Петербургское наводнение 1824 года оставило по себе ужасную память. Вода поднялась на 4 метра, снеся 482 дома и повредив больше 3 с половиной тысяч. Сотни людей утонули, тысячи потеряли свое имущество. Стихия нарушила привычный ход событий.
Площадь у большого каменного театра 7 ноября 1824. 1824. Алексеев.
Как вы думаете, кого в ту пору называли наводняшками?"Я поступила в Екатерининский институте 1820 году. В 1824 году было знаменитое и ужасное наводнение в Петербурге. Ночью поднялся сильный ветер и продолжался двенадцать часов. Утром мы по обыкновению были в девять часов в классе. Швейцар вышел и объявил, что дрожки пришли, но учители не будут, потому что на многих улицах вода выступает. Через несколько минут вошла m-mе Krempine, очень озабоченная, и сказала: «Возьмите тетради и идите в дортуар». Наши солдаты жили в подвалах, и их начало заливать. Они перешли со своим добром и семейством в классы, где оставались три дня. А мы блаженствовали в дортуарах. Все облепили окна и смотрели, как прибывает вода. Наша смиренная Фонтанка была свинцового цвета и стремилась к Неве с необыкновенной быстротой, скоро исчезли все камни. По воде неслись лошади, коровы, заложенные дрожки, кареты, кучера стояли с поднятыми руками. Пронеслась будка с будочником. Дело становилось серьезным. Наконец, кто-то закричал: «Ну, mesdames, если вода дойдет до нашего среднего этажа?» «Что вы, что вы говорите, неужели вы думаете, что императрица не найдет способа нас вывезти!»
При Петре Великом было большое наводнение, и он дал приказ, чтобы все имели большие лодки или баржи. Император приказал, чтобы ему подали его лодку, но адмирал Карпов не знал или забыл это приказание. Наконец, из адмиралтейства привезли лодку, и государь со свитой отправился в надежде успокоить встревоженное народонаселение. Полкам велено было выступать за город к «Трем рукам», за исключением тех, которые стояли за Литейной. По церквам, где могли, служили молебны, и в двенадцать часов пополудни ветер начал утихать. Мне неизвестно, сколько людей погибло, но с той поры, благодаря богу, еще не было подобного наводнения. Многие здания были повреждены, оказались трещины во многих домах. Все хлебные магазины были залиты, и мы долго ели затхлый ржаной хлеб, пока из Москвы не подвезли свежий.
Императрица, всегда готовая подать помощь, поместила в наш институт двадцать девочек, поместила других в разные заведения. Их называли «наводняшками». Их должны были поместить в четвертое приготовительное отделение, они почти не смогли читать. Одна из них была пятнадцати лет и неутешно плакала. Она все повторяла: «Я круглая сирота и жила одна с братом, других родных у меня нет. Я не знаю, где мой брат». Его отыскали, и государыня его поместила в кадетский корпус. Почти все были дети бедных чиновников и немцев с Выборгской стороны и с Петербургской стороны. В этот день нам не могли приготовить обед, и мы пили казенный чай, а вечером свежий квас, как ужин. На другой день утром Фонтанка была ниже обыкновенного и покрыта досками, собаками и кошками."
(Смирнова-Россет А.О. «Вспоминания»)
