Опера мужская и женская
О предстоящей двойной премьере в Театре Станиславского и Немировича-Данченко
18 марта в Музыкальном театре им. К.С. Станиславского и Вл.И. Немировича-Данченко состоится премьера двух одноактных опер XX века. Обе они – и «Сказание об Орфее» Альфредо Казеллы, и «Ариадна» Богуслава Мартину – прозвучат впервые в России. В эти дни на Малой сцене театра идут последние репетиции. В перерыве одной из них о будущей постановке рассказали дирижер Мария Максимчук и режиссер Екатерина Василёва. С ними беседовал Александр Дмитриев.
– Расскажите, как в репертуаре театра появились эти два редких названия?
Мария Максимчук:
– Несколько лет назад в мои руки попал клавир «Ариадны». Заинтересовавшись этой оперой, я нашла запись, убедилась в том, что это опера уникальная: удивительно красивая, свежая, оригинальная. Поскольку помимо работы в театре я сотрудник Московской консерватории, я подключила к поискам коллег. Мне очень помог заведующий кафедрой зарубежной музыки профессор Сапонов. Мы связались с Институтом Богуслава Мартину в Праге, получили подробные сведения об этом произведении, нашли партитуру.
Творчество Мартину в нашей стране известно недостаточно, его не проходят подробно в консерваторском курсе музыкальной литературы, сочинения крайне редко звучат на концертной сцене, не говоря уже о театральной. А ведь это композитор, чьи произведения занимают на европейских афишах место, равноценное не только с другими крупнейшими авторами XX века, но даже романтиками и классиками. И я знаю, что профессиональная аудитория в нашей стране с нетерпением ждет этой премьеры.
Получив подробное представление об «Ариадне», я познакомила с оперой Александра Борисовича Тителя, и он дал мне задание найти к ней пару. Понемногу круг поисков сужался. Стало понятно, что это должна быть одноактная опера, написанная в XX веке на древнегреческий сюжет. Одно произведение оказывалось слишком длинным, другое не подходило по времени написания, третье не вызывало особых эмоций. И вдруг я услышала запись «Сказания об Орфее» Альфредо Казеллы. И тут мне помогли уже специалисты из нашего театра. Искать ноты Мартину было непросто, тут все оказалось сложным вдвойне. После премьеры и записи, осуществленной в 1960-е годы, к этому сочинению обращались редко. Достаточно сказать, что мы играем по рукописным нотам: ни партитура, ни голоса оперы не были напечатаны. И сейчас, погрузившись в материал, я уверена, что «Сказание об Орфее» было забыто незаслуженно: это очень интересная музыка, заслуживающая того, чтобы исполняться и входить в театральный репертуар.
Екатерина Василёва:
– Мои отношения с этими операми развивались в том же порядке. Сначала возникла стопроцентная, безоговорочная любовь к «Ариадне». Это потрясающий материал для режиссера – и по своей музыкальной драматургии, и по внутреннему содержанию. Потом я прониклась любовью к «Орфею», но уже пройдя некий путь. Это не моноопера, но все равно очень сложное для исполнителя главной партии произведение: именно он держит все напряжение спектакля от начала до конца.
– Вокальные партии в обеих операх трудны для исполнителей, но в то же время в них нет ничего вычурного, надуманного. Ни Казелла, ни Мартину не увлекаются сложностями ради сложностей.
М.М. – Казелла – настоящий представитель итальянской школы, он мастерки пишет для голоса. Что касается Мартину, то «Ариадна» – его последняя опера, итог творческого пути. К моменту ее создания композитор накопил огромный опыт. К тому же исполнительницей главной партии он с самого начала мечтал увидеть Марию Каллас. Попробуйте не думать о вокалисте, если пишешь для Каллас!
– Помимо вокальных задач артистам предложен достаточно сложный пластический рисунок. Насколько успешно они с ним справляются?
Е.В. – С самого начала все артисты откликнулись на мои предложения, с этим никаких проблем не возникли. Понятно, что все люди разные: по возрасту, по психосоматике, и я всегда индивидуально подхожу к артистам. Мне кажется, что у нас возник творческий диалог, что мы идем в одну сторону. Сейчас мы вышли на финишную прямую, и стараемся все, что было сделано, не просто собрать и сохранить, но дополнить коллективной энергией.
– Иногда спектакль ставится в расчете на один состав, другие исполнители повторяют уже заданный рисунок. Иногда готовятся два состава, каждый из которых ищет свои краски. Какой вариант вам больше по душе?
Е.В. – Второй. Ни в коем случае нельзя сказать, что у нас есть первый состав, а остальные на подхвате.
М.М. – Наоборот, сложность в том, чтобы решить, кто именно должен петь премьеру.
Е.В. – Да, возникла проблема выбора. Каждый хорош по своему, у каждого есть свои плюсы, и все решат последние репетиции.
– В «Легенде об Орфее» занят женский хор, в «Ариадне» - мужской. Это как-то обыгрывается в постановке?
М.М. – Это тем более доказывает, что пара опер возникла не случайно.
Е.В. – Для меня это еще интересно тем, что оперы вроде бы на похожую тему настолько разные. Возникает биполярность «женское-мужское», подчеркнутая тем, что в центре оперы с женскими голосами стоит мужчина, а в центре оперы с мужскими голосами – женщина. Это не случайно и очень верно по сути. И очень важно в общем контексте спектакля.
– Контрастна и музыка двух опер. Неоклассицизм «Орфея» окрашен эмоционально.
М.М. – В музыке Казеллы слышны отзвуки и романтизма и даже экспрессионизма, итальянские страсти, итальянская манера пения. И рядом совершенно другой – теплый, весенний, переживший и стряхнувший с себя ужас двух мировых войн стиль Мартину. Это воздух пражской весны, и независимо от финального расставания героев опера звучит светло и возвышенно.