9 августа исполняется четыре года с начала, пожалуй, самого масштабного политического кризиса в истории современной Беларуси. После оглашения результатов президентских выборов на улицах белорусских городов (прежде всего Минска) начались волнения и беспорядки, подогреваемые «оппозицией» и сетью «независимых» СМИ и ресурсов.
Технология применялась проверенная временем и неоднократно обкатанная. Протестующие не признавали официальные итоги выборов и заявляли о победе оппозиционного кандидата (в данном случае Светланы Тихановской, имя которой в Беларуси не знал никто еще за несколько месяцев до выборов). Расчет делался на то, что начнутся массовые переходы чиновников и силовиков на сторону «восставшего народа», система зашатается, и власть сама упадет в руки «революционеров», за которыми стояла поддержка коллективного Запада.
План, однако, провалился. За исключением отдельных случаев, никаких массовых переходов чиновников и силовиков на сторону «народа» не произошло. Волнения продержались несколько месяцев, постепенно затухая, и к зиме окончательно сошли на нет.
В результате кризиса 2020 года в Беларуси была массово зачищена западная сеть влияния, которая активно разрасталась в период 2014–2020 годов, когда Минск пытался сблизиться с Западом. Были закрыты и признаны экстремистскими многие популярные информационные ресурсы, годами воздействовавшие на сознание белорусского общества, ликвидировались политические партии и общественные организации, деятельность которых тоже была признана вредной и подрывающей основы государственной безопасности.
События 2020 года также спровоцировали достаточно заметную волну политической эмиграции. Уезжали те, кто принимал участие в беспорядках и теперь опасался последствий. Удивительно, но это были в основном представители столичного среднего класса, то есть вполне зажиточной прослойки, которая, однако, стала основной социальной базой протеста, считая, что она заслуживает чего-то большего, чем ей могла дать система, выстроенная Александром Лукашенко.
С политической слилась и во многом искусственно спровоцированная экономическая эмиграция, так как из Беларуси начали уходить работавшие в стране западные компании, в основном из IT-сектора. Вторая волна исхода случилась после начала СВО, когда многие фирмы либо полностью ушли из Беларуси, либо существенно сократили свое присутствие там. Работники разросшегося IT-сектора стали массово перебазироваться в другие страны, прежде всего Польшу и Литву. На сегодняшний день в Польше постоянно находится порядка 200 тысяч белорусских граждан, в Литве — около 60 тысяч. Более мелкие диаспоры сложились в Грузии, Узбекистане и других странах.
В 2025 году в Беларуси предстоят очередные президентские выборы. Следует ли в этой связи ожидать рецидива 2020 года или, по крайней мере, попыток дестабилизировать обстановку?
Очевидно, ожидать повторения событий 2020 года в следующем году не стоит. Ситуация в Беларуси изменилась кардинально.
Больше нет той свободно действующей сети из «независимых СМИ» и «общественных организаций», которые организовывали и направляли протесты, активно работая с массовым сознанием и общественными настроениями. Вся эта инфраструктура сегодня либо разгромлена, либо вещает из-за границы.
Белорусская власть, напротив, выглядит монолитной как никогда.
С другой стороны, события 2020 года породили достаточно обширную прослойку жаждущих реванша. Часть этих людей до сих пор находится внутри Беларуси в качестве своего рода «спящих». Кроме того, у эмигрантской диаспоры также сохраняются родственные, деловые и иные связи в Беларуси.
РБ находится на переднем крае геополитического противостояния России и Запада, а ее союзнические отношения с РФ оказывают существенное влияние на общий геополитический расклад. Окончательно оторвать Беларусь от России остается стратегической задачей США и ЕС, и для этого будут использоваться любые противоречия внутри белорусского общества.
Беглая «оппозиция», которая в 2020 году пыталась собрать широкий общественный фронт и поставить под свои знамена всех, кого можно, за прошедшие годы окончательно скатилась к политическому радикализму.
Впрочем, такая эволюция была вполне предсказуема, ведь с самого начала протестов 2020 года тон в них задавали радикальные националистические элементы, которые лишь до поры скрывались за более широкой гражданской риторикой.
Ситуация изгнанничества, в которой оказались беглые «оппозиционеры», вполне закономерно способствовала дальнейшей радикализации. Снести власть Лукашенко любой ценой — таков преобладающий настрой в кругах белорусской политэмиграции. Следует также помнить, что основной группой поддержки беглой «оппозиции» являются так называемые обиженные, что также способствует росту агрессивных реваншистских настроений.
С началом СВО радикалы получили новое поле для выплеска своей агрессивной энергии. Боевики, воюющие против России в рядах ВСУ, не скрывают, что получают боевой опыт для того, чтобы впоследствии применить его в Беларуси.
Крупнейшим формированием, в котором воюют белорусские боевики, стал так называемый полк Кастуся Калиновского, носящий имя одного из вожаков польского восстания 1863 года в Литве.
Делать из Калиновского белорусского национального героя начали еще при СССР, пытаясь представить его вожаком крестьянского восстания, которое боролось за социальную справедливость. В постсоветский период имя Калиновского подняли на свои знамена белорусские националисты, для которых польский террорист был ценен разжиганием ненависти к России и русским.
Образ Калиновского как «борца за свободу Беларуси» активно использовался во время беспорядков 2020 года. Сугубо политтехнологический искусственный образ, имеющий с реальным Калиновским мало общего, превратился в своего рода символ, под знаменами которого собираются радикалы и боевики.
2025 год в Беларуси вряд ли станет повторением 2020 года просто в силу отсутствия внутренних предпосылок для этого. Тем не менее можно не сомневаться, что рано или поздно Запад попытается открыть «белорусский фронт» при помощи подконтрольных националистов и радикалов.
