надеюсь, что я с этим неплохо справилась. Мне было очень важно психологически в тот момент, что мне предложили работу. Когда ты без дела, а тебе предлагают работу, пускай и несколько другую, всегда очень важно с ней справиться. Моя задача была войти в сердце каждому человеку в нашей стране, который смотрит Первый канал.
У меня полно сил. И все, что я делаю, я делаю сама. В обиженных ходить я не буду. Я теперь, знаете, вообще сначала улыбаюсь, потом просыпаюсь: я памятник папе открыла.
Но я не могу организовать себе каток. Даже если я все продам, каток не построю. И, знаете, теперь я уже не буду ездить на край света, куда зовут, не поеду ни в какую Белоруссию, чтобы тренировать. Я хочу жить и работать дома. Я всю жизнь дома не жила. Могу пожить? Но работы и места, чтобы работать, у меня здесь нет. Вот так.
