История застает славян в Европе, в числе других индоевропейских племен, которые на рубеже V-IV тысячелетий до н. э. заселили эти древние земли, хранящие в своих недрах человеческие останки и предметы быта многих эпох и культур.
Первоначально индоевропейцы теснились на европейских окраинах в Испании, на Балканах и в степях между Волгой и Доном. Жили оседло, мотыжили землю, разводили скот, охотились... Все изменилось, когда в конце IV- начале III тысячелетия до н.э. они изобрели колесо. С этого времени их взоры обратились на север, туда, где за голубой каймой бескрайних лесов лежали неизведанные земли. Возможно, именно тогда стали складываться легенды о стране «блаженных гипербореев», в которой жизнь протекает счастливо и привольно...
Отправиться на поиски новых мест обитания было в ту эпоху делом далеко не обыденным. Это означало не только подвергнуться всевозможным лишениям в пути и подставить свою грудь под копья и стрелы разъяренных вторжением туземцев. Чужая земля таила в себе гораздо большую опасность. В ней гнездились враждебные духи и боги, грозившие погубить любого пришельца, который осмелился бы переступить границу своей общины, охраняемую духами предков-покровителей. Изгнать или умилостивить иноплеменные божества было неизмеримо труднее, чем одолеть сопротивление чужаков. Сознание людей, которые в ту эпоху отваживались сняться с насиженных мест, можно без преувеличения назвать героическим они бросали вызов земле и небу, людям и богам.
Первыми в речные долины Рейна, Эльбы, Одера, Вислы, Днестра и Буга устремились земледельцы с равнин среднего и нижнего Дуная. Эта волна индоевропейского переселения и выбросила славян на центральноевропейские земли.
Доиндоевропейским, аборигенным населением Центральной Европы были племена охотников и рыболовов; об их этнической принадлежности нам ничего не известно. Они жили здесь по крайней мере со времен позднего палеолита, постепенно продвигаясь на север и северо-восток буквально по следам отступавшего ледника. Антропологи говорят, что славяне не унаследовали никаких расовых черт от своих предшественников. Войны в те времена обыкновенно заканчивались поголовным истреблением побежденных, и скорее всего индоевропейцы просто уничтожили туземцев.
Оседая на приглянувшихся землях, пришельцы вновь превращались в земледельцев. Если принять во внимание непроходимость лесных чащоб и плотность травяного покрова тогдашних европейских земель, то можно представить, ценой какого неимоверного труда переселенцы обживали новые места. Колонизация сопровождалась неизбежным экономическим и техническим упадком, поэтому медь и бронза пришли в Центральную Европу с некоторым опозданием.
На протяжении довольно долгого исторического периода скотоводческие народы решительно преобладали в экономическом и культурном отношениях над племенами, жившими примитивным земледелием. Известный английский историк А. Тойнби (1889-1975) объяснял это превосходство тем, что приручение животного требует больших интеллектуальных усилий, чем выращивание злака. Индоевропейцы-скотоводы, жившие в степях между Волгой и Днепром, раньше других европейцев восприняли достижения бронзовой культуры Северного Кавказа и Передней Азии. Помимо развитого скотоводства этим племенам было хорошо знакомо земледелие. Племенные союзы степняков возглавлялись вождями, скопившими в своих руках значительные богатства. Об игольном ушке на пороге Царства Небесного они еще не знали, поэтому забирали с собой в могилу свои сокровища и своих невольниц. Основным вооружением степных воинов были молоткообразные топоры прообраз булав и палиц, страшное оружие в руках всадника.
Не поиск новых пастбищ заставил эти племена покинуть южные степи. Сплошной лесной массив простирался тогда от берегов Балтики до Черного моря, окаймляя все его северо-западное побережье, от Крыма, до Босфора. Конечно, эти земли не могли быть привлекательными для степных скотоводов. Но войны в те времена вели не люди, не племена, а их божества, которые жаждали могущества и власти над чужими богами. Гул сражений на земле был отзвуком битв на небесах; в своих кровожадных племенных богах общество обожествляло собственные разрушительные страсти и воинственные порывы.
На исходе III тысячелетия до н. э. индоевропейские земледельцы Центральной и Восточной Европы подверглись первому в своей истории нашествию степных орд. Их пешие ополчения не смогли противостоять победоносному натиску степной конницы. Виртуозно орудуя в бою своими молоткообразными топорами, всадники-завоеватели обрушивали на головы противостоящих им пеших воинов удары сокрушительной силы. Превосходство в вооружении делало степняков непобедимыми. Сметая с лица земли поселения оседлых племен, их орды проникли далеко вглубь Центральной Европы вплоть до Северо-Восточной Прибалтики и Словении. Другое направление продвижения степных племен пролегало в сторону Волго-Окского междуречья, куда они принесли неизвестное местному населению скотоводство, высокие формы металлургии и гончарного ремесла. Но оседая в европейских лесных массивах, степные цивилизаторы постепенно дичали и в конце концов разделили судьбу позднейших кочевых орд, постепенно растворившись в местном населении. Их прямыми потомками стали
балты*.* Балты «кабинетный» термин XIX в., введенный в историческую науку для обозначения этнического сообщества некоторых племен Восточной Европы, пруссов, куршей, жемайтов, ятвягов, земгалов, латгалов, голяди. Западные балты (жемайты, земгалы, курши, латгалы) признаются предками современных латышей и литовцев.Нашествие не прошло для славян бесследно. Напротив, именно они оказались в наиболее тесном соседстве с пришельцами и скоро наладили с ними взаимообогащающие связи. От той эпохи в славянских и балтских языках осталось около полутора тысяч родственных слов.
