Как потомок дворянского рода, юный Александр Пушкин обучался в Императорском Царскосельском лицее – привилегированном учебном заведении, где воспитывались будущие государственные чиновники. Такая стартовая позиция гарантировала Пушкину прекрасные перспективы, и будь он нацелен на карьеру, вполне возможно стал бы или высокопоставленным политиком или правительственным чиновником.
Уже во время учёбы было ясно, что Александр не испытывает никакой тяги к государственной службе. Однако литераторам жалованье не полагалось, а вот чиновникам – да, и после окончания лицея Пушкина зачисляют в Коллегию иностранных дел.
Там, познакомившись лично со многими государственными мужами, поэт не скупился на язвительные, а порой злые эпиграммы в их адрес. Но если остроты на сановников ещё оставались безнаказанными, то ода «Вольность», в которой явно звучал протест против самодержавия, стала причиной вызова Пушкина к Милорадовичу – бывшего в ту пору губернатором Петербурга. После общения, где поэту удалось завоевать расположение генерала своей открытостью, Милорадович с тетрадью стихов молодого вольнодумца предстал перед императором.
После общения с губернатором, первоначальный вердикт Александра I – «Сослать в Сибирь!» – немного погодя был все-таки смягчён. Благодаря заступничеству Карамзина, Жуковского, Чаадаева и того же Милорадовича, Пушкина отправили в южную ссылку – под надзор генерал-лейтенанта Инзова.
Из второй ссылки на сей раз в родовое имение за переписку с атеистическим содержанием поэт возвратился в Петербург в 1826 году по личному распоряжению Николая I. Дело в том, что, находясь в Михайловском, поэт отправлял императору прошение с просьбой вернуться на государственную службу, позволив выйти из 2-летнего заточения в свет.
Царь, наслышанный о вольнодумстве Пушкина, вызвал его для личной аудиенции, на которой впрямую спросил, чем бы занимался поэт в период событий на Сенатской площади. На это Александр Сергеевич откровенно ответил, что был бы с друзьями-бунтовщиками, так как не смог бы оставить их и находиться в стороне. Правда, в ходе дальнейшего 2-часового разговора, Пушкин дал понять, что не является идейным революционером, хотя новые идеи увлекают его постоянно.
Несмотря на покровительственное отношение к поэту и не раз оказанную поддержку, Николай I, наряду с чувством благодарности не раз вызывал у Пушкина неприкрытое раздражение. Первый раз это случилось после присвоения Александру Сергеевичу звания камер-юнкера, которым обычно награждали молодых людей после окончания лицея. Пушкину же на тот момент давно исполнилось 34 года, и быть младшим придворным он посчитал для себя неприличным и унизительным.
Второе, что выводило его из себя – ревность к императору из-за жены Натальи, о которой в аристократических кругах ходили слухи о её любовной связи с Николаем I. Являлось ли это правдой – неизвестно, но по сохранившимся письмам Пушкина, можно судить о кокетстве его супруги с царём и мучительных переживаниях поэта, просившего Натали не флиртовать на балах.
В отличие от предыдущего императора Александра, все претензии Пушкина к Николаю носили личный характер. В вопросах же управления страной поэт усматривал только позитив, что и отразил в цикле «Николаевских стихов».
С возрастом политика все меньше интересовала Пушкина – после женитьбы он стал мечтать об уединении с семьёй в деревне, подальше от окружавших супругу кавалеров. Кроме того, поэта одолевал творческий кризис, и он желал сменить обстановку, надеясь на лоне природы отыскать вдохновение. Однако Наталья была не согласна – несмотря на 4 детей, 25-летняя женщина все ещё оставалась первой красавицей балов, которые никак не собиралась менять на затворническую жизнь в деревне.
Легкомыслие Натали, которое заключалось в желании нравиться мужчинам, привело к тому, что в неё влюбился 24-летний французский офицер Жорж Дантес. И снова поползли слухи: на сей раз светское общество стало обсуждать романтическую влюблённость француза, и строить предположения о связи между ним и Пушкиной.
После того, как в ноябре на адрес Александра Сергеевича доставили анонимный пасквиль, в котором его называли рогоносцем, Пушкин не выдержал – вызвал Дантеса на дуэль. Однако друзьям и не на шутку встревоженной Наталье Николаевне удалось отсрочить поединок, но вот совсем предотвратить его не удалось: 27 января 1837 года после повторного вызова Дантес сделал роковой выстрел, нанёсший поэту смертельное ранение.
Резюмируя можно уверенно сказать: ни император, ни его приближенные не имели никакого отношения к данной трагедии – она состоялась с участием совсем других лиц.
