Как в умирающей деревне живет и служит священник в инвалидном креслеДеревня Горка в Дятловском районе и правда будто расположена среди гор — вокруг холмистая местность. До недавнего времени в маленьком местечке были и школа, и клуб, и библиотека, а еще несколько магазинов и контора местного СПК. Даже хотели построить агрогородок из 35 новеньких домиков. Но возвести успели только три. А потом закрылись учебное заведение и клуб, библиотеку вывезли. Контора переехала за 16 километров отсюда. Остался один магазин да церковь на окраине деревни. Большая, каменная и красивая. В ней уже 16 лет служит Николай Уляхин. Несколько лет назад мужчина остался без ноги и с этого момента служит в храме в инвалидном кресле.
Сейчас стало немного полегче — благодаря неравнодушным людям у батюшки появился немецкий протез, который здорово облегчил жизнь священнику. Но начала подводить вторая нога — сахарный диабет, которым болеет уже много лет батюшка, дал осложнения. Чтобы вылечить ее, нужны большие деньги, которых нет.
Мы сидим в одной из комнат светлого, но холодного дома, согреваемся чаем с медом. За окном — первый снег, в ногах — большой и пушистый кот.
Дом батюшки кое-как переделан под его специфические потребности — расширены входные двери, убраны порожки и ковры, чтобы колеса ненароком не зацепились. Обстановка аскетичная, здесь же — рясы, многочисленные молитвенники и псалтыри, на стенах — фотографии родных и лики святых.
Батюшка сейчас живет один. Так получилось. Жена — в Барановичах, а в деревню приезжает только по субботам. Взрослые дети разъехались. И батюшка коротает время за чтением. Недавно освоил компьютер, чтобы общаться с коллегами и друзьями. В самой деревне приход совсем маленький — по праздникам и 20 человек не набирается, по воскресеньям — и того меньше.
— Если пять человек придет, то и хорошо. Бывает, и никого нет. Приковыляю к храму, а никто не пришел.
— Обидно?— Конечно, обидно. Сразу начинаешь думать, может, слово кому сказал плохое, может, кого ненароком обидел или вообще что-то не так сделал. Копаешься, копаешься в себе и ковыляешь обратно домой.
Дойти до церкви — то еще испытание. Батюшке помогли собрать деньги на немецкий протез. Ездил священник в Германию на реабилитацию — лечение, проживание и питание частично спонсировал местный православный приход и фонды. Правда, протез купили использованный, но и такому батюшка рад. Наловчился ходить — ковылять. Сейчас на улицу выйти боится — может поскользнуться.
— Уже 38 раз падал и здоровую ногу даже один раз сломал. Тяжелое это дело — ходить.
Батюшке, конечно, помогают соседи и прихожане.
— Родные зовут к себе, социальные службы даже приходили. Говорят: батюшка, ну как вы так живете — ни паласа на полу, дом холодный. Давайте мы вас в дом престарелых устроим, а на выходные будем отпускать. Я тогда сказал: нет! Как это вообще? Как я все это брошу. В деревне хоть приход и маленький, все знают, что я здесь, на месте, ко мне можно прийти поговорить, я выслушаю. Уйду я, так в деревне вообще ничего не останется.
Бросать службу в своей церкви батюшка не может и категорически не хочет. Резонно замечает:
— Что же я делать буду тогда? Да и планов много — только бы ногу вылечить, — и показывает черно-белою копию фотографии домика в соседней деревне, где хочет сделать небольшую церквушку, но пока нет ни денег, ни сил. Себя бы поднять, но и здесь сил не хватает.
— Тяжело, — вздыхает батюшка. Но уже через секунду улыбается и говорит, что испытания посылаются не просто так, а свет не без добрых людей.
— Знаете, поможет быстрее бедный. Да и чудеса случаются, чего уж там: вот и церковь подновили, окна вставили, чтобы не было так холодно.
Большая церковь в Горке была построена в 1900 году. Батюшка говорит, что тогда приход был богатый, а из бюджета Российской империи выделили на ее возведение 17 тысяч рублей золотом. В советское время здесь устроили зернохранилище, храм отдали верующим только в начале 1990-х годов. Батюшка Николай служит здесь с 2000 года. За это время территорию вокруг храма расчистили, посадили новые деревья, отремонтировали само строение и вставили новые окна: минская фирма сделала хорошую скидку, а деньги пожертвовали минчане.
В церкви холодно, на полу — ковры, на стенах — иконы с рушниками.
— Раньше здесь было много старинных образов, а сейчас осталось совсем немного — растащили во время Советского Союза. Но потихоньку иконы возвращаются к нам. Несколько мы отреставрировали, но на все нужны деньги. Приход же совсем маленький.
Здесь все как-то очень просто. Никаких цен на свечки или маленькие иконки, лежащие на столе. Батюшка протягивает несколько изображений святых — «вот возьмите ангела-хранителя в дорогу» и свечку, вкусно пахнущую какими-то маслами или благовониями, что ему привезли из Иерусалима.
В церкви батюшка управляется на электрической коляске, которую ему подарили неравнодушные люди. Транспорт все время норовит зацепиться за палас.
— Священником я стал в 35 лет, когда у нас с женой уже было двое детей. Сам я из Псковской области, отец мой тоже был священником, а я ему с детства помогал. Помню, и камнями нас закидывали, и венчания тайные ночные, и крещения подпольные — все было при советской власти. Сам священнослужителем быть не хотел. Стал строителем. Мотался по Союзу, был хорошим специалистом, однако поступить в профильный вуз так и не смог — не брали сына священника никуда. А потом пришел к вере. И вот оказался здесь, — кратко рассказывает о своей жизни.
— Не хочу отсюда никуда уезжать, хочу здесь что-то сделать хорошее и правильное.
Местечко, увы, не приспособлено для передвижения на коляске, на протезе далеко не уйдешь, в автобус инвалидное кресло не загрузишь.
— Была бы машина — было бы легче, но попал в аварию — с трактором столкнулся. Сделали меня виноватым, на три года лишили прав — вот и кукую тут. Хотя просил, говорил, что машина нужна мне: в моем приходе — еще 10 деревень, бабушки там не всегда могут в церковь приехать. Но, увы, сразу не опротестовал: думал - разберутся. В мою легковушку трактор врезался, но вдруг все оказалось не так. А раньше, когда было две ноги, то на скутере ездил.
Пенсия священника — 200 рублей.
— 53 года стажа. Я писал-писал письма, а мне везде ответы — вам насчитали правильно. Ну что ж сделать — значит, правильно.
С этих денег батюшка умудряется еще и обездоленным помогать — отсылает на различные благотворительные счета для больных деток.
— Я ж вот такой. За других могу и попросить, и устроить. Приходят прихожанки за помощью — иду к сельскому руководству, говорю «помоги», а для себя не могу.
О своих проблемах батюшка говорит, стесняясь, и как-то вскользь, неохотно. Хотя невооруженным глазом видно, что помощь ему нужна: привести дом в порядок, помочь в храме, да просто поговорить. Гости у него появляются нечасто, хотя, признается, иногда бывают туристы-паломники из разных городов Беларуси, России, Польши, Германии. С некоторыми батюшка подружился и сейчас активно переписывается в социальных сетях. Говорит, что отсутствие общения в реальной жизни — бич вот таких деревенек, как эта.
— Деревня потихоньку умирает. Раньше здесь был и клуб, и школа, и контора СПК, и библиотека. Все закрыли. До цивилизации — 16 километров, а автобус ходит раз в неделю. Остался только магазин в центре деревни да церковь на окраине. Жило почти 500 человек, сейчас осталось 99.
Тем не менее у Горки есть все шансы стать популярным туристическим местом. Именно здесь находятся так называемые поклонные камни, а еще источник со святой водой. Правда, он сейчас пересох.
— Ушла вода. Раньше здесь все было просто. А потом местные власти решили облагородить — залили все бетоном. Сделали, конечно, красиво, но вода ушла, — рассказывает батюшка, пока мы медленно идем по лесу. — Я же здесь купель хотел построить. Чтобы паломники могли искупаться, а сейчас и купели не надо.
Немного помолчав, добавляет:
— Я знаю, почему нет воды. Потому что мы все стали ссориться, не разговаривать друг с другом, не слышать один одного, не выходить на улицу и не видеть вокруг всю эту красоту. Мы стали все какие-то одинокие. Не нужен просто никому стал источник. Вот она и ушла.
Много есть легенд, связанных именно с этим источником. Говорят, что вода здесь целебная и избавляет от разных недугов. Еще в 60-е годы вокруг родника местные жители соорудили беседку. Батюшка рассказывает, что когда-то к нему приезжал родственник из Полоцка. У мужчины очень сильно болела спина. Облился водой несколько раз, выпил воды и боли в спине стали намного меньше. И таких историй, утверждает священник, очень много.
— Надо верить.
К сожалению, сейчас, когда воды здесь нет, поток паломников, как и ручеек, иссяк. Местные жители надеются, что целебная водичка все-таки появится, и верят в чудо. Батюшка Николай, конечно, тоже верит, но как строитель говорит, что надо убирать бетон и снова бурить отверстие в земле.
Немного постояв в беседке около пересохшего родника, направляемся к тем самым поклонным камням. Они лежат на высоком холме за местным кладбищем. Под наваленными друг на друга камнями — узкий лаз. Говорят, что надо на коленях пролезть через него три раза — помогает от радикулита. Желания загадывать тоже можно. Местные сюда приходили молиться, когда церковь закрыли. Есть и другие легенды — камни упадут, если под ними пролезет грешник, но пока стоят: значит не все так плохо.
Валуны украшены ленточками и цветами, а к ним ведет утоптанная тропинка. Рядом — капличка, где можно помолиться.
Батюшка терпеливо ждет нас внизу — на горку ему не подняться. Рассказывает, что люди приезжают сюда со всего света.
— Вот бы здесь сделать популярное туристическое место — пустых домов здесь много. Дятлово недалеко. А я все хочу со знакомым из Ганновера выкупить здание старой школы и сделать там что-то типа центра, где можно останавливаться, и воскресную школу, — мечтает батюшка, — но это все планы, и пока ничего не получается.
…Батюшка не хочет нас отпускать, поит чаем и рассказывает о том, как служил в 80-х годах, как восстанавливали храмы и монастыри, как его свозили в Иерусалим на Пасху, как 14 лет молился с женой о третьем ребенке - и наконец родился мальчик. И о том, что жалко деревню, а в приходе остался лишь один пенсионер — все остальные умерли. Что хотелось бы сил побольше и здоровья, и ногу вылечить, и открыть наконец этот центр, и чтобы родник снова забил.
И на прощание по-отечески крепко обнимает.
