Музыка лечит людей до сегодняшнего дня. Об этом знал Авиценна. У него в трактате о медицине есть отдельная глава: «О лечебных свойствах музыки».
Сегодня ни в одной медицинской академии этому не учат. А музыка и лечит, и калечит. От одной музыки можно заболеть. Другой музыкой можно излечиться.
Творчество – это вообще величайшая вещь. У нас, когда большевики насильственной своей безбожной рукой половину храмов позакрывали, половину разрушили, то проповедь Евангелие продолжалась в Третьяковской галерее. Там висела Богоматерь Владимирская.
Она «просто» висела. А возле нее «просто» ходили. И некоторые ходили, замирали и останавливались. Смотрели на Нее. Она – на них.
Помните, как на «Владимирской» грустно смотрит Богородица ...
Люди ездили, например, к храму Покрова на Нерли.
Чего там смотреть, вроде бы? А храм там стоит со времен Андрея Боголюбского.
И люди туда едут и едут. И смотрят на него и смотрят.
Проповедь Евангелие сохранилась благодаря церковному искусству.
Вот и вопрос – надо это или не надо?
А один священник дореволюционный однажды вышел на проповедь и хотел людям сказать слово о молитве. Но сказал им другое: «В минуту жизни трудную теснится в сердце грусть. Одну молитву чудную твержу я наизусть. Есть сила благодатная в созвучье слов простых. И дышит непонятная святая сила в них. С души как бремя скатится сомненья далеко, и дышится, и плачется, и так легко-легко. Аминь.»
И – ушел. Это был Лермонтов.
Прочел стих. Вот тебе и проповедь. Хотя Лермонтов – не самый церковный поэт. Но, тем не менее, у него есть очень много нежных проникновенный христианских мотивов в поэзии.
Так что – как? Что скажете? Нужно нам искусство или не нужно?
