3,3K прочтений 29 августа
Утро
Сегодня мы вышли из нашего лагеря на краю шельфового ледника Росса. Холод был острее, чем обычно, и резал нашу одежду, как ледяной нож. Алексей шел впереди, его дыхание вырывалось густыми белыми струйками, когда он бормотал про себя, как он часто делал. Остальные - Николай, Григорий и я - шли молча, и только хруст снега под нашими сапогами был единственным звуком.
«Ты это чувствуешь?» спросил Алексей, внезапно остановившись на месте. Его голос был низким, почти рычащим, и от него у меня на затылке зашевелились волоски.
«Что ты почувствовал?» ответил Николай, в его голосе слышалось раздражение. «Все, что я чувствую, - это этот чертов холод».
«Нет, не это», - настаивал Алексей, поворачиваясь к нам лицом. Его глаза были широкими, почти безумными. «Что-то еще. Как... присутствие».
«Присутствие?» Григорий фыркнул, поправляя шапку. «Ты слишком долго здесь пробыл, Алексей. Лед тебя сводит с ума».
Но я знал, что Алексей имел в виду. Что-то было в воздухе, что-то, что делало тишину более гнетущей, более... осознанной. Я тоже это чувствовала, хотя и не решалась произнести вслух.
Мы шли дальше, но тревога росла с каждым шагом. Вскоре мы увидели зеленое свечение, сначала слабое, лишь мерцающее на горизонте. Мне показалось, что мои глаза обманывают меня.
«Вы видите это?» спросила я, нарушив молчание.
«Вижу», - пробормотал Алексей. «Ей-богу, вижу».
«Это может быть метеорит», - предположил Григорий, стараясь казаться бесстрастным, но его голос дрожал.
«Или что-то другое», - прошептал Алексей. Его тон был наполнен чем-то, что я не мог определить - удивлением, возможно, или страхом.
Мы пошли быстрее, подгоняемые любопытством и страхом. По мере того как мы приближались, свечение становилось все более отчетливым, более живым. Оно пульсировало, как сердце, бьющееся подо льдом.
«Это исходит от айсберга», - сказал Николай, его дыхание участилось. «Как это возможно?»
«Сейчас узнаем», - ответил Алексей, не сводя глаз со свечения.
К тому времени как мы добрались до источника, солнце опустилось за горизонт, и единственным источником света был этот неестественный зеленый цвет. Айсберг возвышался над нами, полупрозрачный и гладкий, сияние исходило из глубины.
«Это... неестественно», - прошептала я, скорее для себя, чем для кого-то еще.
«Нет», - согласился Алексей. «Нет».
Мы разбили лагерь неподалеку, хотя о сне никто из нас не думал. Пока мы сидели у костра, сияние, казалось, подкрадывалось все ближе, вторгаясь в наши мысли, притягивая наши чувства.
«Как ты думаешь, что там?» спросил Григорий, вглядываясь в пламя, словно там были ответы.
«То, чего не должно быть», - ответил Алексей. «Но мы скоро узнаем».
Я задрожал, но не от холода. Я не мог избавиться от ощущения, что, что бы ни было внутри айсберга, оно наблюдает за нами.
Полдень
Мы начали копать с первыми лучами солнца. Лед оказался тверже, чем ожидалось, он как будто сопротивлялся нашим усилиям. От каждого удара ледоруба по рукам пробегали мурашки, вибрация была неестественной, почти болезненной.
«Этот лед... он другой», - ворчал Николай, отламывая кусочки. «Слишком плотный».
«Тогда нам просто нужно работать усерднее», - ответил Алексей, его голос был мрачен. Он не собирался позволить чему-либо остановить его - не сейчас.
Прошло несколько часов, и объект подо льдом начал приобретать очертания. Он был массивным, не менее 30 метров, и круглым, луковицеобразным.
«Это похоже на... медузу», - сказал я в недоумении.
«Медузу?» Григорий рассмеялся, хотя это был нервный звук. «Посреди Антарктиды?»
«Именно так она и выглядит», - настаивал я, хотя слова казались мне абсурдными даже в тот момент, когда я их произносил.
«Космический корабль», - внезапно сказал Алексей, его голос был низким. «Инопланетный корабль».
«Ты серьезно?» спросил Николай, поворачиваясь лицом к Алексею. «Инопланетный корабль?»
«Посмотри на него», - ответил Алексей, жестом указывая на лед. «Что еще это может быть? Это не естественное образование».
Мы все замолчали, осознавая реальность того, что мы обнаружили. Свечение стало сильнее, оно пульсировало в ритме, который казался почти... Разумным.
«Оно живое», - прошептала я.
«Или что-то внутри него», - сказал Алексей. «Продолжайте копать».
Вечер
Чем больше мы открывали, тем более сюрреалистичным становилось происходящее. Корабль - или что бы это ни было - не был похож ни на что, что мы когда-либо видели. Гладкий, почти студенистый, с вмерзшими в лед усиками, тянущимися во все стороны.
«Боже мой, - пробормотал Григорий, вытирая пот со лба, несмотря на мороз. «С чем мы имеем дело?»
«Не знаю, - ответил Алексей, - но мы собираемся это выяснить».
Когда последний слой льда был отколот, корабль внезапно запульсировал ярче, почти ослепив нас. Мы отпрянули назад, прикрывая глаза.
«Он просыпается!» крикнул Николай, в его голосе слышалась паника.
«Спокойно!» рявкнул Алексей, хотя я видел страх и в его глазах.
Корабль гудел - низкий, гулкий звук, который отдавался в наших костях. Я чувствовал его на зубах, в черепе, вибрация заставляла мое зрение расплываться.
А затем, без предупреждения, лед вокруг корабля в одно мгновение растаял, превратившись в пар, который с шипением распространялся вокруг нас. Корабль завис, освободившись от своей ледяной тюрьмы, светясь в темноте, как маяк.
«Какого черта...?» вздохнул Григорий.
«Это... красиво», - прошептал Николай, завороженный.
Корабль, казалось, пульсировал в ответ, свет усиливался. И тут мы услышали его - не ушами, а разумом. Голос, глубокий и древний, говоривший на языке, которого мы не понимали, но каким-то образом... мы знали, что он говорит.
«Оно говорит с нами», - сказала я, и мой голос дрогнул.
«Слушай», - приказал Алексей, его глаза расширились и устремились на корабль.
Голос заполнил наш разум, ошеломляя, показывая нам видения звезд, галактик, далеко выходящих за пределы нашей собственной. Я видел миры, покрытые океанами жидкого кристалла, небо, заполненное существами, парящими на крыльях света. Я видел цивилизации, которые охватывали весь космос, поднимаясь и падая в цикле, который старше самого времени».
«Это невозможно, - прошептал Николай, сжимая голову, словно пытаясь отгородиться от образов.
«Оно не просто показывает нам, - сказал Алексей, его голос звучал отстраненно, - оно учит нас».
«Учит чему?» спросил я, но ответа ни у кого не было. Мы все были слишком потеряны в видениях, слишком потеряны в необъятности того, что мы видели.
А потом, так же внезапно, как и началось, голос прекратился. Корабль потускнел, сияние ослабло до мягкого, почти нежного пульса.
«Что... что это было?» спросил Григорий, его голос охрип.
«Знание», - ответил Алексей, хотя голос его звучал неуверенно. «Знание, превосходящее все, что мы могли себе представить».
«Но почему?» спросил я, глядя на остальных. «Зачем показывать нам это?»
«Может быть... может быть, оно испытывает нас», - предположил Николай. «Проверяет, достойны ли мы».
«Чего достойны?» Григорий насмешливо хмыкнул.
«Кто знает?» сказал Алексей, глядя на корабль. «Но я думаю, мы это узнаем».
Раннее утро
Корабль не переставал общаться с нами. Голос - нет, голоса, множество голосов, хор мыслей - продолжают заполнять наши умы, переполнять наши чувства. Словно открылись шлюзы, и мы тонем в знаниях Вселенной.
«Я не могу этого вынести, - пробормотал Григорий, его руки дрожали, когда он схватился за голову. «Это слишком много. Слишком много!»
«Возьми себя в руки!» огрызнулся Алексей, хотя его собственный голос дрожал. «Мы должны это пережить. Мы должны понять».
«Понять что?» спросила я, изо всех сил пытаясь сохранить рассудок, пока перед глазами мелькали картинки. «Это... это безумие!»
«Это не безумие», - настаивал Алексей, хотя в его голосе не было убежденности. «Это... просветление».
Корабль показал нам другие планеты, сделанные из стекла, где песчаные бури счищали поверхность каждые тысячи лет. Солнца, которые горели синим, холодным и неумолимым светом. Существа, не поддающиеся никакой логике и пониманию, существа, созданные из света, звука, чистой мысли.
«Я теряю себя, - прошептал Николай, по его лицу текли слезы. «Я больше не знаю, кто я».
«Мы должны держаться», - сказал Алексей, хотя его голос был едва ли больше, чем шепот. «Мы должны...»
Но я видела это по его глазам - он тоже сдавался. Мы все были. Знания корабля были слишком обширны, слишком чужды. Он переписывал нас, превращая в нечто... иное.
«Я не могу... Я не могу», - стонал Григорий, падая на колени. «Остановись. Пожалуйста, остановитесь!»
Но корабль не останавливался. Он продолжал давить, заполняя наш разум все больше и больше, пока в нем не осталось места ни для чего другого.
Время неизвестно
Я не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как корабль стартовал. Время потеряло всякий смысл. Мы находимся в этой палатке уже целую вечность, а кажется, что прошли считанные мгновения. Голоса все еще здесь, все еще вливаются в мой разум, переделывая все, что, как мне казалось, я знал.
«Мы должны уйти», - сказал Николай, его голос дрожал. «Мы должны покинуть это место. Оно... оно убивает нас».
«Куда мы пойдем?» спросил Алексей, не глядя на Николая. Его глаза были остекленевшими и смотрели в пустоту. «От этого никуда не деться».
«Должен быть!» крикнул Григорий, схватив Алексея за плечи и тряся его. «Мы должны попытаться! Мы не можем оставаться здесь, не можем!»
Но Алексей просто смотрел на него, не отрывая глаз. «Слишком поздно», - пробормотал он. «Мы уже часть этого».
«Частью чего?» спросила я, хотя уже знал ответ.
«Часть корабля», - сказал Алексей, его голос был пустым. «Часть космоса. Мы... сливаемся».
«Нет!» крикнул Николай, отступая назад. «Нет, я не позволю этому случиться!»
Но что мы могли сделать? Корабль завладел нами, телом и душой. Нас поглощали, наш разум пожирали знания, которыми он нас кормил. И что самое ужасное? Какая-то часть меня не хотела с этим бороться. Какая-то часть меня хотела сдаться, отпустить, стать единым целым с бесконечностью.
Или уже 19-е?
Границы между нами и кораблем размылись до невозможности. Я не могу определить, где кончаются мои мысли и начинаются мысли корабля. Мы теперь одно целое, мы связаны с чем-то настолько огромным, настолько непостижимым, что я даже не могу это описать.
«Я... больше не я», - прошептал Николай, хотя его голос был далеким, словно доносился издалека. «Я... все».
«Мы», - согласился Алексей. Он уже не смотрел на нас, а просто смотрел вдаль с безмятежным выражением лица. «Мы - все».
«Это то, чего он хотел?» спросила я, хотя не была уверена, говорю ли я вслух или мысленно. «Это то, чего хотел корабль?»
«Это не имеет значения», - сказал Григорий, его голос был всего лишь эхом. «Мы уже прошли через это».
Корабль... он живой, но не в том смысле, который мы понимаем. Это не существо, это... процесс, сознание, охватывающее галактики, воспринимающее время как игрушку, подчиняющее пространство своей воле. И теперь мы - его часть, как и все остальное, чего он когда-либо касался.
День? Ночь?
Я ускользаю. Мы все ускользаем. Голод корабля неутолим, и нас почти не осталось. Мои мысли разбросаны, обрывочны. Я даже не знаю, пишу я это или просто думаю. Остальные... их больше нет, они потеряны для корабля, для знаний, которые он навязал нам.
Но есть что-то... что-то, чего он не хочет, чтобы мы знали, что-то темное, скрытое в свете. Я чувствую это, просто недосягаемое, что-то ужасное.
«Оно использует нас», - сказал Алексей, хотя его голос был отстраненным, отрешенным. «Оно... питается нами».
«Но почему?» спросила я, хотя вопрос казался мне бессмысленным.
«Чтобы выжить», - ответил Алексей, хотя было похоже, что корабль говорит через него. «Чтобы продолжить свое путешествие».
«А когда оно закончится?» спросил я, хотя и не был уверен, зачем.
«Тогда нас больше не будет», - сказал Алексей, его глаза были пусты, как будто он уже смирился с этим. «Мы будем... забыты».
Последняя запись
Это конец. Я чувствую это. Корабль почти покончил с нами. От остальных ничего не осталось - ни мыслей, ни личностей, просто... пустые сосуды. Я последний, кто держится.
«Оно забирает все», - прошептала я, хотя никто не мог меня услышать. «Оно... стирает нас».
Корабль исчезнет, забрав с собой все воспоминания о том, что здесь произошло. Мир никогда не узнает, что мы нашли, кем мы стали.
Но я оставляю этот дневник, спрятанный в надежде, что однажды кто-то найдет его. Кто-то вспомнит.
И, возможно, сможет остановить это.
Свет меркнет, корабль уходит, и меня больше нет.
Нас нашли несколько недель спустя, сгрудившихся в остатках нашего лагеря, обмороженных и полубезумных. Никто из нас не мог вспомнить, что произошло, как мы туда попали и почему вообще оказались в Антарктиде. Врачи говорили, что это травма, что наш разум заблокировал воспоминания, чтобы защитить нас.
Но я нашел этот дневник среди своих вещей, спрятанный, как будто кто-то другой положил его туда. Слова... они не имеют смысла. Когда я читаю их, то испытываю странное притяжение, чувство знакомости и ужаса.
Я не знаю, реально ли все это. Я не хочу в это верить. Но в ночной темноте, когда мир затихает, я все равно чувствую это - слабый шепот в глубине моего сознания, похожий на далекий гул.
Корабль... он все еще там.
И он ждет.
Напишите, что вы думаете об этой истории! Мне будет приятно!
Если вам понравилось, поставьте лайк и подпишитесь на канал. С вами был Джесси Джеймс.
