ЯРНОВОСТИ: Хроники протеста: на улицы вышли те, кто вырос при Путине
ЯРНОВОСТИ публикуют материал нашего собственного корреспондента в Москве Кирилла Шулики.
Сколько вышло на акции в столице, подсчитать невозможно. Любые цифры будут с потолка. Телевизор говорит, что 2000, а задержаны 1516. Понятно, что так не бывает. Но вот вышло ли больше, чем 23 января, вам никто не скажет.
Никто не видел полную картину, потому что протестующих рассекали. Самые удачливые дошли от метро «Комсомольская» до «Матросской тишины» и вернулись обратно. Остальных отсекли — кого-то у трех вокзалов, кого-то на Садовом кольце, кого-то у объявленных точек на станциях метро «Сухаревская» и «Красные ворота». Но народ был...
Поэтому ОМОН вбегал в группы людей — чаще даже в толпы! — и хватал всех подряд, в основном молодых. Уже хватают и журналистов, 82 человека по стране. Во всем этом используется белорусский опыт. И он довольно положителен для власти. После горячих дней в августе гуляния в Минске из центра переместились во дворы. Возрос уровень самоорганизации людей, появились горизонтальные связи, но сам режим устоял: уже ни у кого, включая саму белорусскую оппозицию, нет ощущения, что он завтра падет.
Так что опыт соседей показывает — нормальным функционированием города можно пренебречь, поэтому никто уже не говорит, что протестующие мешают проходу граждан, а просто перекрывают весь центр, тротуары, станции метро, переходы и автобусные маршруты. Это важно опять же, чтобы натравить обывателей на протестующих и потом сыграть на таком противостоянии в обществе.
Но основная цель находится в области психологии. Люди выходят, когда видят, что их много. Для 90% выходящих важна массовость акции, одиночные пикеты актуальны буквально для единичного числа демократических активистов, которые и так не испытывают в них недостатка. Остальным нужна массовость, ощущение толпы, поскольку именно она дает уверенность в том, что ты не один. Выходят именно за эмоциями единения. Не зря главное, что обсуждается после акций, — это количество участников. Сейчас его невозможно обсудить из-за неимения полной картины даже у представителей МВД.
Но теперь можно понять, кто те самые недовольные, которые и являются ядром протестных акций. Сразу надо отметить, что больше не зудит тема участия несовершеннолетних, даже власть и все ее силы пропаганды поняли, что она оторвана от реальности.
Так вот, 66% участников акций в Москве, по данным социологов, от 18 до 35 лет, в Питере таких еще больше — 75%. Медианный возраст в Москве — 29 лет, в Питере — 28 лет. То есть это то самое поколение, которое выросло при Путине. Некоторые при нем даже родились. Значит, протестная база будет только расти. В 2019 году в протестах против отказа в регистрации демократических кандидатов в Мосгордуму новых участников было 17%, а в 2021 году их уже 38%.
Совершенно очевидно, что никакого общего языка с молодыми власть не может найти ни на уровне столиц, ни на уровне регионов, в Краснодаре цифры от Москвы и Питера отличаются мало. Да и вряд ли тут возможны какие-то точки соприкосновения, поскольку разрыв уже поколенческий. И Навальный актуален для молодежи как единственная и относительно свежая альтернатива. Ничего бы не было, будь политическая поляна не такой выжженной, как в последние лет пятнадцать. Наверное, и поэтому для России так актуален именно белорусский опыт.
Поведение же власти понятно — вряд ли теперь будет много отклонений от белорусского сценария. Он будет во всем — от поведения силовиков до реакции системы, которая наверняка будет закручивать гайки. Но и протестующие наверняка кое-чему научились. Например, появилось желание играть вдолгую и проверять на прочность ту самую систему, создавая ей стрессы. И не только на уличных акциях. Например, не менее серьезный стрессом стал тот самый фильм про дворец в Геленджике и его буквально всенародное распространение в соцсетях.
Пропаганда же зачастую просто повышает ставки этого противостояния, например, сюжетами и постами, которые расчеловечивают протестующих и героизируют силовиков. Так она отвечает на распространение в соцсетях видео суровых задержаний и банальных избиений людей. Их же в реальности существенно больше, чем снежков в полицию или какой-то агрессии протестующих в отношении ОМОНа. Более того, вчера той самой агрессии было даже меньше, по моим наблюдениям, чем 23 января. В целом же ее появление связано как раз с возрастом протестующих, раньше он был старше, и толпа была не готова даже задеть сотрудников органов правопорядка рукой или наступить кому-то из них случайно на ногу.
Да и опять же — не было опыта Белоруссии, где мирных протестующих, бывало, даже убивали. Важно отметить еще и то, что нигде до акций даже самые отчаянные оппозиционеры не призывают к силовому противостоянию. Наоборот, есть некое согласие в том, что надо сосредоточиться на ненасилии в духе Ганди, ведь есть понимание — для власти не самая прочная основа штыки и насилие, тем более в год начала федерального избирательного цикла. Выборы подразумевают не только конкуренцию, но и поствыборный диалог, однако гражданского диалога с помощью дубинок и камер СИЗО не бывает.
У силовиков же проблемы более приземленные, чем у политиков. В Москве, в частности, кончились места в спецприемниках для отбывающих административный арест, поэтому новых задержанных повезут в соседние со столицей регионы. Это фактически экспорт протеста, потому что сразу на местах возникнут группы взаимопомощи, участники которых будут носить арестованным передачки. И это, безусловно, будет воспринято позитивно в региональном гражданском обществе, тем более «цена» этих арестов, о которых уже не стесняются объявлять под портретами Ягоды, известна далеко за пределами Москвы. Более того, чем дальше от нее, тем привычнее. Не зря же протесты заходят все в большее количество городов России, чего не было, наверное, с начала 90-х годов.
Не знаю, будет ли что на этой неделе, но совершенно точно никуда не денутся протестные настроения людей 18-35 лет. Вопрос диалога с ними сейчас для власти должен быть главным. Но для начала надо хотя бы понять их язык. В том числе язык мемов. Реакция на фильм про дворец показывает, что это не такая уж простая задача.