Святая РУСЬ
Россия, Русь моя Святая,
Един с тобой одной судьбой.
Россия, Русь – хранитель рая,
И нет прекраснее такой !
Лена
Романтическое эссе-зарисовка
Любимой Жене Елене Прекрасной!
ПОСВЯЩАЕТСЯ
И тихо так, над омутом и над обрывом, позвал он её нежно: Лена!
Эхо тихо разнесло его глас над прибрежным плесом, омутом и болотцем, встретилось с близлежащим лесом и волной вернулось к нему: Л-е-е-н-а!
Тихо и вкрадчиво так звучало эхо, привольно и широко, наполняя душу неведомой радостью.
И раскатистое эхо, многоголосием небесных колокольчиков повторяло вновь и вновь: Л-е-е-н-а!
Он замолчал и зачарованно посмотрел на прекрасные белоснежные кувшинки и желтые кубышки, обрамленные зарослями рдеста, словно захватившими в плен все побережье.
Внезапно он услышал, как в горней хрустальной тиши зазвучали ангельские голоса, рассыпаясь на множество невидимых радужных капель, и всё Небо жило и дышало этой прекрасной мелодией.
Он вдохнул, сладко так вдохнул пряный медовый запах родной природы, пахнущий полетом шмелей, пчёл, роз, нектарного разнотравья и вновь тихо так произнес, прошептал, как молитву:
– Л-Е-Е-Е-Н-А!
Чарующая тишина была ему в ответ и только лесное эхо перешептывалось в ответ переливами сладкоголосых небесных бубенцов:
– Л-Е-Е-Е-Н-А!
Гулким эхом разносился его голос, и юные березки слушали его и радостно подхватывали его своими нежными ветвями, словно подпевая ему и шелестя своими листками, называли имя его любимой:
– Л-Е-Е-Н-А!
Солнце уже светило в закате и над рекой белым облаком клубился легкий туман, полный грез и несбыточных мечтаний!
– Л-Е-Е-Н-А! – как пар, как свою душу выдохнул зовущий и радостно посмотрел на красоты мира.
– Лена! – тихо шепнул он, словно бы чувствуя сладость губ своей любимой на своих устах– Лена!!!
Утренний густой пар мыльным облаком вздымался над просыпающейся рекой и потревоженные его пенным дыханием, шумели и кружили над прихорашивавшейся рекой её всегдашние обитатели: бабочки и стрекозы.
– Л-Е-Е-Н-А! – очарованно выдохнул наш герой и увидев Ту, что ждал, мечтательно вздохнул: Лена!!!
В синеве неба отраженном зеркалом чистых вод, по песчаному мелководью, по брызгам солнечной росы, белой лебедушкой, шла, как плыла, его Любимая, Та, которую он звал единственно и правильно:
– ЛЕНА!!!
Солнце сверкнуло и нимбом отразилось в Лике Той, которую он звал: ЛЕНА !!!
Ангел
Рассказ-притча
И вновь Он пришёл к нему.
Его Маленький светоносный Ангел.
Крылья прекрасного небесного создания ласково струились под лучами трёх инопланетных звёзд, и Его голос звучал сладкой прохладой лесного родника, дарящего своё богатство жаждущему воды путнику.
– Проснись! – лучезарно улыбнулся ему Ангел и нежно дотронулся до него. Лейтенант милиции Орлов блаженно улыбнулся своему видению.
– Проснись! – вновь тихо попросил Ангел и нежно погладил его своей крохотной ручкой.
– Кто ты? – спросил маленького херувима Орлов, наверняка зная ответ. – И почему ты приходишь ко мне?
– Я твой Маленький Ангел, так ты меня звал всегда, – как-то печально ответил его Хранитель, – и я всегда буду с тобой…
Офицер недоверчиво покачал головой.
– Но я сплю, – недоверчиво посмотрел на маленького херувима лейтенант, – и ты снишься мне…
Ангел грустно посмотрел на него.
– Это не сон! – небесной музыкой прозвучал его голос, – Ты в коме, и твои врачи ничего не могут поделать с этим… Сегодня они отключат тебя от аппаратов жизнедеятельности и тогда я не смогу приходить к тебе…
– Какая ерунда, – запротестовал офицер милиции, – какая кома?! Я сплю…
– Нет, – грустно покачал головой его Ангел, – ты не спишь… Помнишь ли ты своё последнее задержание преступника?
– Помню… – отозвался Орлов, – брал я тогда бандита Ларкина…
– Ну и… – подторапливал его Ангел, – помнишь, что было дальше? Милиционер с недоумением глянул на небесного херувима.
– Помню, – коротко сказал Орлов и продолжил, – при задержании, когда выбили дверь в притоне, где укрывался бандит, ему каким-то чудом удалось отскочить, он схватил топор и …
– А дальше? – смотрел на него как-то печально Ангел, – Что было дальше, ты помнишь?
– Да, – выдохнул лейтенант, – я отскочил в сторону и, когда этот нелюдь бросил в меня топор, из соседней квартиры выскочила маленькая девочка… и … в общем, закрыл я её собой…
– Что же было дальше? – спрашивал Ангел и маленькие серебряные слёзы жемчужными каплями беззвучно текли по Его прекрасному лицу. – Ты помнишь?
– Конечно! – с воодушевлением отвечал лейтенант. – Чудо как бы произошло: топор, летящий мне прямо в голову, отклонился и угодил по моей ноге! Я даже от госпитализации отказался, вот как.
– Не произошло чудо, – не скрывая своих слёз, плакал его Маленький Ангел, – ты в коме, и если не произойдёт настоящее чудо, я никогда не увижу тебя…
– Встать! – скомандовал сам себе и попытался проснуться лейтенант Орлов.
Но безуспешно, тело абсолютно не слушалось его. И тогда он с любопытством посмотрел на своего Маленького Ангела.
– Почему ты плачешь? – с уважением спросил он Его.
Небесное создание кротко посмотрело на него: – Потому что люблю тебя!
И вдруг, как предвестник чего-то необычного и необъяснимого, прямо над ними просиял яркий божественный свет и, сияя небесной радугой, пред ними предстал Небесный Ангел, словно бы сотканный из лучиков солнечного света.
С любовью посмотрев на Орлова и его маленького Хранителя, Небесный Гость ласково дотронулся до милиционера своим крылом и чудно как-то молвил, как пропел: – Проснись!
Ослепительный свет озарил Орлова, словно какая-то мрачная зазеркальная пелена спала с его глаз, и он проснулся.
И видел он, как вдруг нежно прикоснулся к нему и поцеловал его Маленький Ангел.
Лейтенант Орлов открыл глаза и улыбнулся: в небе из окна его больничной палаты радостно и привычно подмигивали ему три ласковых огромных солнца.
А рядом с ним, лежащим на своей кровати в палате реанимации, стоял и улыбался Ангел – его маленькая дочь.
Бабуля
Рассказ
Солнце смеялось, радовалось и пело, заглядывая в счастливое лицо десятилетнего мальчугана.
Десять лет исполнилось сегодня Серёже Ивкину.
Представляете, десять!
И вот по этому радостному поводу подарили родители нашему Серёже на юбилейный день рождения целых пять тысяч рублей, мол, купи себе что-нибудь хорошее и ценное, выбери себе подарочек, ибо папа с мамой люди занятые, на службу ходят, да и некогда им.
Так ведь и понятно же, среда, чай не суббота и воскресенье, одним словом, не выходной.
Поблагодарил так радостно родителей своих наш Серёжа, да и в магазин побёг, что в аккурат неподалёку от их дома располагался. В супермаркете том, в детском отделе давняя мечта Серёжина на полках пылилась: настоящий большущий и летающий японский вертолёт с пультом дистанционного управления! Дорогущий! Аж целых пять тысяч стоит!!!
А что вы хотели, мечта она и есть мечта.
Прибежал, быстро так прибежал малец к магазину, да вот незадача, на улице, буквально у самого входа в магазин натолкнулся он на старую плачущую бабулю.
Стояла сиротливо так бабуля и плакала.
Посмотрел на неё Серёжа: старенькая, в латанном-перелатанном пальтишке, такая же седенькая, как и его родная бабушка. А вот глаза её поразили нашего мальчугана: большие такие, прям голубые озёра, глубокие такие, утонуть можно, как в омуте. И вот сейчас эти глаза дождили осенней непогодой.
Плакала наша старушка, вздрагивая от своего горя, как ребёнок:
— Потеряла, почти всю пензию потеряла… все деньги как коту под хвост… Господи, как я жить-то буду… Чем за квартеру заплачу и что исть буду…
Серёжа с сочувствием посмотрел на плачущую старушку.
— Бабуля, а, бабуля, — тормошил пожилую женщину юный мальчуган, — что стряслось-то? Скажи толком.
Не переставая плакать, старушка пропела горестное:
— Деньги я потеряла… все пять тыщ, такие деньжищи, одной бумажкой, пальто у меня старое, внучек, вот денежка и выпала… Сама-то я родом с Серговки, есть така деревня под Тарногой, по вашему-то вестимо Сергиевкой её кличут… Всю жизь в деревне робила, а вот под старость городской заделалась… И что тут скажешь?.. Жизть…
— А что же бабушка, — спросил Серёжа у бабули, — и без кошелька денежка-то была?
— Без него, окаянного, без него, — не успокаивалась бабуля, — уж затеряла его давеча, ишо под Иванов день, дак и не нашла….
С состраданием Серёжа Ивкин смотрел на плачущую бабушку, как вдруг внезапно его осенило.
Словно бы принимая для себя какое-то очень важное решение, он улыбнулся НЕЗНАКОМОЙ ему женщине:
— Да ты не плачь, бабуля! Не беда, что деньги обронила, нашёл я их, вот они, твои пять тысяч, как ты и говорила, одной бумажкой, на ступеньках магазина лежали, я и подобрал.
Бабуля опешила и, перестав плакать, удивлённо посмотрела на говорящего мальчугана.
— Что, бабушка, — улыбался Серёжа Ивкин, — от счастья дар речи потеряла? Вот твои деньги, у тебя сегодня как день рождения. Не теряй больше ничего!
С этими словами Серёжа передал СВОИ пять тысяч просиявшей бабуле, от счастья, кажется, утратившей всякий дар речи.
И сам счастливо улыбнулся, будто бы получил самый дорогой подарок на свой день рождения.
Солнце смеялось, радовалось и пело.
Айк
Рассказ
А снег был белый-белый.
Он кружил, заигрывая с утренним январским ветром, и казалось, что его белые полчища пленили целый свет, заменив его собой.
Выйдя из деревенской избы, старик закашлялся, но, тем не менее, отважно вышел на белый свет, атакуемый со всех сторон белоснежным войском. Вслед за пожилым человеком в белом армейском полушубке из тепла дома и веранды вышел огромный матёрый английский бульмастиф – очень большая собака палевой раскраски с чёрной маской на морде и большими умными карими глазами.
– Ну что, Айк, – обратился старик к своей собаке, которая выйдя на крыльцо поймала и слизнула языком летящую снежинку, – смотри, сколько снега сегодня намело, уборки нам, парень, хватит.
Пожилого человека, а это и был наш старик, звали Антон Кузьмич Подшивалов, старый армеец, майор в отставке, отслуживший всю свою сознательную жизнь в артиллерийских войсках и приехавший таки на свои длинные пенсионные выходные в гордом одиночестве в старый дом, оставшийся в наследство ещё от родителей.
Дом тот стоял в лесу, на самом берегу вольной и широко раскинувшейся Кубены-реки, что несла свои чистые и свободные воды в самом сердце северной Вологодской области. Не то что у отставного майора не было никаких дел в родном городе, дела были, но всё-таки оставив свою жену нянчиться с внуками, наш Кузьмич решил таки после празднования Нового Года «встряхнуться» в родовом имении. Посмотрев на белый свет и подышав свежим воздухом, наш герой зашёл обратно в дом, где не торопясь, обстоятельно, по-деревенски стал растапливать русскую печь и подтопок. Убедившись, что огонь в печи ровный и хороший, он частично прикрыл печь заслонкой, чтобы не летели искры, и бросив своей собаке короткое «пойдём, погуляем», вышел из дома.
Взяв в веранде большую лопату для уборки снега, отставник принялся убирать снег, насвистывая ему одному известную мелодию. Весело посматривая на летящий со всех сторон снег, бульмастиф Айк степенно сопровождал своего хозяина повсюду, благо на улице было не так холодно, всего-то минус три, и поэтому, даже в своей короткошёрстной «шубке» Айк чувствовал себя вполне хорошо и комфортно.
Убирая снег от дома и расчистив его аж до самых ворот, Антон Кузьмич дружелюбно похлопал рукой стоящий у дома старенький японский внедорожник «Монтеро»:
– Не замёрз, дружище?
И улыбнувшись, стряхнул снег со своего джипа. Вернувшись в дом с постоянно сопровождавшей его собакой, Кузьмич приготовил себе нехитрый завтрак, состоящий из пары бутербродов и вкрутую сваренных яиц, заварил свежий чай. Затем, убедившись, что русская печь и подтопок протоплены, посмотрев, что не осталось горящих угольков, старик скутал печь, закрыв все вьюшки-заслонки. Глянув ещё на печь и осмотрев её, ибо угореть никому не хотелось, отставник удовлетворённо улыбнулся, и включив дачную магнитолу, пошёл завтракать.
Позавтракав, наш герой засобирался на реку, как же рыбацкие жерлицы – донные удочки без поплавков с насаженными на тройники живцами, ждали своего хозяина на нескольких речных лунках ещё со вчерашнего дня.
Одевшись, Кузьмич по привычке пристегнул к портупейному ремню большой охотничий нож. Хотел взять и свой карабин «Сайга», но потом передумал, рыбалка – не охота! Да и лунки находились от его дома буквально в десяти минутах ходьбы, ибо дом стоял практически на самом берегу реки, окружённый мохнатыми соснами и елями. Просился с ним и его верный телохранитель, но на этот раз, сам не зная почему, Кузьмич решил не брать с собой пса. Закрыв дом и оставив собаку в веранде, благо света в ней хватало, окно большое, широкое, застеклённое, старик, выходя, закрыл для надёжности и веранду на ключ. А вдруг кто-нибудь придёт? Хотя, кто мог придти к нему в заброшенный в лесу дом? Поэтому Кузьмич, покряхтев так по-стариковски и потоптавшись в валенках на крыльце, прихватив с собой нехитрые рыбацкие принадлежности, пошёл к реке. Миновав расположенную рядом с лесом старую баню и не менее старый сельский пруд со спавшими там карасями и карпами, отставник уверенно шёл по тропе через редкий лес, направляясь к реке.
Она, как всегда, открылась внезапно, стоило лишь закончиться лесу.
Подходя к заметённым снегом старым рыбацким лункам, Кузьмич приподнял фанеру, закрывавшую лунку от снега, и нащупав лёску, стал неторопливо выбирать живца на поверхность. Есть! Лёска туго напряглась и, звеня в напряжении, заходила в пульсации мелкой дрожи в руках старика. Попался кто-то! Улыбаясь своей рыбацкой удаче, счастливый Антон Кузьмич подтаскивал сопротивляющуюся рыбину на поверхность.
– Щука что ли? – вслух подумал Кузьмич, лихорадочно выбирая лёску, – Хотя не похоже, тяжело и плавно идёт, практически без рывков.
Наконец в лунке показалась большая тёмная, извивающая как змея, усатая рыба. Налим!
– Ох и хорош! – не удержался и вслух возрадовался отставной майор, вытаскивая большого налима на снег, – Поди, килограмма на три потянет! Эх, знатный пирог внукам будет!
Смотря, как крупная рыба выплясывает на льду свой танец, Кузьмич довольно улыбался, снаряжая жерлицу новым живцом и запуская маленькую рыбку в лунку, также заботливо закрывая её фанерой. Положив налима в свой рыбацкий полиэтиленовый мешок, старик перешёл к следующей лунке.
Всего их было три, но поставлены они были в самых удачных и проверенных местах. Подойдя ко второй жерлице и проверяя её, старик почувствовал на конце лесы тупые короткие толчки попавшейся рыбы. Насвистывая радостную мелодию, Антон Кузьмич подтащил к краю лунки и достал на свет божий трепыхающегося судачка весом около килограмма. Повторив свои нехитрые рыбацкие действия, старик подошёл к третьей лунке, где проверяя снасть, почувствовал, что рыбка попалась немаленькая и с ней придется повозиться. Чувствуя, как кругами большая рыбина, напрягая толстую лесу, ходила из стороны в сторону, Кузьмич безошибочно определил клюнувшую и севшую на живца рыбу. Так и есть, щука! Счастливо улыбаясь, отставник не без труда доставал из большой лунки крупную щуку, которая, очутившись на поверхности, забила на льду своим пятнистым хвостом.
– Ох и хороша! – пропел старик, – До чего же знатные пироги получатся!
Поднимая крупную, весом около четырёх килограмм, рыбину, Кузьмич аккуратно поместил её в свой рыбацкий мешок.
За спиной послышался шум и чьё-то рычание.
Старик обернулся и заметил трёх больших матёрых волков, которые скалились в своих беспощадных улыбках.
– А, пожаловали санитары леса, – негромко сказал Кузьмич и пожалел, что не взял карабин и собаку, – так значит, проголодались, из леса вышли, ребята…
«Ребята» стояли в нескольких метрах от старика и скалили зубы на свою жертву.
– Вот что, ребята, – посмотрел на волков отставник, незаметно доставая охотничий нож и обнажая его, – я не торопясь пойду, всю рыбу вам оставлю, кушайте, то, что не доедите, я потом возьму, когда с карабином обратно приду. Согласны, ребята?
При этом старик вывалил хищникам пойманную рыбу, но «ребята», игнорировав угощение, жадно и плотоядно посматривали на медленно отступающего от них старика.
– Что, рыбы вам не надо? – отходя по тропке спиной к показавшейся уже бане, спрашивал у хищников Кузьмич, – Кого же вам надо? А-а, меня… Подождите, ребята… Вот дойдём до дома, тогда поговорим…
Внезапно решившись, все три волка бросились на Кузьмича, так некстати запнувшегося, потерявшего равновесие и упавшего спиной на снег. Моментально выбрав и определив из волчьей троицы вожака, старик по самую рукоять большого охотничьего ножа вонзил клинок в упругую волчью плоть. И ещё когда два других волка стали терзать его, отставник двумя короткими ударами ножа добил вожака, который скуля, сполз с него, хрипя и разбрызгивая тёмную кровь на снегу. Волки отскочили, почувствовав смерть своего вожака, затем вернулись, подходя к старику.
Кузьмич тоскливо посмотрел на дом: далеко, даже истекая кровью, он не успеет доползти до него, как звери разорвут его. Тем более, разодранные зверьём ноги болели и сковывали его, причиняя острую боль при каждом движении. С огромным трудом, подползая к дому по снегу, обагрившемуся кровью, его кровью, старик вспомнил в очередной раз, как он опрометчиво не взял с собой карабин и собаку.
Собаку!
Словно бы вспомнив что-то, Кузьмич позвал, привставая над снегом:
– Айк! Ко мне, Айк!
Довольно улыбаясь своими людоедскими улыбками, волки заходили на свою последнюю атаку на человека.
Словно бы взорвавшись изнутри разбитым стеклом, из окна веранды, невероятным прыжком, разбиваясь в кровь от разбитого стекла, вылетел грозный бульмастиф!
Айк!
Одним мигом матёрый бульмастиф настиг волков и тут же верная собака, закрыв собой хозяина, приняла свой последний неравный бой с лесными хищниками. Крутясь в одном яростном клубке, в поединке с двумя огромными матёрыми волками, старый бульмастиф, не обращая внимания, как волки грызли и убивали его, делал свою работу, свою последнюю работу.
Вырвав глотку одному из волков, который захрипев, задрыгал лапами, агонизируя на снегу, истерзанный бульмастиф дрался с последним волком. Грызя и убивая друг друга в беспощадном поединке, собака и волк бились не на жизнь, а на смерть. И если волк хоть как-то пытался уже защитить только свою уходящую жизнь, собака билась с ним, умирая, защищая жизнь того, кого любила больше всего – своего хозяина.
Коротко, по-щенячьи завизжав, последний волк забился в предсмертных конвульсиях, когда умирающий бульмастиф мёртвой хваткой взял его за горло и сдавил своим последним усилием.
Всё!
Умирающий пёс, истекая кровью подполз к лежащему на снегу хозяину и доверчиво положил ему на грудь свою большую мужественную голову.
– Айк! – плакал в полном одиночестве старик.
Но ничего ему не ответил ни Айк, ни сумрачный лес, шумевший над его головой и поющий свою какую-то старую печальную песню.
Сказ о капитане и проклятом перстне
Новелла.
Любимой жене
посвящается
Произошла эта чудесная история в 1900 году в Вологодской губернии.
Так приключилось, что стали пропадать бесследно люди в районе реки Сухоны, что проистекает в Тотемском уезде Вологодской губернии.
Все бы ничего, когда пропадали шавки дворовые, но когда сгинули пара рыбаков и местных баб, вот тогда то местные власти и подняли тревогу.
И хотя поначалу грешили на сбежавших ссыльных разбойничков: Ваську рябого, да Федьку косолапого, не всем-таки думалось, что озверели с голодухи то беглецы, так, что в людоедов превратились.
И хотя в той самой деревне был расквартирован целый отряд полиции и полевой жандармерии, сыскать беглецов, да и пропавших, не представлялось возможным.
Вот и ехал к месту ЧП откомандированный старший дознаватель капитан Иванов со своей молодой супругой Лизой и личным розыскным ротвейлером по кличке Тор, как вы понимаете, как раз в ту деревню, где и происходило все выше сказанное.
Слов нет, пытался Иванов переубедить свою Лизоньку, говоря об опасности его поездки, да куда там – в центре той самой деревни стоял богатый барский дом, где и проживала ее не старая еще мать, за которую и беспокоилась наша красотка.
Отдельно поговорим о наших героях.
Был капитан Иванов Петр Иванович к своим сорока годам вполне состоявшимся мужчиной, и лишь шрам на лице от давнего ранения немного старил его.
Но правильно говорят, что шрамы украшают настоящих мужчин! Поговорим и о Лизе!
Подвезло Петру Ивановичу с женкой!
И красавица: юная, не дашь больше двадцати на вид, грациозная и хрупкая, с русыми, цвета спелой пшеницы волосами с запахом лесного разнотравья и большими ясными светло-зелеными глазами.
Она являла собой как бы некий символ завершенности и очарования настоящей русской северной красоты. При этом великолепно готовила и справно управлялась с любым домашним делом.
Да, повезло нашему Петру с женой!
Прибыв на место, и устроившись в богатом доме матери Лизаветы, Петр Иванович направился в местный штаб по розыску беглецов и без вести пропавших.
Знакомясь с молодыми людьми из нижних чинов полиции и жандармерии, ему до дрожи в душе не понравился юный рыжеволосый подпоручик Антон Смаглевский, который самоуверенно и нагло держась, втирал всем байки какое несметное наследство приготовили ему его родители, и даже то, что он входил в круг приближенных Его Императорского Величества!
Совместно с несколькими офицерами и Смаглевским – ну куда же без него?!! – а также местными рыбаками, егерями и охотниками с огромной сворой собак, среди которых выделялся ротвейлер Иванова, был произведен осмотр места исчезновения пропавших людей – декабрьский ледок реки Сухона, слегка припорошенный снегом.
– Ну, господа, – авторитетно заявлял Смаглевский, – причина видится только одна – все до единого погибли, провалившись под хрупкий лёд! Бабы – на полоскалке у берега реки, а рыбаки и беглецы просто не заметили трещины-майны во льду, вот и пошли на корм налимам!
– Не все так просто и однозначно, – сурово посмотрел на молодого наглеца капитан, – приказываю продолжить осмотр берегов реки и всей близ лежащей местности!
Воистину сказано, что тот, кто ищет, тот всегда найдет!
– Ваше Благородие! – внимание Петра Ивановича привлек полицейский унтер-офицер – В снегу-то чавой-то есть! Смотрите собаки что-то нашли и отрыли!
Действительно, отогнав собак и принявшись откапывать снег у самой кромки льда они обнаружили страшную находку – двух вмерзших в лед беглецов- лиходеев.
Было видно, что эти двое словно бы побывали в пасти дьявола, который пожевав их, с презрением выплюнул.
– Я думаю, господа, это проделки местных волков — как всегда первый высказался Смаглевский, но поймав ироничные взгляды своих сослуживцев, смущенно замолчал.
Поисковики сконфуженно молчали и только переглядывались между собой.
– Я с этой деревни, барин, – как-то виновато посмотрел на капитана один из охотников, – места здесь в Сухоне шибко глубокие, и завелся здесь на речных ямах речной разбойник, сом, я думаю, все таскал под воду уток, гусей, да мелких собачек! Мог и ребенка под воду летом утянуть! Извольте барин, мы с мужиками на стальные тройники на стальном тросе уток и гусей насадим, и на все глубинные ямы эти вот жерлицы то и расставим! Вдруг, это сом озорует?!!!
Капитан улыбнулся и согласно кивнул головой:
– Так вот и сделайте это! Старшим назначаю подпоручика Смаглевского! До вечера то, чай, управитесь?
– Не извольте беспокоится! – лихо козырнул ему Смаглевский и криво улыбнувшись продолжил, показывая на полуразложившиеся тела беглецов.
– Только давайте и этих к делу приспособим! Чего зря добру пропадать! Иванов холодно посмотрел на своего подчиненного.
– Отставить! – жестко приказал он, – Трупы уголовников захоронить! Мы чай, не изверги!!!
Затем смягчился.
– После выполненного задания, – улыбнулся он, – жду господ-офицеров к вечеру в своем доме, а вы знаете где я остановился. Так и быть, вино и шампанское с меня!
Присутствующие заулыбались.
Прибыв в свой гостевой дом, он застал там Лизу со своей матерью, которая с жаром рассказывала о мистическом речном соме-убийце, подручным самого дьявола!
С ее слов, именно он утаскивает под воду зимой и летом зазевавшихся рыбачков и скот.
И нет от него никакого спасения!
А сбежавшие бандиты помогают ему ловить людей и кормят его заплутавшими путниками и рыбаками!
– Полноте, матушка, нести всякий бред! – недовольно поморщился Иванов.
– Все это враки! И такой чудо-юдо рыбы не существует и в помине! А беглецов мы нашли и захоронили, замерзли они насмерть, понимаешь?! И помог их найти мой верный Тор, самый лучший из ротвейлеров!
Подбежавший Тор радостно лизнул хозяину руку и лег у его ног. Иванов посмотрел на хозяйку дома.
– Вы бы, маман, – галантно улыбнулся он, – дали задание приготовить на вечер стол с хорошими винами, закусками и шампанским в придачу! Бал не бал, но я даю званный вечер своим гостям!
Да и служебная задача, ради которой я приехал сюда выполнена— беглецы найдены, а все пропавшие утонули по собственной неосторожности! И после завтрашней, пардон, рыбалки я убываю с Лизой к месту постоянного расположения!
Вечер так и скажем, удался на славу!
Шампанское «Вдова Клико» лилась рекой!!!
Но его испортил внезапно пришедший уже навеселе подпоручик Смаглевский.
Даже не доложив о выполнении задания, он стал оказывать явные знаки внимания Лизоньке, а затем несмотря на замечания Иванова и полицейских чинов, достал из кармана форменного мундира драгоценный перстень, бухнулся на колени перед Лизой, и стал изъясняться ей в любви, пытаясь вручить ей перстень, который она отказывалась принять, говоря, что «проклят перстень сей в ваших руках!»
– Как вы смеете, сударь! – хмуро посмотрел на молодого наглеца Петр Иванович, едва сдерживая себя – Вести себя подобным образом в отношении моей супруги! И тем более при мне и господах-офицерах!!!
Смаглевский нагло и вызывающе посмотрел на своего начальника.
– Смею! – пьяно икнул он, – Я все смею!!!
С этими слова он стащил со своей руки офицерскую перчатку и подойдя к Иванову, с силой ударил его ей прямо по лицу. – Я вызываю вас на дуэль, ибо хочу вашу жену! Предлагаю стреляться завтра днем на льду реки!
Вскочившие гости пытались примирить Иванова и Смаглевского, да куда там!
– Мне нанесено оскорбление, которое смывается только кровью! – холодно отчеканил капитан, – И после завтрашней служебной рыбалки я жду вас с секундантами там же, на льду реки!
Все переглянулись.
– И! – словно бы вспомнил капитан, – Вы выполнили мое поручение, и беглецы захоронены?
Смаглевский посмотрел на Иванова и вдруг нагло, в какой-то пьяной истерике, рассмеялся ему в лицо – Извольте-с слушать правду-с! До утра, они на равных с гусями ловят рыбу своими телами!
– Это неслыханный позор! – с мест вскочили все приглашенные офицеры, – Вы позорите честь офицера!!!
В ответ на это Смаглевский отмахнулся от них, как от назойливых мух: – Что вы знаете о чести?!!!
И зло плюнув на пол, молча удалился из дома. Утро было морозным и свежим.
Собравшиеся у реки многочисленные полицейские, жандармы, рыбаки, охотники и егеря проверяли запорошенные снегом гигантские чудо-жерлицы, каждая из которых могла бы выдержать и быка.
И если на гусей и уток попадались большие от одного метра до двух щуки и налимы, которые попав на лед исполняли свой последний танец.
Но никакой чудо-рыбы среди них не было.
Лишь подойдя к месту должностного преступления Смаглевского, где на гигантских крюках-тройниках были насажены останки беглых заключенных, все поняли, что поймали «мёртвый зацеп», который мог быть или камнем или корягой.
Внезапно «мёртвый зацеп» «ожил» и заскрипел в страшной пульсации перебираемого сотней рук стального троса.
С огромным усилием, и при помощи подогнанных пары лошадей, собравшиеся люди вытаскивали из огромной проруби нечто несуразно большое и тяжелое.
И каково же было удивление, когда повинуясь их неодолимой силе и воле, на лед буквально выползла, как огромный аллигатор, ГИГАНТСКАЯ ЩУКА!!!
Да!
То ж была ЩУКА!!!
Несуразно огромная, длиной не менее ПЯТИ метров, темно-зеленая, открывшая в ярости подобно большой белой акуле свою чудовищную пасть из которой виднелись человеческие останки.
– Убить эту гадину! – содрогнувшись, приказал капитан Иванов – Уничтожить!!!
Охотники и полицейские чины взяли на прицел этого речного монстра.
В то же время ротвейлер и охотничьи собаки яростно набросились на оказавшегося на льду чудо-гиганта.
Впрочем, мощными ударами хвоста и головы, рыбина разбросала по льду всех собак, а ротвейлера, впившегося ей прямо в пасть, молниеносно заглотила и поглотила его.
– Стойте, господа! – закричал Смаглевский, закрывая собой от ружей и пистолетов эту речную тварь, – Эту рыбу предлагаю оставить живой и преподнести в подарок Государю-Императору! Вы представляете, что можно получить за нее?!!!
Словно бы не дослушав его, и зло мотнув головой, чудовищная щука выплюнула тройники вместе с их содержимым прямо в Смаглевского и яростно посмотрев на людей, попятилась к гигантской проруби и скрылась в глубинах Сухоны-реки.
Все охнули.
– Ну знаете господа! – только и сказал один из полицейских, – Я на эту реку больше ни ногой!!!
Словно избавившись от каких— то чар, люди стали приходить в себя и с опаской отходить от огромной проруби.
– Постойте! – Смаглевский остановил капитана, – По условиям офицерской чести у нас дуэль!
Иванов посмотрел на молодого наглеца и махнул рукой, «мол прощаю»!
– Нет! – вскипел подпоручик, – Вы никуда не уйдете, и если надо я буду стрелять вам в спину!
– Извольте! – в свою очередь рассердился капитан, – Только давайте отойдем от этой проруби ближе к берегу!
– Хорошо! – милостливо согласился Смаглевский, и отойдя от проруби на значительное расстояние, они приготовили свои пистолеты к ведению огня.
Но если капитан стоял на твердом и безопасном льду, как было знать Смаглевскому, что он стоит на тонком льду, где ранее располагалась деревенская прорубь для полоскания белья и большая майна-трещина буквально делила ее надвое. Но все было припорошено снегом и поэтому подпоручик ничего не заметил.
– Сударь! – не без участия посмотрел на своего противника капитан, – Я предлагаю нам примирится, ибо и Отец всех – Бог – сказал – «Не убий!»
С этими словами Иванов поднял свой пистолет и выстрелил в воздух. Подпоручик зло посмотрел на благородного офицера.
– Так знайте же! – прошипел он – Я ненавижу и вас и вашу супругу, и даже Бога, ибо Он Являет Любовь, а я – ненависть!
Но не успел он договорить своих страшных слов, как лед под ним треснул, и как в замедленной съемке из воды показалась гигантская пасть чудовищной щуки, схватившей, как Левиафан, Смаглевского, и начавшая медленно пожирать его.
Бедный подпоручик боролся как мог, стрелял из пистолета прямо в холодные змеиные глаза этого чудовищного зверя, но тщетно!
Кости сжираемого заживо хрустели, и кровь лилась потоком и вопль о помощи превратился уже в какое-то звериное рычание.
Минуты не прошло, как чудовищный речной Левиафан утащил на дно молодого человека и съел его без остатка.
Долго, очень долго стояли на берегу, как зачарованные, люди, с ужасом и трепетом смотря на реку, показавшую им такое страшное чудо!
А перстенек тот и в самом деле был проклят когда-то старой ведьмой, ибо уже летом следующего года его нашли у реки вездесущие мальчишки.
А ОН молчал, когда его рассматривала ребятня, холодно поблескивая на солнце золотом, и кроваво-красным рубином, и словно ЖДАЛ свою очередную жертву.
