Свет мой, зеркальце, скажи
ПОЧЕМУ НАС НЕ СЛЫШАТ
Бедный.... Бедный наш Патриарх. Он не понял, что все теперь по-новому. Все поменялось. Мы теперь уже больше не в том благословенном начале 2010-х, когда многотысячные стояния. Когда мы в едином экстазе с государством даем срока Пусси Райот. Когда покойный Чаплин прописался в ГосДуме и проталкивает там статьи за оскорбление религиозных чувств. Когда из каждой электрической розетки разлетается голос самого Патриарха:
- Мы - скрепа! Скрепа! Скрепа! Мы определяем и задаем обществу нравственные ориентиры.
Все поменялось. Мы никому не интересны. Мы все профукали.
Когда власть и народ обличали и душили гомосексуализм, как инородное для традиционной России явление, один протодьякон решил, что теперь эти конюшни можно расчистить и у нас, в Церкви. Но мы этого не сделали. Ни одного открытого смещения, ни одного извержения из сана. Если у Протодиакона есть списки, неужто их нет у Патриарха? В такой тонкой ранимой области как плотская чистота, которой ждут от Церкви, мы позади даже светского расхристанного мира. Государство принимает законы против пропаганды гомосексуализма, а мы продолжаем совращать мальчиков в семинариях, епархиальных управлениях, да, в конце концов, в алтарях.
Народ требует от государства беспощадной борьбы с коррупцией. Мы, Церковь, погрязли в коррупции. Конверты, подношения, приношения, откровенные взятки-взятки-взятки путешествуют по всем этажам и коридорам церкви. У нас ставят на должности за взятки, у нас снимают за взятки, у нас прощают грехи, закрывают глаза на доносы, за взятки, у нам рукополагают за взятки. Что? Грех симонии? Слышали, конечно. Но это же не рукоположение за деньги. Рукополагают бесплатно, а это так, пожертвование, благодарность. У нас смердит от этих конвертов. И что? Ни одного разоблачения, ни одного дела. Ни одного факта, ни одного громкого высказывания Патриарха. Путин всей стране рассказывает, как он борется с коррупцией. Патриарх молчит.
В обществе явный спрос на нищую Церковь. Об этом только ленивый не пишет и не говорит. Я первый за то, чтобы священство наше не бедствовало. Но мем "попы на мерседесах" - он уже народный. Не работает, просто отбрехиваться, что это все не так, что это все враги. Но несколько самых малых шагов же можно было сделать. Просто прийти к людям. Без охраны ФСО. Без бронированных лимузинов. Показательно продать пару десятков митр. Отдать резиденцию в Геленджике под санаторий для бедных. Самому выйти, в конце концов, к народу в рясе с заплаткой и стоптанных башмаках. На троллейбусе проехать разок другой. Есть такая еврейская поговорка. "Если не можешь быть праведником, хотя бы поступай, как праведник". В такой показной бедности было бы значительно меньше показухи, чем простого обращения к людям. Мы Церковь не княжеская, не царская, мы церковь народная. Мы с народом нашим одно.
Жизнь трудная. У людей нету заступника. У нас власть в лице Путина - она же и власть, она же и заступник. Вот пенсионная реформа, вот налоги новые, вот цены растут. Ну скажи ты людям пару простых добрых слов. Ну сходи к Путину, попроси, чтобы пенсию не на 5 лет, а на четыре сдвинули. Ну, пускай он тебя пошлет. Ну просто скажи людям слова утешения. Скажи, Путин послал, но мы сделали, что могли. Но мы с вами. Да, Путин пошлет. Но народ-то не пошлет. Люди скажут, ах вот какая у нас церковь? Она начальников не боится. Она за нас заступается. Да те же начальники тебя за это еще больше уважать будут. В армии издеваются. Менты зверствуют. Бессовестные уголовные дела. Пытки. Та же самая коррупцию - снизу до верху. Где голос Церкви - от Патриарха до деревенского настоятеля? Понятно, что молчим, потому что сами такие.
Никому мы не интересны. Мы просрали всякую возможность быть хоть кому-то интересными.
А бедный наш Патриарх этого не понял. Он думал, что мир, он весь такой же, как тетеньки, которые пробиваются на его богослужения. Он что им ни скажет - все Божья роса (это Путина любимое выражение). А оказалось - не роса. Оказалось, что никто в этой стране, не только стократ презираемые либералы, но даже работники МИДа, главные пропагандисты страны, чиновники, никто не хочет слушать больше слушать вот эту мутотень: про Русский Мир, про скрепы, про роль Церкви в Русской истории...
Ну да, ты там гуру, но только у себя, для своих 2 процентов населения. А здесь ты никто, ты не скрепа, ты не совесть нации, ты не учитель, ты не пастух, тебе никто не дал пасти народы, никто не дал кнута, вожжей. И перестаньте к нам лезть.
Мы сами отказались от всего. Церковь сейчас по своему внутреннему состоянию, пожалуй более гниющее и разлагающееся образование чем любой элемент гражданского общества: от власти до общественных институтов. Уж такого лизоблюдства младших перед старшими и такого унижения человеческого достоинства младших старшими нет нигде.
Я поступил в семинарию в тот же год, когда мой старший сын поступил в Университет. И я понимал, что сейчас в расхристанном Университете, где про Бога никто даже не задумывается, ему говорят "Вы", голоса не повышают, и после лекций он пойдет свободно домой. А здесь, вокруг меня, преподаватели тыкают студентам, орут на них, унижают, я видел, что кругом доносительство, что в спальнях творится бог весть что, а так называемые "послушания" - это просто точная копия советской армии со всем ее бесправием и уничижением.
А так-то я разве не видел, как настоятели орут на свечниц, на поваров, как один настоятель говорил работнице, жаль что не прежние времена, а то бы я тебя выпорол, как из отдельных кастрюль питаются настоятель и прихожане. Как отдельную еду ставят на стол приехавшему на приход владыке. Как ему в лицо елей, а как он уедет, так и вслед ему матом.
Да, у нас тут Христос - это понятно. За Христом мы сюда и пришли, Его мы тут и находим. Но почему Патриарх так редко говорит про Христа?
Заигрались... Заигрались...
Надо поменяться. Не надо говорить, что надо меняться каждому. Это просто глупо и не продуктивно сейчас про это говорить. Просто слова. Есть понятные вещи, которые надо изменить в лице Церкви. Если хотим, чтобы нас услышали. Чтобы благовестие Христово услышали, оно должно идти не от нас. Не от нынешней Церкви. Не от разлагающегося вот этого человеческого, теряющего всякую божественность, изгоняющего из себя Бога, организма. Надо поменяться. С этим ли Патриархом. Или другого где-то взять. Не знаю. Мне кажется, что и этот мог бы. Ну схватился бы за голову, воскликнул:
- Господи! Что же я делаю! Мне же помирать скоро!
Не знаю.
Надо обязательно поменяться.