Уже 18 лет, с самого первого кинофестиваля, все фильмы смотрит постоянный участник и член жюри, журналист телеканала «Санкт-Петербург», инвалид-колясочник Юрий Кузнецов. Он рассказал «Новой» о том, почему такое кино нужно обязательно смотреть.
— Ты постоянный член жюри фестиваля «Кино без барьеров». Изменилось за эти годы кино, которое выставляется в конкурсной программе?
— Значительно вырос художественный уровень. Такое кино стало сегментом культуры. До этого были лишь пробные работы, некоторые даже и неплохие. В то же время хорошо, что пока такое кино не стало массовым продуктом, в котором неизбежны спекуляции и поверхностность. Сегодня кино про людей с инвалидностью снимают более аккуратно и бережно.
— Можно ли рассматривать такое кино как пособие для жизни людей с инвалидностью? Или это просто такие особые сюжеты?
— Конечно, в этом кино есть то, что можно считать инструкцией к применению в собственной жизни. Кому-то очень важно посмотреть на себя со стороны, из зрительного зала. Когда я несколько лет назад работал над документальным фильмом, получилось так, что я снял его почти о себе. И когда я его посмотрел, я себя принял такого как есть — кривого, сучковатого, не красавца. И это, как ни парадоксально, оказалось ступенью к успешности, потому что
надо осознать, что ты чего-то не можешь и не сможешь никогда. И только после этого можно узнать, на что ты способен.
В фильме «Внутри себя я танцую» есть сцена, в которой один из персонажей спрашивает другого, у которого проблемы с речью: «Ты хоть раз себя слышал? Запиши и послушай». Так вот, через такое кино можно проводить переоценку своих личных ситуаций. Это терапевтическая история.
— Видимо, человеку с инвалидностью, который живет в окружении здоровых людей, бывает трудно самоидентифицироваться?
— Конечно. Пока я не встречусь с поребриком или не посмотрю на себя в зеркало, внутри себя я себя ощущаю как обычный человек. А так я посмотрю кино и увижу, что я кривой.
— Жесткие вещи ты говоришь.
— А кино должно быть жестким. Для чего себя жалеть? Я уже себя пожалел достаточно. Но когда я себя принял, я успокоился и стал нормально работать. Стал двигаться дальше.
— В этих фильмах что для тебя на первом месте — призыв к милосердию или призыв к действию?
— Я за милосердие.
Обществу не хватает добра. Общество почему-то хочет стрелять, убивать, играть в войну.
Зачем строить танки? Нужно научиться делать хорошие инвалидные коляски.
— Танки создают спрос на инвалидные коляски.
— Ты сказала все точно. Локальные микровойны калечат людей, они меняют их сознание. И это уже тема социальной инвалидности.
— За годы фестиваля кино изменилось. Лет десять назад снимали фильмы только про тяжелых инвалидов — ампутантов, парализованных и прикованных к инвалидной коляске. Сейчас все больше снимают про ментальную инвалидность.
— Это так. Лет десять назад было интересно снимать кино про то, как жить, если ты закован в теле. Затем пошла волна интереса к людям с синдромом Дауна, сейчас к аутизму. Аутизм — реально очень интересная вещь, непознанная вообще. Вот о глухих и слепых столько не снимают, потому что эти проблемы давно исследуют, еще до революции в России активно развивали помощь таким людям. Сейчас общество хочет понять суть аутистического расстройства.
Очень актуальна тема ментальных нарушений. В программе фестиваля есть ирландский фильм, который ставит вопрос: «Имеет ли право человек с ментальными нарушениями на секс?» Если говорить шире, то многие авторы хотят понять, а насколько в принципе ментальные нарушения подходят под определение инвалидности? Где эта грань? Имеют ли такие люди право на семью, на отношения, на всю полноту жизни? Или они все время должны быть под контролем? Вообще, кино помогает посмотреть на общество со стороны.
Мы смотрим на инвалидов, а на самом деле смотрим на себя. Инвалидность как явление наводит «фокус» на нравственный уровень здоровых.
— В программе много фильмов для детей, возрастное ограничение для просмотра в своем роде уникальное для проката — 2+. Для чего нужно детям смотреть такое кино?
— Для того чтоб вырасти полноценными. У нас же страшно закомплексованное и парализованное страхами общество. В Питере, где я живу, я регулярно хожу в одно кафе и ставлю свою коляску на краю детской площадки. Так мамы, которые приходили в это кафе, еще недавно запрещали своим детям играть на этой площадке. Боялись суеверно — нельзя, мол, ребенку рядом с инвалидностью находиться. Я это сам видел. Потом я навел дружеские отношения. Сейчас разрешаю всем желающим посидеть в коляске. Нормально все.
— Как оценивать художественную ценность фильмов на тему об инвалидности? Есть ли безусловные критерии?
— Их художественная ценность не так однозначна, как в обычном кино. Эти фильмы можно смотреть много раз, и они будут открываться по-разному. Например, фильм «Хочу туфли» с прошлого фестиваля большинству зрителей не понравился. Но мы с моей подругой Равилей, которая передвигается на коляске, рассмотрели его покадрово. Это суперфильм. Просто его нужно смотреть, как бы забравшись в тело девушки с церебральным параличом. И тогда первые, невероятно долгие минуты фильма, в котором просто снято, как она идет, спотыкаясь, с невероятным преодолением, становятся художественным приемом.
Или вот еще фильм с сюжетом о родителях, которые дарят своим детям подарки на Новый год. Здоровому сыну — поездка в Париж. А парализованной девочке — пижаму. Или фильм «Класс коррекции». Я прошел через такой класс и понимаю, о чем он.
Но такие фильмы для неподготовленного зрителя, как мне кажется, надо сопровождать дискуссией. Эти фильмы нуждаются в проводнике.
— Думаю, что как здоровым людям раз в пять лет нужно делать прививку от столбняка, так раз в пять лет нужно смотреть такое кино. Можно чаще.
— И инвалидам надо смотреть такое кино. Всем надо смотреть. Здоровым — чтобы «не оскотиниться» (это любимое определение моего учителя физкультуры в детдоме), а инвалидам — чтобы перестать себя жалеть. Когда ты себя жалеешь, то трудно смотреть чуть дальше, за горизонт. Это очень важно. Только что здесь посмотрел потрясающий документальный фильм об отношениях двух людей — мужчины-карлика и обычной женщины. Это фильм о том, что чувства нельзя подогнать под стандарт. Очень простой фильм.
