Стоит вспомнить, что одна из основных идей создания БРИКС — объединение крупнейших стран каждого континента.
Именно таким образом в качестве экономических лидеров Латинской Америки и Африки к существовавшей группе РИК (Россия-Индия-Китай) присоединились Бразилия и ЮАР.
Продолжая разговор о реальных лидерах Ближнего Востока, для полного букета в организации не хватает Израиля и Турции. Учитывая прозападную ориентацию и международную изоляцию из-за массовых убийств в Газе, перспективы еврейского государства туманны. А вот Турция вполне может претендовать на членство, даже несмотря на определенные сложности.
Главное препятствие для Турции при подключении к БРИКС — сильная интеграция в западные структуры. У Анкары с Европейским союзом есть таможенный союз: Турция всё еще не отказалась от вступления в ЕС, с 1999 года являясь кандидатом в члены этого объединения.
В Североатлантическом же альянсе турки и вовсе являются «дедами», войдя в него еще при первом расширении в 1952 году вместе со своими «заклятыми друзьями» греками.
В экономическом смысле Турция также сильно ориентирована на Европу: 41% ее экспорта и 29% импорта приходится на страны Евросоюза. Голландцы, французы и немцы — крупнейшие инвесторы в турецкую экономику.
Ну и политический строй в Турции всё еще полагается на западные принципы, заложенные основателем республики Мустафой Кемалем Ататюрком . Половина населения Турции всё еще ориентируется на Запад, даже если большинство и разочаровано из-за фактического отказа принять страну в европейскую семью. Европа продолжает играть ключевую роль в науке, культуре и спорте. Достаточно сказать, что участие в Евровидении и Лиге чемпионов УЕФА — приоритет для турецких певцов и спортсменов.
Но несмотря на внушительные стартовые позиции, за последние двадцать лет Запад сделал всё для того, чтобы пошатнуть свое доминирование в Турции.
Вот лишь неполный список претензий: две попытки свержения премьера и президента Эрдогана; санкции из-за антитеррористических операций Турции на севере Сирии; попытки заблокировать торговое и военно-техническое партнерство с Россией (выключив страну из программы строительства истребителей F-35 из-за покупки комплексов С-400); создание Францией антитурецких коалиций в Средиземноморье; затягивание не только принятия в члены ЕС, но даже элементарно ввода безвизового режима.
Не говоря уже о почти каждодневной информационной кампании против Партии справедливости и развития, внутренней и внешней политики Эрдогана, а также лично президента республики.
В геополитическом смысле НАТО вместо гаранта безопасности стало фактором дестабилизации Турции, а ЕС превращается в ненадежного экономического партнера.
Эрдоган с самого прихода к власти, как, кстати, и его российский коллега Владимир Путин, вел многовекторную политику, дружил как с Западом, так и Россией, мусульманским миром и Китаем. Но когда он понял, что его европейских и американских коллег не устраивает самостоятельный лидер, Эрдоган взял крен на восток.
Причем этому стратегически важному выбору не помешал ни конфликт с Россией в Сирии (сбитый турецким истребителем российский Су-24), ни проблема уйгуров в Китае.
Турецкое руководство не ограничивается лишь двусторонними форматами, а вовлекается и в более масштабные проекты. В сентябре 2022 года Эрдоган отправился на саммит ШОС в расширенном масштабе в Самарканде, где заявил о желании вступить в эту организацию. Аналогичное заявление еще в 2018 году он сделал и в отношении БРИКС, предложив переименовать ее в БРИКСТ.
После начала СВО слухи о возможном членстве Турции в БРИКС начали циркулировать еще интенсивнее. Было даже ощущение, что при первом же расширении Анкара войдет в организацию вместе со странами Персидского залива. Но этого не произошло.
Стратегически этому отчасти мешает зависимость Турции от западных интеграционных моделей. Тактическую же проблему «здесь и сейчас» поначалу создавал курс на потепление с Западом, обозначенный Эрдоганом после победы на президентских выборах. Одобрение членства Швеции в НАТО, переговоры с европейскими лидерами и подвижки по вопросу передачи Турции F-16 эту тенденцию хорошо отражали.
Однако всё вновь встало на свои места.
Санкции против турецких фирм за сотрудничество с Россией и произраильская линия НАТО, на словах критикующего Биньямина Нетаньяху , но на деле поставляющего ему оружие, напомнили Анкаре о том, что нужно продолжать выстраивать многовекторную политику.
Чем, собственно, и занимался предыдущий глава МИД Мевлют Чавушоглу , сумевший нормализовать отношения с Египтом, ОАЭ, Саудовской Аравией, Грецией и даже Израилем. Примечательно, что о желании вступить в БРИКС заявляет новый глава МИД Хакан Фидан , на которого и была возложена миссия помириться с Западом.
5 июня, находясь с визитом в Китае, он заявил: «Конечно, мы хотели бы стать членом БРИКС. Посмотрим, как всё пойдет в этом году» . В том же выступлении он назвал БРИКС «хорошей альтернативой» Евросоюзу и сказал о том, что с нетерпением ждет скорой встречи организации на уровне шерп и глав МИД в Нижнем Новгороде.
В речах турецких политиков о БРИКС можно разглядеть желание польстить собеседнику, но только этим дело не ограничивается. Если в целом ухудшение отношений с Западом по мере укрепления власти Эрдогана выступает необходимым условием поиска альтернативных путей, то срыв последней попытки нормализации стал настоящим триггером.
Что же даст туркам вступление в БРИКС?
Политически это — демонстрация независимости от НАТО и месть Евросоюзу за отказ принять в свой состав. Партнерство с сильными странами Азии, а также монархиями Залива позволяет Эрдогану чувствовать себя более суверенным и равноправным в отношениях с Западом.
Юридически это — оформление многовекторной политики и многоголосного мироустройства, отраженного в эрдогановской формуле «мир больше пяти» (имеется в виду привилегированный статус пяти стран — постоянных членов Совета Безопасности ООН).
Турки не были бы турками, если бы не обращали внимания на материальную сторону.
И здесь их тоже не ждут разочарования. Новый банк развития БРИКС (альтернатива Всемирному банку) вполне может выделить деньги и на очередной мегапроект Эрдогана (будь то Стамбульский канал или туннель под Босфором), и даже на преодоление последствий землетрясения. А пул валютных резервов может прийти на помощь для латания дыр в бюджете и спасения лиры.
На банк развития и пул валютных резервов страны — члены БРИКС выделили по $100 млрд. В рамках этого объединения осуществляется переходят на торговлю в национальных валютах, что также важно Анкаре для снижения долларовой зависимости.
Конечно, в турецкой политике часто что-то меняется.
Эрдоган то зовет Владимира Путина в Стамбул, то сам отправляется в Вашингтон. А в итоге ни одна, ни другая встреча так и не состоялась. Он то договаривается о второй АЭС с «Росатомом», то принимает у себя Владимира Зеленского .
Но ничего странного в этом нет. Это — суть эрдогановской внешней политики. Если он полностью порвет с Западом, то не будет похож на себя. Но если не вступит в БРИКС, тоже изменит своим принципам.
Процесс интеграции с БРИКС может затянуться на несколько лет. И в этом тоже нет ничего удивительного. Например, Саудовская Аравия до сих пор не подтвердила свое членство в организации, так как обсуждает условия оборонной сделки с США. Турция во имя очередных выгодных сделок с США тоже может отложить процесс.
Но в целом, судя по заявлениям Фидана, процесс необратим.
Турция уже согласовывает свою экономическую политику со странами БРИКС, переходя на торговлю в национальных валютах. Дипломатически со всеми странами блока у Эрдогана никаких проблем нет. Участие страны во встрече министров в Нижнем Новгороде станет первым шагом на пути к интеграции.
К Эрдогану может быть много претензий, но для Кремля он остается «человеком слова». Президент Турции несмотря на угрозы США купил-таки системы ПВО С-400 (а саудиты, кстати, нет). Несмотря на разные позиции, он смог договориться с Россией по Сирии и Южному Кавказу. Газ по Чёрному морю по-прежнему идет, а Турция может стать хабом для реэкспорта российского топлива в Европу.
Скорее всего, с членством в БРИКС и ШОС не будет как-то по-другому.
