С 1999 года до конца 2000-х около 200 тысяч американцев умерли от передозировок оксиконтином, многие переключились на героин и другие «настоящие» наркотики. Очередные статистические выкладки выглядели еще более пугающими: за шесть лет с 2001-го по 2007 год две трети жителей США, погибших от передозировки, принимали препараты, прописанные врачами; а за первые десять лет нового века в три раза увеличилось количество младенцев, зависимых от опиоидов уже с рождения — из-за пристрастия матерей.
Десятки тысяч американцев ежегодно гибнут от передозировок обезболивающими. Проблема доросла до национального масштаба — об опиоидном кризисе всерьез говорит даже президент США Дональд Трамп. Большинство наркоманов приобрели зависимость от медицинских препаратов, прописанных им лечащими врачами. И главным среди них было и остается лекарство, выпускаемое семейной фирмой с полувековой историей. Братья Саклеры стали миллиардерами, подсадив всю Америку на наркотики; их потомки обещают излечить американских граждан от зависимости, но движет ими исключительно меркантильный интерес.
Барыги под прикрытиемЧлены семьи Саклер известны во всем мире как крупные филантропы, потратившие миллионы долларов на помощь музеям и галереям. В их честь названы залы в парижском Лувре, нью-йоркских Метрополитен-музее и Музее Гуггенхайма, лондонском Музее естественной истории. Саклеры неоднократно признавались одними из богатейших людей Америки. В 2016 году их общее состояние оценивалось в 13 миллиардов долларов, однако большинство благодарных ценителей искусства до сих пор не отдают себе отчета в том, что послужило его источником. Сами меценаты тоже не любят распространяться на эту тему, и не зря.
Основной бизнес Саклеров связан с фармацевтикой. В 1952 году три брата-физика — Артур, Мортимер и Раймонд — купили компанию Purdue Frederick Company, базирующуюся на Манхэттене, и переименовали ее в Purdue Pharma. До прихода новых инвесторов она специализировалась на слабительном и средстве для чистки ушей, но при Саклерах резко сменила профиль, переключившись на производство обезболивающих. Уже в 1960-х компания расширилась, открыв заводы в Нью-Джерси и Коннектикуте, а спустя 20 лет выпустила свой первый хит — препарат MS Contin.
Раймонд Саклер и его жена Беверли. Фото: Raymond and Beverly Sackler CenterОт остальных болеутоляющих того времени он отличался прорывной технологией, которую назвали механизмом контролируемого высвобождения. Его суть заключалась в том, что активное вещество (основа любого лекарства) поступало в кровь не сразу, а постепенно и благодаря этому сохраняло свое действие на протяжении долгих часов. MS Contin бил рекорды продаж, но к середине 1990-х истекал срок действия патента, а это значит, что Purdue Pharma лишилась бы монополии на рынке: выпускать препарат смог бы любой желающий.
Выход был найден довольно быстро. Активное вещество MS Contin было основано на традиционном морфии, и братья Саклеры решили посмотреть, что будет, если еще усилить его действие. В качестве альтернативы был выбран оксикодон — разработанный в начале XX века в Германии опиоид, в два раза сильнее морфия. К тому времени уже существовали обезболивающие на его основе, но все они представляли собой смесь оксикодона с другим веществом — например, с аспирином. Purdue же решила не разбавлять его ничем и в 1995 году представила новинку — OxyContin. Результат превзошел даже ожидания создателей: препарат быстро завоевал популярность, а его название стало нарицательным.
Правда, в его безопасности сомневались некоторые медики, но Саклеры быстро нашли к ним грамотный подход. Скептиков приглашали на конференции, задабривали подарками, оплачивали им стажировки и дорогостоящие исследования. Purdue не жалела денег на маркетинг, и это приносило плоды: американское управление по санитарному надзору за качеством продуктов питания и медикаментов (FDA) не нашло, к чему придраться, и выдало OxyContin лицензию.
Фото: t14 / ZumaPress / Globallookpress.comПо некоторым подсчетам, продажи нового лекарства приносили Саклерам миллиард долларов ежегодно, что по тем временам было сказочным результатом. Достичь его, помимо прочего, помогала и низкая себестоимость: оксикодон гораздо дешевле морфия. Врачам рекомендовали назначать OxyContin не только при острых хронических болях и неизлечимых заболеваниях на последней стадии, как это было с MS Contin и остальными конкурентами, но и при бытовых повреждениях и спортивных травмах.
Препарат стал самым ходовым средством в больницах, но довольно быстро выяснилось, что он вызывает сильную зависимость, которую производители сначала пытались преуменьшить. Они утверждали, что подсесть на таблетки можно только если принимать их не по инструкции, и ссылались на опыт британских медиков. В Соединенном Королевстве действительно распространена практика назначения тяжелым пациентам сильнодействующих опиоидов вплоть до чистого героина, но в подавляющем большинстве случаев это не приводит к зависимости, так как прием производится под строгим наблюдением врачей.
Из-за доступности и дешевизны оксиконтин прозвали «деревенским героином», что было не так уж далеко от правды. Производители писали на упаковке, что одной таблетки хватит на 12 часов, но в действительности эффект длился не больше восьми. По рекомендации Purdue, врачи увеличивали дозировки и тем самым подсаживали пациентов еще активнее. Многие медики замечали, что люди с определенного момента начинают нуждаться не в болеутолении, а в новой дозе препарата. С 1999 года до конца 2000-х около 200 тысяч американцев умерли от передозировок оксиконтином, многие переключились на героин и другие «настоящие» наркотики. Очередные статистические выкладки выглядели еще более пугающими: за шесть лет с 2001-го по 2007 год две трети жителей США, погибших от передозировки, принимали препараты, прописанные врачами; а за первые десять лет нового века в три раза увеличилось количество младенцев, зависимых от опиоидов уже с рождения — из-за пристрастия матерей.
Не пойман — не дилерНо братья Саклеры, которых к тому времени осталось двое (Артур умер за несколько лет до выпуска лекарства), отрицали свою вину. Они продолжали настаивать, что все дело в неправильном применении: якобы из-за того, что пациенты растирают таблетки, вдыхают полученный порошок или используют его для инъекций, механизм контролируемого высвобождения перестает работать.
На руку Purdue сыграли и конкуренты, производившие еще более сильный препарат — фентанил. В отличие от оксикодона, это не опиоид, а опиат — то есть вещество, полученное синтетическим путем. Он мощнее морфия не в два, а сразу в сто раз, что не мешало аптекам продавать его по рецептам. Из-за внешней схожести с героином фентанил часто продают под видом этого наркотика, и покупатели не рассчитывают дозировку. Все это заставило общественность на время отвлечься от оксиконтина и Purdue. Так, в 2015 году фентанил признали национальной угрозой здоровью населения в Канаде.
Эти обстоятельства помогли компании в суде. В 2007 году окружной суд Западной Вирджинии рассматривал сразу несколько исков, объединенных в одно дело. Среди них были и гражданские претензии, и уголовные обвинения от властей штата. Purdue вменялось «заведомо некорректное позиционирование на рынке» (misbranding) — это означает, что компания неверно информировала потребителей об опасности препарата. К тому же OxyContin в некоторых случаях разрешалось продавать даже без лицензии.
По версии обвинения, Purdue неправомерно получила такое разрешение у FDA. Однако в итоге Саклерам удалось отделаться малой кровью — штрафом в 600 миллионов долларов (130 миллионов из них — по частным искам). Сумма относительно небольшая (для сравнения: десятью годами ранее власти отсудили у «большой пятерки» табачных компаний 246 миллиардов), чуть больше половины годовой выручки Purdue от продажи оксиконтина. Отдельно 34,5 миллиона долларов пришлось заплатить двум топ-менеджерам компании и ее адвокату. Примечательно, что ни Мортимера, ни Раймонда Саклеров среди них не было — братья всегда предпочитали держаться в тени и не занимать управляющих должностей.
Иски продолжали поступать и после 2007-го — их подавали как пострадавшие, так и целые штаты, но Purdue научилась заключать с ними досудебные соглашения. В ответ на нападки критиков компания прямо заявляет, что за последние десять лет не проиграла ни одного иска. В действительности же она просто не довела ни одного дела до публичного слушания или затянула процесс таким образом, что иски лежат в судах годами. Правда, одно из таких дел все же просочилось в прессу — во многом из-за того, что по условиям соглашения с адвокатами потерпевших Ричард Саклер, 70-летний сын Раймонда, был вынужден подать в отставку с поста президента компании. Также Purdue заплатила истцам 24 миллиона долларов компенсаций.
Враги государстваВ 2013 году истек срок патента на OxyContin. Но Purdue не растерялась и успела вовремя зарегистрировать в FDA новый препарат — с чуть измененной формулой, но схожими свойствами. Однако после этого около трети пациентов, употреблявших оксиконтин, переключились на наркотики, главным образом на героин. Еще через два года FDA пошла на беспрецедентный шаг: разрешила продажу лекарства детям с 11 лет.
В 2017 году, через несколько месяцев после инаугурации, президент США Дональд Трамп объявил в стране чрезвычайную ситуацию в связи с опиоидным кризисом. «Это серьезная проблема, мы с такой еще не сталкивались», — заявил глава государства. По официальной статистике, в Америке от передозировок ежегодно погибает около 60 тысяч человек — больше, чем в автокатастрофах. И число это начало расти именно с выходом на рынок оксиконтина. Экономические потери оцениваются в 504 миллиарда долларов в год (2,8 процента ВВП). Сюда входят затраты федеральных и региональных властей на закупку опиоидов по программам MedicAid и Medicare (программы медицинской помощи малоимущим), а также на лечение пациентов от наркотической зависимости.
Ни продолжающиеся нападки, ни судебные иски почти не повлияли на бизнес Purdue Pharma. На одном только оксиконтине компания заработала около 35 миллиардов долларов, а сейчас продолжает выпускать его «преемника» под старым брендом. Единственное изменение — предупреждающие надписи на упаковке и в инструкции. На сайте компании можно найти раздел, посвященный социальной ответственности: там рассказывается, как активно Purdue вкладывается в медицинские исследования и помогает стране справиться с опиоидным кризисом.
Везде поспелиНо настоящая сенсация грянула в сентябре этого года. В результате журналистского расследования выяснилось, что первые серьезные проблемы с законом побудили Саклеров к активным действиям. Через несколько месяцев после того самого суда, выписавшего Purdue штраф в 600 миллионов, братья основали новую компанию — Rhodes Pharma. На этот раз они решили занять нишу по производству дженериков (так называют препараты, близкие по составу к оригинальным, но выпускаемые уже после окончания срока патента). Таким образом в 2013 году Rhodes начала производить дженерик оксиконтина под названием оксикодон. Еще раньше на рынок вернулся MS Contin.
По своим масштабам вторая компания Саклеров быстро превзошла первую. К 2016 году она сумела продать больше 14 миллионов упаковок. Это обстоятельство сводит на нет заверения Purdue о том, что ее вина в опиоидном кризисе не так уж велика. Более того, по словам бывших работников Purdue и Rhodes, их премии зачастую зависели от общей доли двух компаний на рынке опиоидов.
Сын за отцаПараллельно в начале сентября Ричард Саклер (имеющий докторскую степень в медицине) вместе с пятью коллегами запатентовал новый препарат для лечения наркозависимости. Вернее, новую формулу уже известного и одобренного FDA лекарства — бупренорфина (Buprenorphine). В Европе он используется с 1996 года, в США — с 2002-го. Принцип действия его измененной формулы противоположен тому, что когда-то использовался в MS Contin. Теперь активное вещество поступает в организм быстрее обычного, что позволяет ему быстро проникать в организм и так же быстро выходить из него. Предполагается, что это позволит пациентам постепенно снижать дозу вплоть до полного отказа от лекарства.
До сих пор бупренорфин (со старой формулой) продавался в основном под брендом Suboxone. Ежегодные продажи его в Америке колеблются от 1,4 до 1,55 миллиарда долларов. Установлено, что на пациентов он влияет по-разному: известны как случаи полного исцеления от зависимости, так и смерти от передозировки. Rhodes собирается продавать его под оригинальным названием Buprenorphine в двух формах: таблетках и пластырях. Компания, вероятно, рассчитывает на доходы, сравнимые с выручкой от оксиконтина.
Фото: Jean-Christophe BENOIST / WikimediaВесь нынешний ассортимент Rhodes Pharma вообще выглядит как злая шутка. Компания продолжает выпускать опиоидные обезболивающие, приведшие США к эпидемии наркомании, и одновременно предлагает своим клиентам избавиться от зависимости. Суды по всей стране по-прежнему принимают иски. Самый крупный из последних — от властей штата Огайо, однако в нем уже не говорится о запрете продукции Purdue или Rhodes, требования ограничиваются возмещением ущерба бюджету.
Ни одного из братьев Саклеров уже нет в живых (Мортимер дожил до 93 лет, а Раймонд — до 97), их общим состоянием продолжают распоряжаться многочисленные потомки. Некоторые из них связали жизнь с искусством и стараются дистанцироваться от бизнеса предков. Например, дочь Артура Саклера Элизабет управляет центром феминистского искусства в Музее Бруклина. Когда-то ее отец, которого за благотворительность называли «современным Медичи», завещал детям «оставить мир в лучшем состоянии, чем он был до них». Ни он сам, ни его родственники с этой задачей не справились.
https://lenta.ru/articles/2018/10/05/drugs/
