Вот высказался сей мастер нагнать страху в рамках западной культуры давеча. Обещал "Показять, Падебять и Акарать" русского солдата во всех его ипостасях. Что может, верно, может, но тема настолько заезжена, что даже его таланта не хватит сотворить что-либо оригинальное и результат будет один — позорище. Такое же как и его разговор с заказчиком.
И стоило Вовану и Лексусу выложить этот разговор (https://t.me/vityzeva/63552), как весь рунет порвало на составные. Потом, как любой медийный повод, эти составные были поклеваны разными блогерами известных позиций, заплеваны охранителями и игнорированы третьими. Но это — Рынок. Каждый продавец нашел своего покупателя.
Интереснее другое. Какое дело старому, признанному писателю до всякого говна на другом континенте?
Заплатили "за повесточку"? Возможно. Но не так все просто в этом мире.
Начнем с Англии. Со Старой Доброй Англии, в которой Эмма Гамильтон могла быть хоть тысячу раз той самой "Если не будет Эмм - не будет и Нельсонов". Но в общество приходил только Нельсон. Без Эмм.
Кто-то скажет "культура отмены". Нет. Культура игнорирования . В английском ignore - очень сильный глагол. Глубокосмысленный.
Чем же "игнорирование" отличается от "отмены"?
Представьте, что вы идете по лугу в расцвете весны. Вот это вот всё, по классикам, Пришвину, Бианки и остальным лесоописателям - пробуждение природы, пчелки проснувшиеся жужжат над первыми цветами, и невероятная свежесть молодой листвы, которой напитан каждый вдох и шаг. А тут корова срет. Ну натурально - хвост подняла и главным калибром выдала одно из любимых словечек англосаксов. Представили?
Так вот отрицание - это крик "уберите эту корову. И вообще - коровы не срут!" Игнорирование же механизм куда более тонкий. Там, где американец будет требовать отменить тот факт, что коровы срут... Англичанин просто не увидит никакой коровы. Даже если с ходу вляпается в продукт, отстреленный той коровой.
Американец же не таков. Он не настолько гибок умом и у него есть свое больное место. Со времен Мейфлауера американец рос в статусе исключительности. Избранность квакеров, изгнанных из Пуритании за оголтелое Пуританство, помноженная на Свободу в степень Демократии.
Были - чванливые тупые засранцы, над которыми весь свет смеялся. Но потом к этому чванству добавился Авианосец, который позволял принести Свободно Падающей Свободы Высокоточной Демократии на любую свадьбу в стране, которая не согласна с Исключительностью.
Американец, любой, живет внутри скорлупы исключительности. Не его лично. но его как Американца. Это, вместе с Китайским производством, БЛМ, ЛГБТК+ и Зеленой Повесткой, отобрали почти всё из "американскости". Исключительность - последнее, что у него осталось.
Никогда не отбирайте последнее. Этого не прощают.
Мы забрали у них исключительность. Скорлупа Мира, на которой было написано "Американец говорит и его слушают и слышат", разбита самым варварским образом. Вы - никто. Я - русский. И я не обязан вникать в ваши кривые диалекты английского. Да и в школе был Sprechen sie Deutsch.
Америка унижена. Это еще не дошло до фермера Кинги Стивенсона, у него куча проблем с топливом. Но до умницы и психолога, как бы он там ни исследовал свой внутренний мир, закидываясь порошком, сидя в бутылке, Стивена Кинга это уже дошло. Ему нечем больше гордиться. Последнее, что было, — Исключительность — забрали русские. Его мир и саму фабрику бытия с хрустом поедают новые лангольеры в ушанках, и самолета, который возьмет его в другое измерение, где Америка все еще Исключительна, нет и не предвидится. Так что не удивительно, что он ненавидит чисто и яростно.
Он с удовольствием попробует сотворить образ ужастика в ушанке. А мы с удовольствием прочитаем. Откроем, посмеемся над его творением и закроем. С презрением. Никакой фантастический ужастик не может мериться с реальным ужасом разорванной снарядом девчонки рядом с умирающей мамой.
И будет наш смех для него финальным хрустом лангольеров. Кстати, у исключительности прекрасный вкус. Даже без пива. Ням-ням.
