Приговорённое детство. Три года девочка провела в концлагере близ Швабаха
На следующий день после рождения Вали в дом ворвались фашисты. Ей было несколько месяцев от роду, когда оказалась в концентрационном лагере.
Три года девочка провела в концлагере близ немецкого города Швабах. Спустя 75 лет Валентине Ивановне Курченко не изменяет детская память – слёзы и дрожь в голосе во время рассказа.
На краю могилы
1942 год. Орловская область, Болховский район, деревня Хутор. В деревне уже стоят немцы. Мужское население воюет на фронтах, а подростки, кого не взяли на фронт, подались в партизаны.
Иван Столяков, отец Вали Курченко (в девичестве Столяковой), служил связистом во 2-й ударной армии, которой командовал генерал-лейтенант Андрей Власов. Впоследствии армия попала в Волховский котёл, а Власов сдался немцам. Желающим солдатам он предлагал остаться с ним. Но не все согласились на предложение предателя. Столяков вместе с земляками выбрался из окружения и пошёл в родную деревню. Сослуживцы договорились встретиться в районном военкомате. Но у судьбы был свой сценарий.
Младший брат из огромной семьи отца 15-летним парнишкой ушёл в партизаны. И надо же было такому случиться, чтобы в одну ночь вернулся с фронта отец и юный партизан пришёл домой за продуктами. На Хуторе орудовали трое полицаев из числа местных жителей. Кто-то из них выследил мальчишку и навёл карателей.
Солдат Иван только и успел, что узнать о рождении первой дочери Валечки, как дверь избы распахнулась и туда ворвались вооружённые фашисты. От младшего брата сильно пахло костром, и был он наголо побрит – налицо признаки партизана. А тут ещё и старший – красноармеец.
Немцы не пощадили никого. Всю семью, включая бабушку, женщин с малолетними детьми и новорождённой девочкой, под дулами автоматов вытолкали в морозную ночь и заставили рыть себе могилу. Перед свежей ямой поставили на расстрел. Но до исполнения приговора дело чудом не дошло.
Другой полицай – как выяснилось после войны, работавший на наших, – спас Столяковых от гибели. Он объяснил немецкому начальству, что сам стриг паренька и дымом обрабатывал, чтобы тиф не завёлся.
Путешествие на выживание
Вскоре семью отправили в Германию.
«Тот дядя ночью сбежал. Наверное, опять к партизанам. Позже мы узнали, что в 1943-м, когда освободили деревню, он ушёл с нашими войсками на фронт, стал танкистом и погиб, – вспоминает Валентина Ивановна. – А нас гнали всё дальше. Шли мама, папа, бабушка, бабушкина старшая дочь с тремя детьми, дядя Петя (бабушкин сын) и тётя Наташа (другая бабушкина дочь). Сначала пешком до Брянска, практически без еды и воды. Я-то ничего этого помнить не могу. А мама с папой вообще никогда не обмолвились. Знаю, как добирались, из рассказов бабушки. Однажды ночью семья решила развести костёр, чтобы воды согреть, детей помыть. На свет огня откуда-то прилетел снаряд. Больше ничего жечь не разрешали. Потом посадили в товарный вагон и повезли. Мне на ту пору было всего несколько месяцев».
Хлеб с запахом смерти
В невыносимых условиях семья проделала путь от Орловской области до немецкого города Швабах. Но дальше было ещё страшнее. Всех разместили по баракам за колючей проволокой. Скорее всего, это был трудовой лагерь, потому что, по воспоминаниям Валентины Ивановны, её мама с папой работали на фабрике по производству швейных игл, а дядя Петя – на табачной. Уходили затемно, возвращались к вечерней перекличке на плацу. Летом бесплатную рабочую силу местные фермеры использовали на полях, по договорённости с начальством. С детьми всего большого семейства сидела бабушка, потому что нигде не пригодилась по старости лет.
Валентина Ивановна и сейчас не забыла всепроникающее паническое чувство детского голода.
«Из-за чего мы ещё выжили? – вспоминает бывшая узница. – Дядя Петя, который работал на табачной фабрике, иногда выносил немного табачку. А в лагере менял его на хлеб у других мужчин. Это были представители практически всей Европы. Они, в отличие от нас, получали гуманитарную помощь от Красного Креста.
Однажды работодатели узнали о воровстве и посадили дядю в карцер. В это время началась бомбежка. Всех провинившихся, кто был в помещении, накрыло упавшей стеной. Он один сумел выбраться из-под обломков. Прибежал к воротам лагеря. А как попасть внутрь? Там ведь родня, бросать не захотел. Здесь его увидели другие узники. Кто-то стал полицаев отвлекать, кто-то под страхом смерти слегка приподнял проволоку и протащил его внутрь».
Из памяти Валентины Ивановны так и не изгладился один эпизод. Уже в 45-м, перед самым освобождением, лагерь сильно бомбили. Все попрятались, кто куда мог. А одна девочка лет десяти бегала с котелком под открытым небом и просила хлеба.
«Там бомбы рвутся, а она бегает вокруг большого белого дома и просит еды. Наверное, это была немецкая комендатура. Что с ней случилось, не знаю. Уже по возвращении домой я боялась приближаться к другому белому дому – в своей деревне. Казалось, что и там бегает голодная девочка», – рассказывает Курченко.
Кому кавардашки, кому – пышки
Истощённый организм маленькой Вали часто давал сбои. Однажды она заболела корью. Ребёнок температурил девятый день. Лекарств никаких, помощи – тоже. Бабушка вспомнила, что в деревне в таких случаях окна занавешивали красными тряпками. Собрались заключённые барака, стали искать, у кого, что красное осталось. Нашли и закрыли оконный проём. Мимо проходивший полицай строго спросил: «Красный флаг? Сорвать!» Бабушка попыталась объяснить, в чём причина. Надзиратель молча ушёл и принёс какой-то пузырёк с жидкостью.
– Дай ей, – приказал он женщине.
Она поставила склянку на стол и не стала травить ребёнка. Иначе как яд зелье из фашистских рук не воспринималось. Вечером немец вернулся проверить указание, а флакон – полный. Дуло автомата упёрлось в бабушкину грудь: «Давай, старая, а то капут!».
От безысходности она протянула лекарство внучке. К утру температура спала и краснота прошла. Может, у него была своя маленькая дочь?
Но помнится и другой случай – с жестоким концом.
«В 1944-м в концлагере родилась ещё одна сестра. Однажды охранники с собаками осматривали барак, а она только начала стоять и как-то неловко шевельнулась. Овчарка среагировала на движение и набросилась на младенца. Еле успели убрать ребёнка. Девчурка сильно испугалась, а когда заговорила, стала заикаться. Позже, уже в деревне, её долго трепали нервные припадки. Обращались к врачам, но вылечила бабушка своими заговорами», – вспоминала Валентина Ивановна.
Когда в мае 1945-го лагерь освободили американские войска, отцу предлагали переехать в Штаты. Запугивали, что на родине семью расстреляют, как пособников фашистам. Но он твёрдо стоял на своём: «Пусть расстреляют, я – только домой. Я Родину не продавал».
В деревню семья вернулась в сентябре.
«Дом разбомблён, ничего нет. Поставили четыре столба, оплели пространство вокруг них. Получились как заборы, обмазали глиной, поставили печку и стали жить, – рассказывает Валентина Ивановна. – Односельчане приняли нас хорошо. Помогали – кто чем мог. Только самый старший брат отца, дядя Герасим, который прошёл всю войну и даже был комендантом в каком-то немецком городе, считал нас врагами народа. Я с его сыном после войны училась в одном классе. Придёшь, бывало, в школу с кавардашками (это лепёшки из мороженой картошки), а он – с белой пышкой. Ему интересно, что это за диковина, просил меняться. Но в гости никогда не ходил».
Аду вопреки
После войны отец Вали устроился трактористом, но проработать смог только год. Сказалось надорванное здоровье. Начала отказывать спина. Он терял сознание и падал в обмороки. По справке от врача перевели в учётчики тракторной бригады.
Валентину Ивановну с детских лагерных лет тоже мучило малокровие, но семья была большая, после войны родились ещё три сестры. Поэтому с 10 лет девочка начала работать: косила сено, собирала в стога. Как могла помогала родителям.
Позже волею судеб она оказалась в Туле. И опять не искала лёгких дорог. 46 лет Валентина Ивановна проработала сварщицей точечной сварки на заводе крупных деталей, где одними из первых в стране стали изготавливать железобетонные плиты для строительства домов. Ей присуждено звание «Ветеран труда» с награждением медалью «За доблестный труд».
Вопреки воистину адскому детству Валентина Ивановна состоялась не только как профессионал, но и как женщина, мать. Она вырастила двух дочерей, троих внуков. А сейчас помогает поднимать ещё и троих правнуков.