Прокофий Акинфиевич Демидов принадлежал к пятому поколению знаменитой династии промышленников. Владея огромными богатствами, он мало уделял внимания управлению своими заводами, которые и так исправно приносили огромный доход. Но уж зато, если брался за дела, то вел их с размахом. Однажды, обидевшись на английских купцов, он скупил всю пеньку, которую те вывозили из России, и заставил англичан покупать её по очень высокой цене.
Проживая большей частью в Москве, он удивлял москвичей своими чудачествами и дорогостоящими затеями. Чудить на каждом шагу стало его повседневной привычкой.
Толпы жителей собирались в полдень на Басманной улице, перед домом «куриозника», чтобы увидеть необычный выезд Демидова. И вот, распахивались ворота его усадьбы и появлялся экипаж — возок ярко-оранжевого цвета, влекомый шестёркой лошадей, запряжённых цугом. Первая и третья пары были малорослые, лохматые крестьянские клячи, а вторая — высокие чистокровные скакуны. На одной из передних лошадей сидел карлик, а на другой — великан, чьи ноги волочились по земле.
Рядом с экипажем шли псари, ведшие собак различных пород — от крошечных мальтийских болонок до огромных английских догов. Одежда демидовских слуг тоже была примечательной: одна половина платья — шёлковая, расшитая золотом, другая — из рогожи; на одной ноге — башмак, на другой — лапоть; и все — люди, собаки, лошади — в очках.
Необыкновенным был и дом Прокофия Акинфиевича. Обшитый с крыши до самой земли железом от возможного пожара, он скрывал в своих стенах маленькие органчики, начинавшие играть по воле хозяина. В многочисленных комнатах, убранных с фантастической роскошью, бегала различная живность: зайцы, лисы, собаки; в клетках пели птицы, а в мраморных бассейнах плавали заморские рыбы. Но самой необычной достопримечательностью, которая приводила в страх и трепет каждого, кто отваживался переступить порог дома Демидова, был ручной орангутанг — любимец хозяина.
Дом П. А. Демидова. Садовый фасад. Фрагмент гравюры из книги академика П. С. Палласа (изд. 1781 г.)И каких еще только чудачества не придумывал Прокофий Акинфиевич! То приглашал к себе тех, кто мог пролежать на спине, не двигаясь, целый год, то тех, кто мог не моргать в течение часа. Выигравшего щедро наделял деньгами, а проигравших лично прогонял взашей с криком: «Вон поди, негодяй, не берись не за своё дело!»
Особое пристрастие Демидов питал к цветам и пчеловодству: в Москве он разбил великолепный ботанический сад, а в 1765 году написал трактат «Об уходе за пчёлами».
Коротко знакомый со многими вельможами, Прокофий Акинфиевич охотно ссужал своих приятелей значительными суммами денег, но при этом всегда на каких-нибудь курьёзных условиях.
Дом Прокофия Демидова (ныне Президиум Российской Академии наук)Впрочем, он был усердный жертвователь на благие дела — и без всяких условий. Во время первой турецкой войны ссудил русскому правительству на военные нужды 4.000.000 рублей. Крупные суммы отпускал и на благотворительность: 1 107 000 рублей на устройство в Москве «Сиропитательного дома» с Коммерческим училищем; 20 000 рублей на учреждение при Петербургском воспитательном доме госпиталя для бедных родильниц; 10 000 рублей на покупку дома для Московского университета, и еще 20 000 рублей, на проценты с которых выдавались стипендии беднейшим из студентов; 5 000 рублей Главному народному училищу в Москве. В благодарность Московский университет занес имя Демидова на одну из досок в актовом зале в числе первых жертвователей, а университетское «Вольное Российское Собрание» избрало его в свои члены и приветствовало особой речью.
Воспитательный дом П.А. Демидова в МосквеДобродушный для гостей, Прокофий Акинфиевич со своими домашними обращался как семейный тиран. Разгневавшись на своих сыновей, воспитывавшихся в Гамбурге, он держал их почти в нищете, и только личный приказ государыни заставил его обеспечить каждого из них тысячью душ крепостных крестьян. В отместку, дабы лишить непослушных чад будущих доходов, Демидов поспешил продать купцу Яковлеву шесть своих чугуноплавильных заводов. И все-таки, полностью промотать свое состояние он не смог: после его смерти младшие Демидовы получили значительные капиталы, в общей сложности превышавшие три миллиона рублей.
