Одиннадцатая главаДжек Николсон и Мария Шнайдер
Это не про театр, а про кинематограф, но не буду формалистом. Фильм Антониони я смотрел дважды в начале 80-х годов в кинотеатре "Повторного фильма", где сейчас театр Марка Розовского, этот фильм меня тогда потряс, а в Марию Шнайдер я по своему обыкновению влюбился на пару часов.
Это не рецензия, это попытка описать фильм, излишне многословная и в то же время наполовину бестолковая. Хотя, с другой стороны, прочитав сейчас, я вспомнил кинокартину, как будто снова ее увидел.
После этого не мог не посмотреть фильм еще раз -
вот мои свежие впечатления.
Краткие пояснения даю курсивом. И для удобства решил снабдить свои старые записи заголовками и подзаголовками.
Неотъемлемая неопределенность красокПрофессия - репортерФильм М. АнтониониПервые кадры - краски пустыни. Дымчатая атмосфера, гениально отобранная желтовато-пыльная гамма цветов - песок, камни, хижины местных жителей. Подробные кадры, медленно текущие. Глухие, еле слышные звуки, шум песка - не бытовой показ жизни, а эстетизированный символ края света.
Краски фильма здесь берут свое начало, и их тональность будет примерно той же, ничего яркого, кричащего, всё приглушено.
Антониони показывает фактически весь мир, создает образ мира чисто кинематографическим, интеллектуальным способом.
Пустыня - неотъемлемая часть мира, показана она только в начале, но далее становится как бы основой, вторым планом, и в смысле художественно-эстетическом.
Перекличка с образом пустыни ощущается в испанских сценах. И финальные кадры фильма возвращают нас в Африку, в серовато-желтовато-мутную неопределенность ее красок.
Пустыня, по которой изможденно бредет Локк - философский символ, фон жизни современного человека.И в философском отношении она проглядывает сквозь все последующие тезисы фильма, к ней возвращается мысль героев и зрителя. В этом песке и бледно-голубом жарком небе хранятся все начала и концы происходящих событий.
Нет никакого ощущения затянутости, есть чувство философской необходимости сцен в пустыне. Она - как в картине первоначально положенный грунт, окрашивает в особые грустно-бледноватые краски все кадры, и очаровательно отснятые под щебет птиц сцены Лондона, где впервые появляется фигура девушки - Мария Шнайдер и т.д.
Соприкосновение с АфрикойФильм повествует о судьбе человека в современном мире, в весьма грустном, элегическом духе, с ощутимой параллелью жизнь - пустыня.
Главный герой - обыкновенный человек, имеющий свою работу (
надо было суметь так коряво сформулировать!), личную жизнь, но в работе идущий на компромиссы, в отношениях с женой у него тоже что-то неясное.
Он избавляется от своей старой жизни и пытается начать новую, скрывшись от всех в неизвестность под именем мимолетного знакомого, скончавшегося внезапно.
Но жизнь изменить нельзя, она настигает его сначала в том, что человек, чье имя взял Локк, был торговцем оружием. Появившаяся политическая тема - лишь еще один фактор жизни. И не в силах отказаться от сотрудничества с африканскими партизанами, Локк бежит и от этого.
Антониони, не зачеркивая, не скрывая существующего движения за свободу (
в какой-то африканской стране), не считает его чем-то важным и действенным.
Соприкосновение с политикой не изменяет ничего в судьбе Локка, современного обычного человека.
Лирический апофеозОн встречается с девушкой и обретает в ней спутника и друга. Их встреча случайна и закономерна. То, чего хочет достичь Локк, эта девушка вроде бы уже достигла, она живет сама по себе, вне связей, вне знакомств.
Связь Локка с ней, как и любая мысль в фильме, дана в мягко-приглушенных, некатегоричных тонах. Это и любовь, но ни одного слова о любви не говорится. Эстетическое ощущение любви дано режиссером через краски, звуки, через тщательно снятый пейзаж.
Встреча Локка с девушкой - апофеоз лирики и эстетический центр фильма. Возникает даже мотив окрыленности в поразительном кадре:
Убегающие деревья, текущая линия дороги и лицо Марии Шнайдер с развевающимися волосами, стремительно уплывающее вдаль.
М, Шнайдер - удивительно нестандартная кинозвезда, она внешне не криклива, ее тело, хрупкое, легкое, в простых, оттеняющих плавные линии нарядах, не имеет ничего общего с присущей обычным кинозвездам сексуальной мощью.
Нельзя сказать, что она некрасива. Она прелестна, обаятельна, но ее внешность духовна, и вся суть этой девушки - необходимость духовного контакта, жажда отдать свою душу, это противоречит ее стремлению отгородиться от жизни.
Единственный человек, которому она может себя предложить, это Локк, тоже бегущий от жизни и от самого себя. Только с такими людьми может ее связать судьба, и эта связь неминуемо трагична.
От прошлого не убежишьЭстетизация, благоговейный трепет перед мягкой красотой кадра проявляется и в том, как Антониони снимает Марию Шнайдер. Присутствие ее наполняет всё атмосферой нежной грусти и почти неосязаемой прелести мимолетного.
Антониони ценит кадр, не делает лишних, но ни один момент не обращается в самоцель, все отснятые пейзажи, образы ложатся в единый философский ряд.
У каждого человека есть близкие, родные, и они начинают погоню за Локком. Это почти трагический парадокс. Люди, полные только желанием добра, толкают Локка к гибели.
Одну, обычную жизнь он отбросил, к ней вернуться он не хочет, а эти близкие ему люди могут вернуть его туда.
Но и новой жизни он не начал. Нельзя ничего начать с начала. Его не спасла политика, не спасет и стремление уйти от "преследователей". От своего прошлого не убежишь. Хотя один выход есть.
Смерть-освобождение Во-первых, Локк опять возвращается в пыльно-желтый мир африканских равнин и городков. Это не случайно, судьба, начавшаяся в пустыне, в пустыне должна кончиться.
И понимаешь, что постоянный, еле слышный шорох песка - это движение жизни.
И тогда - потрясающий кадр смерти-освобождения.
Небо в решетке окна, решетка приближается, медленно, с точно найденной скоростью, не слишком быстро, но так, чтобы затягивать, тянуть за собой. Прутья решетки ближе, ближе - и вот они исчезают.
И в этот момент умирает Локк. Неважно, как он умер физически. Философское обобщение смерти человека заглушает какие-то подробности. Это смерть земного человека вообще.
Символ такой эстетической цельности, художественного совершенства - уникален в современном искусстве. В этот момент фильм поднимается на уровень великих итальянских живописцев.
И самый конец, после постоянного молчания, приглушенности, тишины, звучат, как панихида по современному человеку, как грустная песня о его бренности, переборы одинокой гитары.
Философская очищенность бытияЖизнь: пустыня, безмолвие, политика, прежние связи, встреча с близким человеком, травля, невозможность измениться, смерть-освобождение (
это своего рода дайджест фильма).
Эстетизация действительности, отбор красок и тонов, кропотливо и ненавязчиво выстроенные символы, мягкие перекаты звуков.
Многообразие изображаемого мира, пустыня, тускло-синяя гостиница среди песков, таракан на стене, щебечущая зелень Лондона. Желтовато-коричнево-голубоватая панорама Испании, пыль Танжера, географический размах дает обобщение и объем мысли.
Неповторимая фигурка Марии Шнайдер с каким-то загадочно туманным взглядом, хрупкой грацией.
Всё чисто кинематографически, именно эффектами кинокамеры. Настоящее искусство, то, которое граничит с живописью.
Философская очищенность бытия в художественно-красочной очищенности кадра.
Мои дневники
